АНТИМАНИФЕСТ
ЕСЛИ РЕАЛИЗМ — ТО БЕЗ ГРАНИЦ
(Отклик на манифест “Группы 17-ти”, опубликованный Петром Алёшкиным и его единомышленниками).
1.
Появление литературных манифестов дело не новое — их писали Буало, Гюго, Бальзак, Стендаль, Полевой, Кюхельбекер, не говоря уже про всех наших символистов, акмеистов, футуристов, сюрреалистов и иных реформаторов литературы. Вспомним хотя бы Бурлюка с Маяковским, неоднократно шокировавших тогдашнее российское общество документами подобного рода! Не чурались прибегать к этому жанру писатели и других эпох и направлений — к примеру, А. Ремизов или, позднее, А. Солженицын. Хотя, надо признать, что его знаменитое письмо “Жить не по лжи” представляет собой не столько литературный, сколько идеологический, а точнее даже сказать — политический — манифест своего времени.
Но манифесты, как гласит “Словарь литературоведческих терминов” (М.: 1974), даже если они и являются чисто литературными, как раз и есть не что иное, как “следствие осознания писателями общественного, а часто классового и партийного характера своего творчества”. Да они и создаваться-то стали в эпоху Возрождения именно потому, что “необходимость борьбы с феодальной идеологией поставила перед гуманистами задачу создания демократического искусства”. Так что наличие идеологической составляющей в литературных манифестах не случайно, вот и Валентин Григорьевич Распутин не так давно тоже вспомнил об этом жанре и обнародовал в печати произведение с названием “Мой манифест”, изложив в нём своё понимание роли писателя в сегодняшнем мире.
В подавляющем большинстве случаев, манифест — это декларация вызревшего у художников несогласия с существующими на текущий момент идейными или эстетическими рамками, начинающими сковывать свободное развитие искусства и мешать ему говорить правду о состоянии общества. Иногда — как в случае с принятием в 1934 году устава Союза советских писателей, который в своей теоретической части явился не чем иным, как манифестом социалистического реализма — манифест может вместо выступления против прежних форм искусства просто констатировать торжество нового творческого метода, уже самим фактом своего появления объявляющего все иные (как практиковавшиеся до него, так и существующие одновременно и рядом с ним) творческие направления вне закона.
Проще всего суть большинства литературных заявлений и деклараций можно выразить при помощи такого образца народного творчества, как двустишие: “Нынче вышел манифест: кто кому должен — тому крест!”, в котором сформулирован принцип отречения от всех существовавших ранее нравственных норм и обязательств и начала жизни в новых этических и эстетических координатах.
Так что же продекларировала нам своим манифестом “группа семнадцати”, утверждающая, что “ни мистические, ни другие реалисты, ни постмодернисты, ни фэнтезисты, ни куртуазные маньеристы и т. п. не могут показать реальную жизнь наших современников”? Главное утверждение в заявлении Петра Алёшкина и Кє заключается в том, что “правдиво, такой, как она есть, изображают жизнь только реалисты традиционного русского направления...” “Только мы, — говорят представители “Группы 17-ти”, — можем ярко, убедительно рассказать о том, что волнует, что любят и ненавидят люди, которые жили и живут рядом с нами в это стремительное для России время… Только наши произведения донесут до потомков правду о наших днях, о страстях и надеждах униженных и оскорблённых, о горестях и радостях наших современников”, — самоуверенно заявляют авторы манифеста, и в знак подтверждения своей правоты прилагают к сказанному длинный перечень книг, за редким исключением, не вызвавших почти ни малейшей реакции в российском обществе, нисколько его не всколыхнувших и, практически никем не замеченными, канувших в макулатурную Лету.
А между тем, если быть объективными и честно оценивать ситуацию в сегодняшнем литпроцессе, то надо признать, что именно вычеркнутый почвеннической критикой из категории “серьёзной” литературы Виктор Пелевин выведенным им в демонстративно постмодернистском романе “Generation П” образом виртуального Президента намного ближе всех наших реалистов подошёл к пониманию сущности сегодняшней российской власти, представляющей собой не что иное, как откровенную фикцию, функционирующую, главным образом, в качестве информационной картинки на телеэкране или же новостного текста в газете, но никак не в качестве реального механизма по укреплению государственной мощи и улучшению жизни людей.
