Валерий Куклин

 

СНАЙПЕР ПРИВИДЕНИЯ НЕ ВИДИТ

или

ОДНАЖДЫ ВАСЯ ПОЛОМАЙКИН-2

 

(сардонические истории из жизни величайшего гения всех времен и народов, жившего на планете Земля в период Великого Безвременья Народов)

 

ОГЛАВЛЕНИЕ:

 

Пара слов от автора. ОТКУДА И КОГДА ПОЯВИЛСЯ ВАСЯ ПОЛОМАЙКИН?

История первая. ПОЧЕМУ КОРРУПЦИЯ БЕССМЕРТНА?

История вторая. ЧЁРНЫЙ СПЕЛЕОЛОГ

История третья. ЛЮБОВНЫЙ ЗУД или СЕКСУ НЕ ПРИКАЖЕШЬ

История четвертая. ЛЮБОВЬ ЗЛА – ПОЛЮБИШЬ И...

История пятая. ПЛАНЕТА ДОВЕРЧИВЫХ ИДИОТОВ

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА ко второй части истории жизни и удивительных приключений великого ученого и мыслителя всех времен и народов, живущего в эпоху безвременья на крошечной планетке Земля, Василия Панкратьевича Поломайкина, русского, беспартийного, 1950 года рождения, прописанного в городе Светлопупинске, которого давно уже нет на третьей планете Солнечной системы, характера скверного, умом – палата, холостого и бездетного.

 

Пара слов от автора. ОТКУДА И КОГДА ПОЯВИЛСЯ ВАСЯ?

 

В годы ссылки (1979-1989) мне было запрещено получать на руки более ста рублей из мною заработанного за месяц. Был сначала старшим, потом главным инженером обллесоуправления, но при окладе и в 140, и даже в 195 рэ через бухгалтерию проходило всего лишь сто-ноль-ноль (остальное, в том числе и премиальные, и тринадцатую зарплату забирал «Хозяин», то бишь государство с 1980 года не рабочих и крестьян, а общенациональное – согласно Брежневской Конституции), в результате чего после госвычетов и отправки алиментов дочери в Москву оставалось при мне всего 72 рэ 42 коп (иногда, впрочем, 41 коп, но всегда 30 рэ – аванс, остальное - зарплата). При грошовой советской системе квартплаты – 11-84 и при ничтожных затратах на тепло, газ, воду, канализацию, при стоимости хлеба от 14 до 24 копеек за восьмисотшестидесятиграммовую булку, спичек по 1 копейке за 60 штук, соли – по 7 копеек за килограмм, пол-литра кефира за 28 копеек минус 15 копеек за бутылку, оставалось на руках у меня около 52-55 рублей (зависело от того, сколько света сжег), то есть при изрядной экономии можно было с голода и не сдохнуть. Хватало денег даже и на кино (35 копеек за сеанс), и на театр (1 рубль 20 копеек за спектакль), и на букетик цветов девушке (от 35 копеек до 1 рубля 00 копеек пару раз в месяц). Но финансовое состояние сие принуждало меня и к поискам законных средств добычи денег – за всякое нелегальное деяние меня тут же переквалифицировали бы из политических недругов в уголовные преступники, и ранее назначенный полувольный срок моментально превратился бы в исправительно-колониальный, а то и в «крытку». (Подробней смотрите в книге моей «Стыдное»)

А мяса к хлебу и кефиру да к двадцативосьмикопеечному «Завтраку туриста» в консервной банке хотелось. И сыра. И яблок. И колбасы. И костюм хотелось купить хороший. И чтобы ботинки каши не просили. И чтобы девушку, пригласив домой, было на что угостить хотя бы болгарской «Плиской» (самый дешевый коньяк в СССР, хоть и болгарский, и гораздо по вкусу лучше нынешних медалистов) или венгерским «Старым замком» (редчайшее сочетание модного и дешевого вина). И чтобы при ужине при свечах играла пластинка с моими любимыми тогда мелодиями в стиле «Кантри». И чтобы новые простыни и наволочки можно было бы купить хотя бы раза два в год. И друзей созывать надо на застолья, случавшиеся в те времена довольно часто, и подарки дарить, и в горы хотя бы раза два в месяц ходить, ездить в Москву для свиданий с дочерью и заочно учиться в Литинституте имени М. Горького Союза писателей СССР (ссылка и судимость не подразумевают запрет на повышение образования), да жить там, водку пить с писателями да актерами. На всё это семидесяти двух рублей и сорока двух копеек минус квартирные и расходы на коммунальные услуги не хватало.

Но... Были друзья, которые помогали получать гонорары, на которые лапу государство наложить по закону  права не могло, а потому после весенней посадки и посева леса в пустыне можно было разок-другой-третий в одной из многочисленных касс крохотных, плохо учитываемых организаций дополнительные денежки поиметь за деятельность, которая особых усилий не требовала. Так я подзарабатывал во всевозможных дворовых клубах и в средних школах руководителем кружков юных натуралистов и туристов, сторожил детские садики, какие-то базы, всевозможные стройучастки и стройплощадки охранял по ночам, сочиняя нетленку, собирал лекарственные травы в горах и в песках, ловил браконьеров, лепил для частников кирпичи, подкалымливал грузчиком, ставил одноразовые спектакли в театрах страны между ежемесячными отметками в облуправлении КГБ, оформлял вместе с художниками из местного Худфонда всякие там Красные уголки и Ленинские комнаты, коридоры и фойе учреждений, и даже ваял из гипса всяких там уродов для ресторанов и кафе... Сейчас и не упомнишь всего, чем занимался после официальной работы, чтобы увеличить свой дневной доход хотя бы на трешку- пятерку, а то и десятку. Хорошая была жизнь, активная! И друзей, и девчонок вокруг было много, и весело было всем чаще, чем грустно. 

И был довольно долго рядом со мной Вася Поломайкин, возникший вдруг уже взрослым и умным в качестве одного из персонажей моих тогдашних халтур. Позвонила знакомая журналистка из заводской многотиражки, попросила что-нибудь написать для рубрики «Веселая смесь» на четвертую полосу праздничного номера их газетенки. Гонорара не пообещала, но сказала, что главный редактор при  условии моего регулярного сотрудничества с их газетой проведет меня через отдел кадров, как слесаря по ремонту оборудования первого разряда – и я буду получать по 70 рублей в месяц минус подоходные и профсоюзные. Отказать даме в такого рода услуге было бы нелюбезно – и я тут же накатал короткий рассказик о молодом и талантливом изобретателе Поломайкине, который, работая на этом самом химзаводе, разрешил проблему утилизации вредных выбросов на сто процентов, принеся здоровье горожанам и миллионы рублей дохода государству, а идиоты-начальники похоронили гениальную идею Васи и уничтожили чертежи его изобретения, ибо им всем выгодно иметь именно вредное производство, чтобы с вредностью этой всемерно бороться, писать отчеты о рацухах, распределять премиальные фонды между собой и рационализаторами.  И фонды эти были покрупнее даже Ленинской премии. А надо заметить, что в Советском Союзе существовала система такого рода: рационализатор и изобретатель получали не более 25-30 процентов полагающихся им денег за внедрение изобретения, остальную сумму делили между собой два-три вышестоящих начальника, не имевших к этому изобретению никакого отношения, и грабили они умниц вполне законно. Об этом я тоже в том рассказе написал.

То есть получился рассказ как бы с двойным дном – и это очень понравилось редактору многотиражки, перенёсшему место действия из Дажмбула куда-то в Тьмутаракань. Понравилось на заводе рабочим да инженерам и имя главного героя – Вася Поломайкин. Редактор поговорил с парторгом и с директором, те согласились прикрыть глаза на существование слеаря-нелегала в их коллективе, и потребовали, чтобы я продолжил эту тему за вышеназванную зарплату (из семидесяти рублей тогда налогов не изымали, только профсоюзные (1 руб. 40 коп) и иногда взносы в Красный крест и в общество охраны природы – 70 и 20 копеек) – и я принялся сочинять для многотиражки по два коротеньких сатирических не то полуфантастических, не то сюрреалистических рассказа ежемесячно, - и те имели немалый успех среди рабочих гигантского химзавода. За особо удачные рассказики и к красным дням календаря выписывали мне порой и премии  - тогда и налог платить приходилось. Но не большой – 9,8 процентов. То есть премия в 10 рублей доход фактический могла снизить, а свыше 10 сразу начинала повышать мое благосостояние. С признательностью хочется сказать, что премии мне тогда платили не менее сорока рублей, а однажды даже выплатили целых семьдесят.  И все по закону.