А между тем, самые узнаваемые, правдивые и вскрывающие собой суть вещей сцены современной российской действительности создали не участники “Группы 17-ти” или авторы близкого им направления, а — анатомирующий своими гиперболическими романами нашу жизнь Александр Проханов, просвечивающий её в лучах гротеска Юрий Поляков, мистически выворачивающий её всеми “швами” и “стыками” наружу Анатолий Ким, прокручивающий её, как киноплёнку, на экранах не наступивших эпох Юрий Козлов или же погружающийся ради её познания в свои страшные сновидения Сергей Сибирцев. И это не случайно, а закономерно, ибо, как сказал один из интереснейших сегодняшних прозаиков, автор нашумевшего романа “Укус ангела” Павел Крусанов, “реалистический роман сложился только в XIX веке, а до этого литература питалась мифологией и эпосом. Это её корни и истоки…”
Так что фантастика, вымысел — это не бегство от окружающей действительности, а способ ещё ярче увидеть её главные социальные или экологические язвы, с особой отчётливостью проступающие на фоне технологических достижений будущего. Гоголь, может быть, потому и писал свои “Мёртвые души”, глядя на Россию не из Калужской губернии, а из прекрасного итальянского далека, что писателю для большей панорамности описываемой им жизни нужен взгляд на неё из иной реальности. И если он не в состоянии переместиться в эту иную реальность сам, то он должен переместить в неё описываемую им действительность — тогда намного ярче и выпуклей становятся видны как её недостатки, так и её достоинства. Именно так поступают писатели-утописты, фантасты, мистики, постмодернисты, фэнтезисты, сказочники, представители мегареализма и магического реализма — словом, все те, кто сознательно идёт на определенное искажение угла зрения на существующую реальность, перенося характерные для неё черты и проблемы в декорации виртуальных миров, гипертрофированных катаклизмов и сверхчеловеческих возможностей. Так делал в своих “Руслане и Людмиле”, “Гробовщике” и сне Татьяны Лариной А.С. Пушкин, к которому идеологи “Группы 17-ти” апеллируют как к родоначальнику русского реализма; так поступал в своих “Аэлите”, “Гиперболоиде инженера Гарина” и сказке про Буратино притянутый ими в свои помощники Алексей Толстой; так писал свои фантасмагорические повести о роковых яйцах и собачьем сердце, а особенно — гениальный роман о “Мастере и Маргарите” совсем уж беззастенчиво пристёгнутый ими к списку своих предтеч Михаил Булгаков; так сочинял свою повесть-сказку “До третьих петухов” подвёрстанный ими к общему кругу реалистов Василий Макарович Шукшин, и многие, многие другие русские писатели (вспомним хотя бы знаменитый роман Леонида Леонова “Пирамида” или поэму Александра Твардовского “Тёркин на том свете”).
Я думаю, вряд ли кто-нибудь станет доказывать, что в названных выше произведениях их авторам не удалось показать реальную жизнь своих современников — она там изображена не хуже, чем в книгах Л.Н. Толстого, А.М. Горького, М.А. Шолохова, И.А. Бунина или Василия Белова. Но она, кроме того, изображена там намного ярче, интереснее, метафоричнее, а значит — на более долгий срок врежется в память читателей и будет подталкивать их к самостоятельному мыслительному процессу. Неспроста ведь Иисус Христос разговаривал со Своими учениками при помощи притч — Он знал, что прямое реалистическое наставление скоро забудется, а замысловатый художественный образ ещё долго будет томить души апостолов и рядовых слушателей своей неразгаданностью, продолжая тем самым работу посеянного Им Божьего слова…
Посмотрим на наше сегодняшнее российское ТВ: самое скучное на нём — это именно реалити-шоу наподобие пресловутой передачи “За стеклом” или заменивших её проектов “Дом” и “Дом-2”, участники которых в течение многих дней подряд живут перед объективами телекамер, передающих в прямой эфир то, как они ведут друг с другом неимоверно долгие бессодержательные разговоры, жуют пищу, почёсывают задницу и занимаются массой других некиногеничных и неинтересных дел, представляющих собой самую что ни на есть настоящую реалистическую действительность. И вот к этому же теперь “Группа 17-ти” призывает нас и в литературе?!.
2.