Когда рассказиков о великом изобретателе Васе Поломайкине набралось около десяти, решил я послать их в районные и областные газеты Средней Азии и Казахстана, а там и Сибири, где всегда ощущается острая нехватка сатиры и юмора в субботних номерах, - и Вася Поломайкин понравился и там. Не посылал лишь в городские и вечерние газеты, в республиканские журналы – там кормились местные авторы, борющиеся за место на страницах родных печатных органов, аки львы и гладиаторы на арене Колизея. Где-то истории эти публиковали, где-то нет, но в целом, при расходе в 10 рублей в месяц на марки (5 коп штука) и конверты (10 копеек - десяток) приходило мне почтовыми переводами от 20 до 63 рублей гонораров в месяц. Я даже не видел большинства из опубликованных поломайкиниад, вполне удовольствуясь почтовыми переводами.

Мир вокруг нас в 1970-80-х годах был полон странностей, нелепостей и курьёзов самого различного характера, давая такое обилие живого, фактического  материала для сатирических историй, что писались они легко, словно мимоходом, как семечки щелкались. Посидел вечер перед телевизором – тема, послушал радиопередачу на производственную тему – сюжет, услышал сплетничающих в автобусе женщин – история. Через полгода было у меня баллад в прозе о Полом Айкине в папке значительно больше, чем требовалось заводской многотиражке, в потому я с легким сердцем стал публиковать их в каком-нибудь «Светлом пути» раньше, чем в «Химике». В результате, сам собой возник и город Светлый пуп, в котором жил Поломайкин, тут же переименованный главным редактором той районки в Светлопупинск. Случались и другие курьезы, обнаруживающие привычку газетных администраторов и технических работников СМИ СССР соучаствовать в творчестве писателей. Так, например, метранпаж «Знамени труда» В. Шпак в одной из историй о Поломайкине отрезал два последних предложения, являющихся ключевыми для развязки сюжета, – и в результате рассказ был раскритикован местным светилом из горотдела культуры за недостаточный реализм, хотя рассказ на это и не претендовал изначально, а также за почему-то экзистенциализм, хотя к тому времени у меня была всего одна экзистенциальная повесть «Пустыня», не имеющая никакого отношения к судьбе Поломайкина да и вообще тогда еще не опубликованная. И, как по мановению волшебной палочки, истории о Васе перестали печатать в газетах сначала Узбекистана, Туркмении, потом и в Киргизии, в Казахстане, и, наконец, в Бийске, Рубцовке, Якутске, Магадане и так далее.

То есть спустя полгода от зряшных обвинений мелким чиновником моей незаметной особы созданный спонталыка и без задней мысли серийный герой мой и кормилец благополучно исчез с четвертых полос всевозможных провинциальных газет, а редакторы оных вдруг стали хором просить у  меня побольше историй из жизни животных и растений Средней Азии, которых знал я немало, но все они были реальными и при всей их незамысловатости добрыми. Не прошло и года, как я и забыл о Васе Поломайкине, возникшем ниоткуда и пропавшем никуда. В таких случаях, говорят: «Герой изжил себя». Как Бывалый Трус и Балбес после «Кавказской пленницы».

Спустя еще четверть века аспирантка одного из казахстанских ВУЗ-ов А. Абишева решила написать диссертацию о моем творчестве, и вдруг обнаружила моего забытого героя в подшивке старых, покрытых пылью и рассыпающихся газет. Вместе со списком вопросов серьезных, аналитических прислала мне в Германию и такие: «А как поживает ваш Вася Поломайкин? Вышла ли книга о нем? Сколько рассказов написали вы о Васе Поломайкине? Был ли у него реальный прототип?»       

Ни на один из этих вопросов не было у меня ответа. Книги о Васе как-то не случилось, но гонорары за публикации и переиздания тех давних своих рассказиков после закрытия темы я получал еще долго - вплоть до конца перестройки. Перепечатывали их все, кому не лень, а некоторые даже издавали во всевозможных малотиражных коллективных сборниках и альманахах где-нибудь на последних страничках, чтобы место не пустовало и была бы рубрика «Сатира и юмор». Встречал я также подобные публикации свои в личных библиотеках знакомых литераторов, а также во всякого рода перестроечных журнальчиках, в которых Вася Поломайкин фигурировал под своим именем и с упоминанием меня, как его родителя, но гонорары за них мне в те годы и не думал никто платить. То есть герой придуманных мною историй жил сам по себе, а я жил сам по себе. Бороться за гроши подобного рода гонораров не имело смысла, а потому дальнейшая судьба моего детища казалась мне курьезной – и не более того.

Когда же один из московских издателей-однодневок, появившихся в период прихода к власти Ельцина, предложил мне продолжить историю жизни Василия Поломайкина в новых условиях, я живописать биографию своего героя отказался. Страна стремительно разрушалась, миллионы людей нищали и гибли под давлением рвущейся к власти армии воров и бандитов. Настоящий Поломайкин мог бы хорошим людям помочь, но в качестве литературного персонажа мог оказаться им и опасен. К тому времени я уже собкорил в «Известиях» и в «Союзе» - органах Верховного Совета СССР, писал статьи в защиту сохранения страны,  но приказом из Кремля большинство их не публиковали, то есть ясно было, что ни мне, ни Поломайкину Родину нашу не сохранить - и потому литературное существование гения в теле разлагающегося СССР лишилось смысла. Пришло время проходимцев и уголовников.

Словом, я заявил издателю, что в последнем рассказе моем Вася умер... от поноса. Потому-де, что санэпидстанции в курьезном межгосударственном новообразовании по бандитской кличке СНГ прекратили свое существование, а Вася всецело доверял здравоохранению – и съел консервированную продукцию кооператива. Издатель недолго посокрушался по поводу безвременной кончины моего героя, придумал для меня другой заказ – и я тут же накатал три книжонки весьма фривольного содержания под французским псевдонимом, получил гонорары, а о Поломайкине, как источнике существования, в очередной раз забыл. Ибо никому уже не стал нужен человек, способный изобрести вечный двигатель второго типа либо машину по уборке и брикетированию снега для нужд мясо-молочной промышленности, например. Ведь усилиями Горбачева и его восхвалителей и настоящие молоко, и мясо исчезло с прилавков магазинов страны, а усилиями Ельцина и его банды прилавки завалили иноземными, напичканными химией, просроченными полуфабрикатами. Да и волновала меня уже тема, ставшая ключевой в романе «Истинная власть», события, описанные в романе «Стеклянные колокола» казались более животрепещущими, чем фантасмагории жизни простого советского гения.

Обо всем этом я и рассказал Алме Абишевой, думая, что этих сведений ей вполне достаточно для того, чтобы и она благополучно похоронила Василия Поломайкина, изобретателя самых неожиданных механизмов и приборов, которые могли помочь человечеству стать счастливым, но оказавшихся на фиг всему человечеству не нужными. И думал я, что Вася Поломайкин действительно упокоился вместе с породившей его великой державой.

Но, не тут-то было. Алма нашла более десятка рассказов о Васе в различных казахстанских изданиях, разослала запросы по соседним новоявленным суверенным странам, а меня забомбардировала просьбами воскресить Васю Поломайкина, потому что время его появления на свет пришло. Почему? Да потому, что она это, видите ли, чувствует.

Ломался я около года, как вдруг случилась русско-грузинская война 2008 года, потрясшая меня циничностью правительств всех участвующих в конфликте сторон – и русских, и грузин, и американцев, и украинцев, и европейцев, и азиатов. Если в период полураспада СССР-России так называемые совки словно сошли с ума, то теперь подобными недоумками казались мне все, кроме россиян, мнения которых собственное правительство не слышало, да и не желало слушать. Россия даже не покинула Олимпийские игры в Пекине, будучи страной, которая вела военные действия на территории соседней суверенной страны.

И стало ясно мне и вдруг воскресшему в моем сознании Поломайкину, что и Олимпийских игр на самом деле на планете Земля уже давно нет, а есть лишь некое спортивное дорогостоящее шоу с использованием олимпийской символики для оборота гигантских финансовых средств и получения сверхприбылей группой лиц, выступающих от имени государств, которых также на самом деле, тоже давно не существует. Потому что государство – это не только государственный язык, за который так усиленно борются во всех СНГ самые неграмотные люди, это – и национальная валюта, которая фактически исчезла повсеместно, замененная космополитическим долларом, это и самостоятельная банковская система, которая опять-таки стала зависимой от Международного валютного банка с председателем оного, ходящим в рваных носках и, будучи воинствующим иудеем, посещающим  мечети, это – и национальная идея, зиждущаяся на уважении к деяниям предков и одновременно подающая надежду на будущее, которые в т ой же России почти все предали.

Страна превратилась в урода, пожирающего своих еще не рожденных детей, растранжиривая наработанные нашими отцами и дедами государственные долги нам чужих стран, распродавая за гроши на чужбину нефть, газ, золото, другие национальные богатства  некогда наших общих недр. И при этом, стремительно сокращающийся и вымирающий народ русский провозглашает себя великим, могучим и гоношится перед остальными народами планеты подвигами и заслугами те же самых предков своих, которых проклинает и обвиняет в тоталитаризме.

Россия вот-вот станет нерусской и по крови, и по менталитету, и по вере, и по духу. Ей срочно требуется лекарь.

И тогда даже я понял, что Поломайкин мой повзрослел, взматерел и имеет право на воскрешение...

       

История первая. ПОЧЕМУ КОРРУПЦИЯ БЕССМЕРТА?

 

Если сердце стучит, если совесть болит, значит, всё у тебя на месте

Великий русский злодей Иван Гомеопатьевич Панафидин

 

Однажды Василий Панкратьевич Поломайкин, муж вельми ученый, действительный и почетный член множества академий наук всей планеты, оторвавшись от забот насущных по изобретению третьего по счету вечного двигателя, основанного на этот раз на использовании биохимических процессов, происходящих в окружающих миллионы городов планеты мусорных свалках, решил выйти из дома на улицу, дабы вздохнуть достаточного для работы мозга количества кислорода, и... вдруг обнаружил, что живёт он сам и живут его соседи по многоквартирному дому-хрущевке уже не в СССР, а в стране с именем Россия. Главным бросающимся в глаза признаком нового государства оказалось отсутствие в родном городе академика газетных киосков и наличие сплетен, передающих новости, полученные из старых телевизионных аппаратов советского еще производства, из уст в уста по принципу испорченного телефона. В день появления Василия Панкратьевича, например, на улице народ вовсю обсуждал какую-то глупость, молвленную каким-то Джорджем Бушем, и Указ не Генсека, как прежде, а президента России о борьбе с распространившейся по всей державе новых русских некой хренготени по прозвищу коррупция. И ещё что-то бухтели нехорошее о грузинах

Удивился бывший товарищ, ставший теперь, оказывается, господином, Поломайкин, подумал:

«Буш - это что-то типично иноземное, меня не касается. Кажется, так заросли колючего кустарника в Южной Африке называются. Грузию я только в кино видел. Нищая страна. Но с древней культурой и с красивыми песнями. А вот что это за новый вирус такой -- коррупция? -- и тут же сделал гениальный, как всегда, вывод. - Слово нерусское, значит, латинское».

Поискал это слово в словарях -- и обнаружил, что древние римляне слова «коррупция» в письменных своих памятниках культуры не использовали, но зато тамошние сенаторы, консулы, и даже рабы-писцы и взятки получали, и интересы зарубежных купцов в правительстве своем лоббировали, и достояние империи своей разворовывали, распродавали достояние латинян варварам да галлам в розницу и оптом. И при этом писали всякие тамошние императоры Указы о необходимости феодально-демократических перемен в античном обществе, а также казнили немилосердно взяточников и казнокрадов, но у тех, словно у гидры, побежденной Гераклом, после произведённых репрессий число голов только множилось.

И тогда Василий Панкратьевич понял, наконец, что это за новорусский неологизм такой -- коррупция. А поняв, стал читать дальше.

Книги поведали Василию Панкратьевичу о том, что с коррупцией боролись и в Древней Греции, где всякого рода красотки-геттеры оказывали протекцию смазливым любовникам своим в деле продвижения оных по служебной лестнице в полисах с демократическим (то есть народоправным, если по-русски) образом правления. В тираниях же знойные гетеры звались попросту – проститутками, и власти над тиранами не имели.

«А означать это может, - резонно рассудил Поломайкин, - что вне демократии коррупции не существует, - и тут же, вспомнив про мальчиков, служивших у тиранов для плотских утех, добавил. -- А может и ничего не означать».

В Древней Персии, где вождь тамошних революционеров Маздак вывел напрочь коррупционеров на целый... день с утра до вечера, но сам приход раба к власти над империей тут же породил на следующее утро коррупционеров следующего поколения -- более прагматичных и более жадных.

«То есть коррупция имеет более глубокие традиции, - решил Поломайкин, - чем даже проституция, почитающая древнейшей профессией человечества. Потому как даже в среде вирусов существует, например, протекционизм».

В Древнем Китае, где традиционно взяточников-мандаринов награждали шёлковыми веревочками, чтобы они сами себя удавливали, коррупция процветает даже при коммунистическом режиме, несмотря на массовые расстрелы проходимцев и публичные повешения.

«Значит, коррупция всесильна, - сделал вывод Поломайкин. -- И имеет свойство мимикрировать при любой социально-политической системе».

В Индии, где златолюбивых брахманов бросали под ноги слонам четыре тысячи лет подряд, коррупция была и остается нормой взаимоотношений государственных чиновников при всех финансовых соглашениях с представителями стран Запада.

«Из этого следует вывод, - подумал Поломайкин, - что коррупция -- явление интернациональное и ее невозможно победить в одной, отдельно взятой стране».

В Месопотамии из тел казненных прорабов-приписчиков выстроили борцы с коррупцией целую Вавилонскую башню, едва не достигнувшую небес. Но и та рухнула. Ибо палачи за взятки отдавали трупы казненных чиновников родственникам оных, а взамен в стену укладывали муляжи вавилонян, изготовленные из всякого рода дерьма скотского да человечьего, из старого тряпья и тростника.

«Коррупция властна даже над законами сопромата, - проникнулся в истинный смысл неудавшегося социального эксперимента древних вавилонян Поломайкин. -- И это значит, что коррупция имеет свои собственные законы бытия, не согласующиеся с логикой евклидовой и неэвклидовой геометрий, ни с законами Ньютона, ни с двумя законами термодинамики, ни - уж тем более - с законами релятивистскими покойного коллеги моего Альберта Айнштайна. То бишь, бороться с коррупцией можно лишь по предлагаемым ею самой законам - путём нарушения всех мыслимых на свете законов и прав».

Взяточниками были даже великие строители египетских пирамид, создававшие тайные комнаты в усыпальницах фараонов специально для жрецов и сановников, желающих на том свете обогнать фараона в гонке за положенными лишь владыкам Верхней и Нижней долинам Нила льготам от бога смерти Анубиса.

«То есть и смерть не властна над коррупцией», - понял Поломайкин... и глубоко задумался над смыслом жизни...

Пока великий изобретатель размышлял, в мире произошли важные с точки зрения телезрителей события:

- в Китае открылась Олимпиада;

- в тот же день Грузия напала на Южную Осетию;

- Россия поиграла в войнушку с Грузией, но так и не добила врага в его логове;

- обрадовавшиеся заварухой на Кавказе Североамериканские Соединённые Штаты тут же установили 90 ракет в Польше, направив их на Россию;

- Европа начала спешно готовиться к ответному ядерному удару;

- а юная Ксюша Собчак опять подралась со старухой Аллой Пугачевой,

Василий Пантратьевич за это время со смыслом жизни разобрался, ответ на мучивший человечество со дня появления на свет питекантропов вопрос нашёл, и принялся читать о коррупции дальше...

На Руси мздоимство, протекционизм и казнокрадство испокон веков было в чести, в сей державе только цареубийцы, воры, изменники Родины да клятвопреступники и добивались «чинов известных».

-- «... Ведь нынче любят бессловесных», - продолжил Василий Панкратьевич цитату вслух. Академик привык разговаривать сам с собой, ибо только таким образом имел возможность поделиться мудрыми мыслями с равным себе по разуму и по интеллекту. -- Пора борьбой с коррупцией заняться и мне, - и тут же пояснил эту мысль валяющемуся на столе томику Сервантеса с изображенным на ее обложке Рыцарем Печального Образа. -- Ты умер, а больше ведь некому . -- хотя знал при этом, что великий испанский писатель отбывал в свой время два срока в испанской тюрьме именно за коррупционные преступления.