“…Достоевский, Чехов, Горький, Куприн, Бунин и другие великие реалисты, к сожалению, уже не могут рассказать о болях и радостях наших дней. Растерявшиеся в период коренной ломки российского общества советские писатели второй половины XX века не смогли осмыслить и изобразить в своих произведениях все грани и проблемы современной действительности. Эта задача легла на наши плечи…” — пишут в своём манифесте Пётр Алёшкин сотоварищи, пытаясь обратить на себя внимание читающей общественности и мировых издателей. Такое уже бывало в истории российской литературы, но тогда эти процессы проходили гораздо живее — кого-то сбрасывали с парохода современности, кому-то устанавливали памятник при жизни, кого-то объявляли “королём поэтов”. Сегодня всё это протекает не в пример более вяло и бесперспективно. Ну, объявили в очередной раз о том, что реализм был и остаётся лучшим творческим методом нашей эпохи, ну, кинули в толпу пишущих лозунг: “Назад, к реализму”, и — что?.. Где новые романы-то? Где “Как закалялась сталь”, “Дело Артамоновых”, “Хождение по мукам”, “Двенадцать стульев”? Реальность-то от сюжетов аж захлёбывается, пиши — не хочу. Да, видимо, мало просто скопировать окружающую действительность, чтобы читателю захотелось снова в неё погрузиться — ему нужно увидеть её под другим углом зрения — так, чтоб открылась вся тайна бытия и стало ясно, ради чего Господь заставил его проходить через все жизненные невзгоды и испытания…
Понятно, что сегодня никто никому не указ: можно создать свои журнал или издательство, провозгласить курс на какой угодно “-изм” и печатать там себя, свою жену, сына, близких друзей и приятелей, зная, что все прочие будут безропотно помалкивать, надеясь, что в награду за это молчание когда-нибудь дойдёт очередь и до них, — всё это абсолютно понятно с житейской точки зрения, да только вот работает всё это вовсе не на развитие нашей литературы, а исключительно ей во вред, на её разрушение. А потому главное сегодня заключается отнюдь не в реализме со всеми его мета- и мега- приставками, а — в честности отношения к литературе, в искренней заинтересованности редакторов литературных журналов и издательств, а также руководителей творческих союзов в открытии новых имён и талантов, в пропаганде действительно значительных (и новых по форме) литературных произведений, а также их широком общественном обсуждении, независимо от того, входят ли написавшие их авторы в число твоих личных друзей и родственников или не входят. Вот этого, к сожалению, в сегодняшней русской литературе очень и очень мало, хотя, на мой взгляд, это намного важнее, чем декларирование того или иного творческого метода. Да и нет за реализмом никаких особенных преимуществ, наоборот — этот творческий метод давно уже стал неудобен и тесен для литературы, как панталоны павловской эпохи для современной армии, и нужен он авторам манифеста, скорее всего, лишь для того, чтобы в очередной раз ввести на просторах российской словесности опознавательную систему “свой—чужой”, необходимую для отсечения всех не-реалистов от претензий на совместные публикации, а тем более на возможные премии и гранты. Ну, и для того, чтобы напомнить просвещённому миру о себе.
Увы, столь отчаянно декларируемая Петром Алёшкиным и примкнувшими к нему шестнадцатью литераторами верность традиционному реализму наводит меня на подозрение о заурядном неумении этих авторов вышагнуть за рамки стереотипного построения произведений, об их патологическом страхе перед разрушением привычных стандартов письма и жуткой боязни оказаться со своим словом в координатах недоступной им новой художественности. Верность традиционным канонам — это очень хорошее качество, когда речь идёт о категориях духовности, о той нравственной парадигме, которая охватывает собой круг общенародных святынь, понятий о добре и зле, правде и чести, долге и совести, счастье и горе, подлости и справедливости, а также других мировоззренческих принципов, столетиями вырабатывавшихся народом в процессе формирования его национального менталитета и проявляющих себя в особенностях национальной культуры. Но парализующий страх перед разрушением канонов застарелой художественной формы — это тормоз для развития искусства, гиря на ногах сегодняшних литературных икаров. А значит, нужно призывать не к сбиванию в очередную литературную стаю, а в первую очередь искать возможности для расширения границ своего творческого метода и менять что-то внутри самого реализма — с тем, чтобы в него могли влиться и те, кто работает сегодня на смежных участках. Если столь возлюбленный Петром Алёшкиным и его единомышленниками реализм обретёт приставку “супер-” и вберёт в себя все те грани, которыми пользовались для максимально правдивого показа своих эпох такие писатели как А. Толстой, М. Булгаков, Е. Замятин, А. Платонов, В. Хлебников, Л. Леонов, П. Вежинов (Болгария), И. Ефремов или их сегодняшние последователи А. Ким, В. Орлов, Т. Зульфикаров, П. Крусанов, Ю. Вознесенская, Ю. Козлов, С. Сибирцев и другие приверженцы фантастического, мистического, критического, социалистического, магического, сатирического, гротескного и иных разновидностей реализма, а также апологеты сюрреализма, модернизма, постмодернизма и всех, ещё, может быть, даже и не рождённых творческих методов, подметодов и всевозможных их ответвлений, тогда я — с удовольствием стану в этой группе восемнадцатым. Потому что правдивый показ жизни — это не плоскостная фотофиксация того, что происходит у всех на глазах, а — высвечивание подспудных и тайных причин совершающихся в мире событий и явлений, вскрывание тайного смысла человеческих поступков, предсказание и прогнозирование грядущих общественных и природных катаклизмов, показ Божественного промысла в судьбах людей и народов, а также разоблачение бесовской роли в истории мировых войн и появлении вражды между народами. Показать реальную жизнь в такой её полноте можно только одним единственным способом — используя для написания своих произведений лучшие литературные приёмы из ВСЕХ существующих в литературе творческих методов, для чего необходимо не просто вытащить реализм из вчерашнего дня, как дедовскую шубу из старого сундука, но явить читателю поистине новый способ познания окружающей жизни. И если кому-то хочется, чтобы это называлось реализмом, то пусть это будет реализм без границ, как и сама жизнь.
Николай ПЕРЕЯСЛОВ