Оглядевшись вокруг, новоявленный господин и многократный академик обнаружил, что живет он уже не в областном центре Светлопупинске с чистым асфальтом, с красивыми двухэтажными и пятиэтажными домами, расположенными вокруг бывшей Первой Коммунистической (бывшей до революции Свинарной) площади, окружённой деревянными избами да палисадниками, а в замызганном, доведённом новой властью до вида старого колхозного, многие лета не ремонтированного и не убираемого свинарника, почитающегося посёлком городского типа. И называется этот райцентр теперь Дермищи -.топонимом для сего места посконным, установившимся за первым здешним поселением беглых великокняжеских холопов с 12-го, кажется, века. А может быть, и с Каменного.

По крайней мере, именно об основании Дермищ в 1146 году, то есть годом раньше столицы бывшей Советской империи, сообщало единственное новорусское приобретение бывшего города в виде железобетонной стелы на въезде сюда со стороны Москвы. Краеведческий музей, бывший красой и гордостью Дерьмищ-Светлопупинска в течение двух с половиной столетий и обеспечивший не менее пяти тысяч ученых планеты материалами для диссертаций, во время перестройки оказался закрытым за ненадобностью властям будущих новых русских. Архивы и экспонаты вывезли в Москву, да где-то по пути потеряли, чтобы обнаружить их уже за рубежами некогда великой Родины на торгах в Сотбисе. Здание же выкупил новорусский миллиардер Троглодит Мормонов -- один из заезжих ленинградских дачников и владелец огромных клочков общенациональной собственности.

- «Даже из самого из Санкт-Петербурга!» -- со значением в голосах пропели дермищевцы Василию Панкратьевичу на мотив известной в 1960-х годах песенки из старого советского фильма «Опасные гастроли». А заодно и рассказали историю потери родным городом музея с настоящими бивнями мамонта, найденными под медным памятником Николаю Первому Палкину, когда сносили его в годы первых сталинских пятилеток, чтобы на его месте соорудить бронзовый памятник самому Иосифу Виссарионовичу, а потом заменить его гипсовой крашеной фигурой голого мужика с Первым космическим спутником Земли в протянутой к небу руке, назвав композицию «Космос». В советское время скульптуру эту регулярно чинили, подмазывали, то и дело перекрашивали то в синий, то в жёлтый, то в зелёный, то в белый цвета, а в ночь на каждое 8 Марта кто-то пририсовывал на нужном месте то мужские, то женские гениталии, -- и народ светлопупинский находил это художество очень смешным. С приходом перестройки городские власти по примеру Москвы предоставили «Космос» самому себе. В результате скульптура стала облезать, крошиться, пока не превратилась в обшарпанного многоцветного монстра с выпирающими из гипсового крошева прутьями ржавой арматуры.

Бывший краеведческий музей «Заре навстречу!», построенный когда-то на деньги не кого-нибудь там, а самого Пера Великого, самолично вбившего в его основание первый осиновый кол в качестве сваи под фундамент, «новый русский ленинградец» Мормонов  вот уж десять лет намеревался перестроить не то в казино, не то в публичный дом, не то в ресторан, не то в эротический театр. Но может, и вообще почти что решил срыть кургузое и нелепое желто-белое полутора этажное здание 18 века, полное клопов и мышей, плесени и привидений, разровнять полученную стройплощадку бульдозерами и возвести на месте очага былой культуры модерный солярий «Дерьму навстречу» на тысячу мест.

Слухи то об одном, то о другом перепрофилировании краеведческого музея в Дермищах ходили упорные, выпускницы восьмого и одиннадцатого классов усиленно штудировали иностранные языки, чтобы не ударить в грязь лицом перед московскими толстосумами после трудоустройства своего в новом культурно-массовом заведении. Все эти девочки, девушки, женщины и старухи стали звать себя и друг друга цыпочками, симпопончиками, цветочками, рыбками, пупсиками, строго следя за очередью в поселковом бюро по трудоустройству, регулярно устраивая на его ступенях драки, заканчивающиеся всякий раз приездом из соседнего райцентра Вонющево (бывший областной центр Коммунарск, а до этого -- губернский город Императорск) усиленного наряда вечно пьяной милиции и восстановлением исторической справедливости в виде мордобоя всех и каждой. В результате карательных акций первыми в очереди на работу к «новому русскому ленинградцу» всякий раз оказывались старожилки-дермищевки, предки которых просуществовали здесь никак не менее ста пятидесяти лет, за ними -- потомицы советских передовиков производства, прибывших сюда по зову партии и правительства на строительство так и не заложенного хлопчатобумажного комбината «Светлый путь» в 1933 году, затем уж шли русские послеперестроечные беженки из Ближнего Зарубежья и, наконец, последними в очереди на работу числились прибывшие сюда в 1985-2008 гг. «лица кавказской национальности» и «лица среднеазиатской национальности», между которыми войн за место под будущим солнцем пока еще не наблюдалось. Правда, после начала войны России с Грузией две родившиеся в Светлопупинске в 1986 году грузинки скатились почти что в конец очереди, а единственная осетинка-эмигрантка 1999 года была приравнена по статусу к трем беженкам из Таджикистана 1987 года и стала с хвоста очереди четвёртой. Последней в очереди на работу в новом доме терпимости числилась тринадцатилетняя китаянка Ту Ю -- представительница Зарубежья Дальнего, а потому, хоть и родилась она в Дермищах, все равно всем дермищевцам чужая и чуждая.

«Словом, многое изменилось в жизни страны по имени Россия, - понял великий Поломайкин, - только вот взяточников и казнокрадов не убавилось, а, скорее, даже прибавилось. Видать, совсем уж пустили по миру страну при новой власти. Так и остатки державы разнесут по кусочкам, если уж даже в Кремле вдруг ни с того, ни с сего задумались: а кем они правят?»

И решил Василий Панкратьевич помочь родной державе, а заодно и вроде бы даже любимой всеми народами России демократической власти оказать услугу, ибо...

- ... Потому, что выборы стали в новой России истинно демократические, - объяснил сосед академика, бывший генеральный конструктор оборонного КБ, тоже академик Рустам Русланович Трахтибидохтов, теперь горький пьяница, живущий и пьющий на пенсию за 30 лет беспорочной службы в качестве секретного человека из номерного ящика, плюс на пенсион за две звезды Героя Социалистического Труда и еще на милостыню, подаваемую ему туристами при въезде в Дермищи по дороге со стороны Москвы, -- не то, что при коммуняках. Теперь мне даже платят за то, что вместо меня они сами голосуют. Последний раз на место президента целых четыре задницы метили -- а уселся как раз тот, за кого проголосовало больше дураков. Значит, Дима - правильный пацан. Все путём, и танки наши быстры.

Василий Поломайкин, бывший всего лишь однажды Героем Соцтруда, оспаривать авторитетное суждение мудрейшего Трахтибидохтова не стал. Он вообще считал, что каждый человек должен своим делом заниматься: президент – руководить и представлять, быть гарантом и еще чем-то там, конструктор -- конструировать, ученый -- придумывать и изобретать, писатель -- писать, нищий -- клянчить, олигарх – воровать, врач – лечить, учитель – учить, а рабочий и инженер – работать, крестьянин – растить хлеб и скот. Именно этим заниматься, а не то защищать, то захватывать белое здание Верховного Совета на бывшей Красной, а теперь невесть какой Пресне.

Но раз помотались вместо дела по демонстрациям москвичи, разрушили экономику страны ради того лишь, чтобы вернуть стране и Дермищам историческую справедливость в топонимах, то начать борьбу с коррупцией в России, понял Вася Поломайкин, следует именно с главной приметы нового времени...

 

***

 

Утром проснувшиеся, как всегда с бодуна, дермищевцы обнаружили, что указатели с названиями главных восьми улиц посёлка городского типа сменили названия: улица Кудринская (бывшая Октябрьская) получила название Ворово-жульнической, улица Путина (бывшая Карла Маркса) стала зваться а-ля стрит Волокитчиков, проспект Центробанка (бывший Ленина) превратился в Авеню Взяточников, проезд Горбачева (бывший Мичуринский) стал зваться Изменническим, площадь Ельцина (бывшая Вторая Коммунистическая) стала зваться Бандитской, улица Олигархическая (бывшая Садовая) превратилась в Сукинсыновскую, переулок Березовского (бывший Задний Проход) стал зваться Еврейским и, наконец, перед аркой парадного входа на гигантскую городскую свалку «Безысходность», случившуюся возникнуть там вскоре после 19 августа 1991 года на месте Парка Счастливого Детства, возникло две надписи. Первая представляла собой огромный синий матерчатый плакат с надписью: "Верной дорогой идете, господа!", вторая - фанерный белый указатель с чёрными буквами: "Коррупция", направленный остриём вертикально вверх.

Мыслящая часть населения Дермищ сразу сообразила, чьих это золотых рук дело, но сдирать указатели и плакат не поспешила. Отчасти по причине природной лени, отчасти из-за похмельной трясучки в руках, отчасти из страха: «А вдруг как не Поломайкин это, а новая власть?» Ибо поступки новых русских хозяев жизни были столь непредсказуемыми и настолько противоречащими друг другу, что проще было не обращать внимания на них вообще, чем помогать и способствовать решениям властей производить какие-либо реформы.

В соседнем городе Глупове (бывшем Ельцинбурге, а до этого: Горбачёвъяме, Черниченкотерпимске, Андроповосажанске, Брежневосвинске, Хрущевосарайске, Сталинлагеропятилетске, Рыковорыгаловске, Марсксистсколенинске и опять-таки Глупове), к примеру, поддержали инициативу местного мэра Горезаливайкина заняться массовым лечебным голоданием с целью сохранения стратегических запасов продуктов питания в городе и всеобщего массового оздоровления масс -- и что из этого вышло? Население древнего и знаменитого на весь мир града напрочь вымерло, а продукты в складах да холодильниках сгнили, ибо главная электроподстанция вышла из строя, так как работать на ней стало некому, да и посланная Чубайсом мобильная аварийная бригада по пути из Москвы застряла в городе Коврове, накупила там дешевых автоматов и в полном составе отправилась добровольцами на войну не то на Кавказ, не то в Афганистан, не то ещё куда -- где больше платят, словом. Трое, говорят, обрезались, стали моджахедами и взорвали сами себя в городах Ирака и Пакистана во славу Аллаха и местных святых Али, Мирали и Махмедкули, пятеро стали Героями России посмертно, зато дети тех и других получили средства на окончание школы в Москве и на оплату высшего образования.

Народ вымер -- это ладно, останки природных глуповцев сгребли дермищевцы бульдозером в овраг да захоронили с помощью грейдера и трогательных речей о былых заслугах горожан перед Отечеством. Да и жилфонд города удобно пристроили: продал Горезаливайкин все дома и квартиры Глупова нелегалам: китайцам, корейцам, индусам да занзибарцам с тьмутараканцами, как звали искони на Руси жителей степей Таврических, а деньги пустил якобы на избирательную компанию,  на самом деле – на покупку акций «Роснефти» и «Газпрома». Подстанцию тоже не жалко -- всё равно её Чубайс за мифические долги у города еще при Ельцине отобрал, прикарманил, да умные глуповцы накануне вымирания вытащили из чрева её и медные, и алюминиевые шины, а также все то, что зовётся ломом черных металлов, продали, а полученные от китайских старьёвщиков деньги пропили. Колбасы вот только протухшей жалко. С Горбачевских, почитай, времён хранилась, береглась, как память о качественных продуктах, -- и только свежее с каждым днём выглядела. Детей послеперестроечных с трёх лет на экскурсию в холодильник водили глуповцы, чтобы видели те, какой бывает настоящая, натуральная пища. А как свет в Глупове погас - так колбаса вдруг напрочь сгнила -- до сих пор весь город воняет гнилым мясом и тухлыми яйцами так, что со всей округи в радиусе семьдесят вёрст живность вся -- коровы, овцы, козы, кролики, свиньи, гуси, куры, индюки - вымерла.

Лишь Горезаливайкин да купивший Глупов восточный интернационал так и живут. За хлебом в Дермищи ездят, да тем, что в огородах растёт, пропитаются. Зато счастливы новопоселенцы тем лишь, что живут в великой России, на голосования являются стопроцентными колоннами, голосуют за того, за кого надо, единогласно: позавчера – за Ельцина, вчера – за Путина, сегодня – за Медведева, и ежедневно – за Горезаливайкина. И все решения всех демократических правительств России одобряют стопроцентно. А тот, кто не одобряет... такие долго в Глупове не живут. Да и не только в Глупове... нигде не живут... на Земле, в смысле.

Спустя выборы, мэр глуповский Горезаливайкин. затеявший сей эксперимент по генетическому изменению населения знаменитого со времен Салтыкова-Щедрина города, пошёл в карьерный рост: получил орден из рук президента Путина, а на следующий день оказался назначенным губернатором Казиновского (бывшего Картёжного) края, передав власть в Глупове бывшему узнику совести и истинной глупости Клизмину Адольфу Параличу. Теперь Горезаливайкин обещает миру обеспечить повышение рождаемости на подведомственной ему новой территории, согласно последнего Указа предпоследнего президента, путем увеличения числа насилий над несовершеннолетними девочками, а также запретом продажи контрацептивов, прекращением преследования сексуальных меньшинств и маньяков правоохранительными органами, закрытием всех аборариев и усилением карательных мер по отношению к женщинам, попытавшимся совершить прекращение беременности самостоятельно. Ну, и усилением пропаганды порнографического искусства, разумеется, вывешиванием на городских и сельских Досках Почёта фотографий рожениц-передовичек с табличками показателей по удою ими грудного молока.

Новый губернатор Картёжного края даже Центральную площадь имени Рас-два-Путина в столице своего края Картёж-града переименовал в площадь Эмануэль Арасан, поставил посреди нее скульптуру в виде самого активного рабочего органа этой величайшей женщины всех времен и народов 52-кратной величины. В столичных газетах, возможно, об этом и не писали (ныне ведь, что ни день -- то новый памятник на Руси возводят, за всеми сооружениями и не уследишь, а газет дермищевцы после перестройки и не выписывают), но по телевизору сооружение это показывали много раз. Телезвёздочки возле сочащегося влагой мраморного сооружения щебетали по очереди перед телеобъктивами, хихикали, предлагали продолжить тему в виде Аллеи рабочих органов русских звёзд обоих полов. Но случился очередной скандал между юной Ксюшей Собчак и разваливающейся на глазах публики Аллой Пугачёвой за право первой очереди в качестве натурщиц к скульптору -- в результате с мастером случился инфаркт, а чужакам-художникам решено Думой Картёж-града богатый заказ не отдавать. Так и не возвели в стольном Картёж-граде Казиновской области новой Аллеи Звёзд.

Зато телепередачи о проблемах бывшего мэра города Глупова смотрели дермищевцы два месяца подряд, пока телевизионщики не переключились на выступления русских хохмачей в не то латышской, не то в литовской, не то в немецкой Юрмале. Был макет глуповской Аллеи Звёзд с умничающим по поводу перспектив развития внутрироссийского туризма Горезаливайкиным в первый раз показан в середине блока рекламы при самой популярной на свете телепрограмме «Спокойной ночи, новые русские малыши, трам-пам-пам!» с участием вампира-крюгера Хрюши Вурдулаковича фон Трансильванья и трасформера-терминатора-трансвестита Степашки-Степанидушки. Остальные передачи транслировались глубокой ночью вместе с многосерийным эротическим фильмом опять-таки для детей «Красная Шапочка и Серые Волки» со всё той же Ксюшей Собчак в главной роли и с командой «Стриптизёры» Высшей Лиги КВН при спонсорстве Аллы Пугачевой.

Но вернемся в Дермищи. Неразумная, то есть подавляющая часть жителей Светопупинска при виде новых названий улиц своего бывшего города стала ржать по-жеребячьи и тут же принялась дописывать новые буквы на новых указателях. Так Ельцинская площадь тотчас переименовалась в Дебильцинскую и Блядельциновскую одновременно, Авеню Взяточников (вчера еще Центробанковская) стало звучать, как Парвеню Взяточниов и Казнокрадов, Олигарховская (бывшая Садовая) превратилась в Олигофреновскую и Дефолтовскую, и так далее, и тому подобное. Словом, запутали топонимику города дермищевцы до абсурда: дом номер 10, к примеру, стоял на одной стороне Заднего прохода, а стоящий напротив него дом 11 числился уже на улице Педерастов; а стиснутый между домами 12 и 14 на улице Защитников Белого Дома дом номер 13 носил гордое название Практологического проулка имени звезды новорусской эстрады и новорусского телевидения певицы Стервозы Блудницкой по прозвищу Бело-сине-красные трусики.

Словом, поизголялись немыслящие бывшие светлопуповцы с утра до полудня от души, а как только корабельные склянки в телеящиках да радиоприемниках слаженным хором пробили 12 раз, направились дермищевцы всей оравой к дому знаменитого своего земляка, великого изобретателя и академика всевозможных наук Василия Панкратьевича Поломайкина. В гости -- не в гости, а так: на гения вживе потаращиться, себя показать, за жизнь с ним покалякать...

 

***

 

Подошли дермищевцы к крыльцу умнейшего человека всех времен и всех народов, да прямиком и бухнулись все разом на колени, как полагается по стародавнему русскому обычаю валиться в грязь перед домом знатного боярина с намерением стоять так до тех пор, покуда тот выйдет из терема, да и объявит о гневе своем... либо о милости,.

- Так предки завещали! - объясняли жители Дермищева происхождение дыр на брюках и ссадин на коленях своим детям и внукам. Ибо с некоторых пор (а именно со дня и часа объявления Горбачевым перестройки) все дермищевцы, как один, стали чтить дедовские обычаи и традиции, вытащили из бабушкиных сундуков одежду древних времен, обули дедовские лапти, и стали не говорить, а гуторить, пользоваться цитатами не из работ классиков марксизма-ленинизма, а из «Заветных сказок» великого этнографа Афанасьева и «Срамных сказок» какого-то новорусского литератора-самоучки.  Дермищевцы даже песни решили петь лишь под гармонь, а так как гармонь на весь поселок осталась одна, да и та с порванными мехами и со хрипом в ладах, то и совсем перестали петь. Только на свадьбах да на поминках под аккомпанемент гитары орали отрывки из первых куплетов из всех подряд известных им сочинений народного фольклора: Гимна СССР, про Ваньку-ключника-разлучника, про Хаз-булата Молодого, про Бродягу с Байкала, да про то, как ромашки спрятались, поникли лютики. Но более всего дермищевцы любили петь

«Отпустите меня в Гималаи!

Отпустите меня насовсем!

А не то я завою!

А не то я залаю!

А не то я кого-нибудь съем!» - с громкостью, зависящей от настроения оравы, и от объема принятой на грудь горючей жидкости.

Обычаев, правда, стародавних да исконно-посконных никто в Дермищеве давно не помнил, а просто каждый из них повторял все сказанное или сделанное друг за другом. И всякое то, что выглядело неожиданно и необычно, -- тут же признавалось возрождением истинно русских традиций и принципов. Самой популярной из всех новоприобретённых традиций стало, например, ежедневное состязание: «Кто больше выпьет!» Имена победителёй отсылались в Международную книгу Гиннеса, а фотографии чемпионов вывешивались на бывшей Городской Доске Почета, превратившейся «Платную Доску Почета». Доход от использования Доски шел не то в городскую казну, не то в карман главы поселковой администрации Шурика Погостяна, как теперь стали называть председателей поселкового совета неработающих депутатов Ашара Мартиросовича Погостяна, урожденного, кстати, дермищевца.

Вот и в тот раз приперся народ к пятиэтажке, где проживал самый знаменитый человек Дермищ Василий Панкратьевич Поломайкин с первого же дня своего появления на этот свет на этой планете, на этом материке и в этой стране, в этой области и в этом городе. Один из восторженной пьяни той споткнулся о камешек, торчащий из старого, брежневских еще пор заливки, асфальта, хлопнулся на колено, разбив его при этом в кровь, -- и остальные дермищевцы тотчас повалили за ним на колени перед пустым крыльцом. Принялись молить боярина о милости:

- Панкратьич! Вась! Слышь? Вася! Поломайкин! Выдь-на-час! Дело есть! Блин, горелый... Ты что, не слышишь? Васька! Совсем одурел от своей науки? Выдь, те говорят! А то дом, на хрен, по щепкам разнесем!

А Василий Пакратьевич Поломайкин после трудов ночных и праведных, завершившихся очередным изобретением очередного чуда техники, откушавши ещё с утра пару кастрюль окрошки на хлебном квасе, закусив оную хлебушком черным, спал сном не то праведника, не то богатыря, не то постояльца психушки после приема аминазина.

Народ орал, надрывался:

- Василий Панкратьевич! Выходи! Сделай милость! Господин Поломайкин! Тебе говорят, гнида!

А господин Поломайкин изволил дрыхнуть.

- Выход, ирод! -- вопили уж, что есть мочи, дермищевцы.- ГОС-ПО-ДИН-ПО-ЛО-МАЙ-КИН!

А господину Поломайкину хоть бы хны. Спит господин. Да воздух в доме с пучившей живот его окрошки портит.

- Выходи, гнида! -- заорал тут народ всмиловистливейший и справедливейший, всеми своими трехсполовиной тысячами глоток самых умных представителей демократической общественности Дермищ. -- Дом разнесём на фиг! -- и опять почему-то добавили. - В щепы! - хотя дом был обычной пятиэтажной хрущевкой, повторяю, то есть собран из привезённых из Глупова-Хрущевосарайска железобетонных плит в 1961 году, в сентябре-месяце, как собирают дети игру «Моделист-конструктор»: по чертежам и навскид. Или, как «Лего»...

Не ясно ныне летописцам, то ли звук такой оравы глоток разбудил господина Поломайкина, то ли время пришло проснуться ему от прииспичинья и посетить унитаз, только вдруг, когда толпа уж кричать перестала, принялась обдумывать, не расходиться ли ей отсюда по домам, дабы вернуться к пятиэтажке завтра, вывалилась из окна лысая и одновременно лохматая и выглядящая соловой со сна башка академика и вопросила:

- А? Чего вы тут? Чего надо?

- Выдь-на-час!- проорали горожане.

- Ага, - кивнул Василий Панкратьич, - Сейчас... - и исчез внутри квартиры.

Народ повалился задницами в горячую уж к тому времени полуденную пыль и на раскалившийся асфальт, стал ждать.

Час ждали люди Поломайкина, два ждали... Многие уж сбегали за «чекушками» да «пузырями» на базарчик, возникший еще при трезвеннике Мишке Меченном на Первой Коммунистической площади, а кто-то и добыл из штанов заранее запасённую живительную влагу. Скучковались дермищевцы по интересам и по бутылкам, завели беседы об афганцах и иракцах, не дающих спуску американскому империализму, о лечащей тарелке, забравшей, наконец-то из Великого Гусляра Корнелия Удалова на свою планету Коммунизм, про Алису Селезневу, бросившую науку и космические путешествия, ставшую бизнесследи и лидером партии эмансипированных женщин «Назад в матриархат», про Мишку Саакашвили, который так и не стал народным грузинским героем, каким был вот уже триста лет подряд великий моурави Георгий Саакадзе.

- Вот был бы Миша «дзе», а не «швили», тогда другое дело, - глубокомысленно рассуждал бывший директор средней школы номер один имени Ленина Мудротай Порфирьевич Кременчуг-Приволжский. -- А Саака -- она везде -- ссака... Или сука... Шваль, одним словом.

Ему возразили:

- Сталин тоже «швили» был -- Джугашвили. А герой!

- Палач ваш Сталин, - возразил Мудротай Порфирьевич сдуру, ибо газеты он читал чаще остальных, а по телевизору смотрел не только кино про ментов, но и познавательные исторические передачи для дебилов: про то, например, как вождь народов чуть не проиграл войну Гитлеру, да шибко благородный американский народ помог ему справиться с жителем подземного бункера на Унтер-ден-Линден.

И тотчас получил кулаком по соплям.

Дал директор сдачу -- и началась обычная дермищевская потеха: кто кого бил, за что бил, непонятно -- размялись, словом, люди. А после, утёрши хари, принялись мириться, прощать друг друга и пить за всеобщее здравие и за мир во всем мире.

Ибо коренные дермищевцы (приезжий Мудротай Порфрьевич не в счёт) при всём своем пьянстве и доморощенности были народом грамотным, с помощью изобретенного академиком Поломакиным, тогда еще просто «Васькой из восьмой пятиэтажки», мнемоскопа, начиная с 1967 года газетному и телевизионному вранью не верили, считали его развлекаловкой, а вылавливали нужную им информацию прямо из эфира, против существования которого возражал Михайло Васильевич Ломоносов, но тот, несмотря на авторитет покойного гения, был обнаружен и использован будущим светилом мировой науки Поломайкиным на нужды земляков. А потому знали в Дермищах все всё и обо всём  изначально и только правду. Знали и о том, например что уважаемый академик -- не депутат, а потому не обдурит народ: сказал, что выйдет к народу, значит, выйдет. Когда-нибудь...

Закуски было мало, на жаре хмель бил в голову -- и многие помирившиеся после драки дермищевцы повалились в пыль и в грязь с выражениями счастья на мордах. Уснули.

 

***

 

Часа через два после завершения драки, когда жара спала и солнце неумолимо двинулось к завершению своего дневного цикла, господин Поломайкин и впрямь вышел на крыльцо. Умытый, в костюме старом, но хорошо простиранном, выглаженном после той общегородской пьянки, что случилась в 1991 ещё году по случае отказа Василия Панкратьевича от Нобелевской премии за открытие причин сексапильности Мерлин Монро, Софи Лорен и Джины Лоллобриджиды. Возвышался академик над толпой с помощью щербатого и протоптанного до ям в половицах крыльца, без обычной своей шляпы на голове, но был при этом при часах фирмы «Заря» на запястье и при штиблетах фирмы «Скороход» образца 1966 года, вновь вошедших в моду именно в этом году. За плечами Поломайкина висел маленький самодельный рюкзачок, с которым он, будучи ещё лишь Васькой-студентом, мотался по Кавказу и Крыму в поисках следов исчезнувших цивилизаций, снежного человека и летающей тарелки. Из дыр рюкзака торчали провода разного цвета. Оглядел притихшую на задницах толпу Василий Панкратьевич, спросил:

- Чего надо? Задолбали прям. Орут, орут...

Дермищевцы принялись переглядываться, переговариваться, вставать кто на четвереньки, кто на карачки, а кто и вовсе на ноги. Но несколько дермищевцев всё еще продолжали спать, разнося вокруг себя спертые запахи перебродившей сивухи.

«И впрямь, чего нам надо?» -- выражали единый для всех вопрос лица пробудившихся горожан. Раньше вот можно было попросить у великого Поломакина, чтобы местный цементный завод округу вонючей да ядовитой пылью не засыпал, дабы детям в школу ходить было веселей. Да и подросткам было бы без выбросов завода удобней уединяться под кустиком да под деревцем, не превращаться потом в сцементированные в единый блок скульптуры эпохи девочки с веслом и мальчика с пионерским горном. А теперь ни того завода, ни детей в Дермищах нет. Да и детей делать при такой жизни никому не хочется....

Промолчали дермищевцы.

- Ну, что ж... -- сказал тогда Василь Панкратьевич, давно уже изобретший аппарат по чтению невысказанных вслух истинных потребностей толпы ЧМТП-2 и вжививший его себе в висок. -- Пошли на «Безысходность».

Толпа разом завопила слова восторга и прославления великому Поломайкину, разрешившему единой лишь короткой фразой их многолетние мечты и чаяния о светлом будущем Дермищ и всего прогрессивного человечества. Повалили люди позади Василия Панкратьевича в сторону свалки с выросшей уже до высоты Вавилонской башни горы мусора и бытовых отходов на месте Парка Счастливого Детства. Или Счастливого Парка Детства? А может и Детства Счастливого Парка... Или просто Счастливого Детства, то есть не парка даже, а чего-то другого... Никто уже не помнил точного названия того места, что скрывалось от глаз дермищевцев под нагромождением чего-то зловонного, подрагивающего сквозь миазмы, порождающие внутри себя химерические образы бесов и прочей нежити. Ходили слухи, что кто-то как-то разглядел в этом вонючем тумане среди харь персонажей из американских киноужастиков светлый лик Михаила Сергеевича Горбачёва, но в это мало кто верил: не может рыло Дьявола быть светлым.

Встали даже вдребезги пьяные. Ибо более трезвые им сказали, что пришла пора вернуть городу его Парк Счастливого Детства.

И, как ни странно, почти трезвые были правы. Но только наполовину. Ибо один лишь академик Поломайкин знал, что ведет он за собой массы на борьбу с коррупцией, без которой -- в смысле борьбы за собственное Счастье -- счастливого детства у собственных детей быть не может.

 

***

 

Городская свалка «Безысходность» с красно-бело-синими лозунгами сего утра «Наша цель – капитализм» и «Верной дорогой идешь, господин» была втиснута в чёткие границы бывшего Парка Счастливого Детства, заложенного еще при личном участии не то Ленина, не то Дзержинского (после закрытия краеведческого музея этого уже никто не помнил) не то в 1920-ом, не то в 1921.-ом, не то в 1922-ом, не то в 1923-ем году, и каким-то непостижимым уму дермищевцев образом росла все время только вверх, хотя бывшие горожане никогда не влезали на вонючую эту гору с целью избавления помойных вёдер от бытовых отходов непременно на вершине этой громады, прозванной в народе Джомолунгмой. Они просто выкидывали мусор за заборы, а тот непонятным образом исчезал – и, вполне возможно, оказывался на «Безысходности». И все были довольны. Особенно глава поселковой администрации Погостян. Шурик не знал, какое именно чудо позволяет ему экономить на санитарной очистке посёлка выделяемые из областного бюджета средства, но со спокойной совестью прикарманивал их вместе с главным бухгалтером Иосифом Гоминдановичем Кацем, и потому оба они с легким сердцем не видели причин разгадывать этого «сына ошибок трудных» и детища «парадоксов друга».

Зато Василий Панткратьевич тайну «Безысходности» знал. Ибо это по велению его могучего разума, начиная с 1985 года, содержимое многочисленных городских свалок, мусорок, помоек и выгребных ям всего бывшей Светлопупинской области собирались именно здесь с помощью запрятанных им по тайным местам еще в перестроечные, то есть начальнопомоечные времена аппаратов по трансгрессии материи ТМП-22. Хитроумие аппаратов тех заключалось в том, что мусор из какого-нибудь там Колоколамска, или даже из новогубернского, но бывшего районного Глупова, сначала распадался на атомы, переносился сквозь гиперпространство до Дермищ, а потом, вновь трансгрессировавшись в небесах в мусор и помои, водружался на вершину Джомолунгмы.

Спасая экологию чужих городов, Василий Панкратьевич сослужил дурную службу своей собственной малой Родине: Дермищи смердели так, что прибывающим сюда туристам из Дальнего Зарубежья приходилось выделять по персональному противогазу за счёт поселкового бюджета, а собственно российским гражданам продавали в коммерческих аптеках марлевые повязки с ватными вкладышами. Сами же дермищевцы к вони Джомолунгмы настолько привыкли, что бывали случаи, когда случайно оказавшийся на курорте либо в гостях где-нибудь в Пятигорске либо в Сибири земляк их умирал от отравления кислородом и чистым воздухом. Так что, узнай дермищевцы, что виновник этой вони, кто, начиная с 1985 года занят поиском способа утилизации собранного в одно место со всех концов области мусора, то и это бы не извинило академика в глазах дермищевцев -- растерзали бы в клочки лиходея.

И потому, как человек мудрый и хорошо знающий, что «ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах», академик Поломайкин не раскрыл своей маленькой тайны землякам.

«Оно им надо? -- подумал при этом мудрейший из мудрых. -- Ведь наши сначала побьют, а потом потребуют, чтобы я переместил нашу Джомолунгму куда-нибудь в Глупов, а то и в саму Москву на Красную площадь. В качестве памятника и символа «возрождающейся России», - и ускорил шаг.

Джомолунгма над «Безысходностью» за прошедший день выросла ещё на метр и, застилая собой половину неба, накрывала тенью половину города с увядающими листьями на едва выживающих в этой атмосфере вязах да тополях и с пожухлыми, на газоны с рахитичными лютиками да с пастушьей сумкой и чахлым осотом. Над городом и так-то стояла плохо переносимая вонь, но возле бывшего Парка Счастливого Детства колебалось особо плотное марево смрада с хараями периодически возникающих в нём и исчезающих монстров. Приезжие мужчины и юные дамы, оказавшиеся в толпе ко всему уже привыкших дермищевцев, были в марлевых повязках, но, оказавшись здесь, увидев лики то Вия, то Дракулы, то героя «Кошмаров на улице вязов», принялись падать в обмороки.

Василий Панкратьевич оглядел притихшую возле потерянного детства толпу, и сказал именно то, что желал услышать в этот момент от него каждый дермищевец:

- Даю бутылку водки каждому, кто засунет как можно глубже внутрь этой Джомолунгмы один конец провода.

Приезжие тут же тут же пришли в себя и повскакивали на ноги, заорали вслед за коренными дермищевцами:

- Я! Чур я засуну! Я глубже засуну! А я еще глубже! Давай провод, академик. Мы все засунем ей глубоко! Я -- первый. Нет, я первый!

- Всем хватит, - оборвал ор Василий Панкратьич.

Снял с плеч свой маленький рюкзачок, стал вынимать из него аккуратные связки медного провода в разноцветных виниловых оплетках. Желающий получить по бутылке народ начал выстраиваться в очередь, терпеливей которой бывает лишь очередь в вино водочный ларек рано поутру. То есть все они тихо переругивались, отпихивали друг друга плечами, грозили друг другу кулаками, вращали угрожающе глазами, и одновременно при этом делали вид, что присмирели, и поглядывали на академика с лестью и опаской.

- А мне не хватит, да?- с ноткой жалобы в голосе спросила вновь оттесненная в конец очереди малолетняя смердищевская китаянка Ту Ю.

- Хватит всем, - уверенно повторил Василий Панкратьевич, продолжая доставать из рюкзака и совать в алчущие руки дермищевцев концы разноцветных проводов.

И это было правдой. Ибо рюкзак академика преставлял собой проходную автоматического кабельного завода, находящегося где-то в не рассчитанном им пока до конца гиперпространстве, а в Дермищеве места не занимающего. Поломайкин изобрёл эту штуковину еще в 1960-е годы, когда, будучи обычным Васей-шестиклассником из Светлопупинска, собрал в дровяном сарае первую в мире электростанцию, работающую на термоядерном топливе, чтобы подключить к ней бабушкин дом в селе Замухрышкино, а купить «мокрый» кабель или провод высокого напряжения для транспортировки электроэнергии в магазине скобяных товаров не смог -- не было там отродясь такого товара. Осветил он тогда Замухрышкино и ещё пять соседних деревень, но избыток энергии был таков, что пришлось Васе подключать к термоядерной электростанции, спрятанной в Замухрышкино, сквозь гиперпространство какую-то планету -- кажется, Марс, - чтобы хранить энергию там в в виде особого рода брикетов на случай возможного прилёта туда землян. Всей этой канителью с производством кабеля пришлось заниматься ему в ранней юности только потому, что начальник областного управления распределения электросетей Сергей Германович Бормотухин заявил школьнику Васе:

- Нам тут своей энергии девать некуда по две копейки за киловатт. Понастроил хрен усатый Сталин электростанций по стране, едрит его в качель, мне Брежнев с Косыгиным план дали, а потреблять энергию некому. Хоть нищим раздавай, да из своего кармана в кассу плати.

С победой демократии и с захватом российских электросетей Геннадием Чубайсом, электроэнергии и в России, и в Дермищах стало не хватать, подорожала она до цен заоблачных. Многие дома по три года уж сидели без света отключённые за неуплату. Люди телевизор стали ходить смотреть к соседям. Тут бы, по здравому новорусскому рассуждению, академику Поломайкину следовало собранную на Марсе энергию на Землю вернуть, в оборот пустить, акций напечатать, хорошо ими на бирже спекульнуть, а все еще работающую в сарае бабушкиного дома в Замухрышкино термоядерную электростанцию американцам продать, деньги за это ноу-хау на обшорных счетах схоронить, от налогов скрыть, но...

Занятый разработкой проблемы утилизации Джомолунгмы на территории Парка Счастливого Детства Василий Панкратьевич был по духу не коммерсантом, а потому метода возвращения в Дермищи накопленной на Марсе электроэнергии не разрабатывал. Да и созданный им когда-то кабельный завод бездействовал с тех давних школьных его пор, ибо ни один инвестор не собирался платить за завод, который находился в гиперпространстве, и потому расчленить его, продать по частям невозможно. Только сегодня продукция кабельного завода и пригодилась повзрослевшему Васе. Второй раз...

 

***

 

Когда все пришедшие к свалке дермищевцы получили, наконец, свои концы тонких проводов, которые на самом деле являлись кабелями высокого напряжения, способными выдержать миллионы киловатт, академик Поломайкин приказал землякам рассосредоточиться вокруг бывшего парка так, чтобы полностью взять в кольцо «Безысходность». Люди рассосредоточились, и принялись ждать следующего приказа.

Василий Панкратьевич же тем временем смотрел на часы. Старая «Заря», купленная им 45 лет тому назад на глуповской барахолке у какого-то алкаша за три рубля, работала извечно исправно, время показывала точно.

- Ну, когда же? Когда? -- слышались нетерпеливые голоса особо страждущих дермищевцев. -- Когда будет водка?

Академик молча следил за стрелками на часах, которые были застёгнуты у него на левой руке, а правую он медленно поднимал вверх...

Все замерли.

И тут к «Безысходности» прибежала невеликого росточка, измождённая остроносая женщина с веснушками вокруг носа и в потрёпанном платье, в тапочках на босу ногу и с грязным тряпичным кулёчком в руках.

- Меня!... -- прохрипела она, запыхавшись от бега. -- Нас забыли... Двое нас... Две бутылки... -- и протянула руку к сумке с проводами. Из глубины кулька разоралось недовольное кряхтение и тонкий писк живого существа.

- Тонька родила! Слышь? -- раздались голоса дермищевцев. - Скоробогатова опоросилась. Да, героиха, мать её так! Почитай, лет пять у нас никто не рожал. И вовремя, зараза такая. Есть и повод обмыть, и чем обмыть. Хитрая баба. И не говори: две бутылки -- и обе одной. Голова! А главное, все правильно, по справедливости.

Только тут, почти не вслушивавшийся в этот слаженный хор дермищевцев Василий Панкратьевич обратил внимание на то, что к Джомолунгме пришли в буквальном смысле этого слова ВСЕ жители города: от главы поселковой администрации Шурика Погостяна до последнего старика и последнего ребёнка. Словно слух о том, что водку раздает Васька из восьмой пятиэтажки бесплатно, достиг ушей каждого из них в одно и то же мгновение. Академик было удивился этому чуду, но потом вспомнил про изобретенный им самим много лет тому назад миелофон -- и успокоился: всё просто -- люди мысли друг друга читают. И тогда-то он увидел и сидящего в коляске парализованного вот уже двадцать лет старика Карасика, и стоящую с клюкой в руке, согнувшуюся в позе буквы «Г» девяностопятилетнюю Нюшку Вороватых, бывшую, говорят, в годы первых пятилеток походно-полевой женой всей городской парторганизации Светлопупинска. И пацанов с девчонками от пяти с половиной лет и старше заметил. Всем дермищевцам досталось по проводу. Последнюю пару высоковольтных кабелей взяла первородка Тонька Скоробогатова: один конец она держала в свободной от свертка с дитём руке, второй -- в зубах.

Глядя на нее, Василий Панкратьевич вспомнил случайно несколько лет тому назад услышанный им на улице разговор о том, что роддом Дермищевский уже с 93-его года закрыт, бабы рожать ездят в областной центр Глупов, а то и в саму Москву, но самые умные рожают либо сами, как раньше рожали бабы в поле, либо с помощью повитух, а то и просто матерей: поднатужится бедолага брюхатая, поднатужится, а там либо кровью изойдёт да сдохнет, либо от плода опростается, сама пуповину перегрызёт -- и бежит уж за денежным пособием в поссовет... тьфу-ты!.. в администрацию. Положенных десять процентов «отката» от суммы за ребёнка главбуху Кацу с Погостяном отдаст -- и бегом в ларёк за водкой: «Гуляй!»

Стало быть, Тоньке повезло дважды: и не сдохла при родах, и парой бутылей задарма обогатилась. А если здраво рассудить, то повезло ей даже трижды: всему городу на две бутылки положенные ей не разгуляешься, но каждый по случаю рождения первого свободного от тирании коммуняк младенца захочет и свою порцию выставить. Так что Тоньке можно одну бутылку и припрятать. На всякий случай... Вдруг младенец и помрёт -- помянуть будет надо. Опять, стало быть, расход. Да и вообще -- заначка никогда не помешает.

Обо всём об этом вслух и про себя по миелофону рассуждал дермищевский люд в ожидании приказа академика Поломайкина броситься в гущу «Безысходности», а Тонька делала вид, что не слышит слов людских о себе, но сама при этом краснела и тупила глаза, думала о себе, что вот такая она умная. Миелофон перегрелся от множества завистливых мыслей, сработал встроенный в него блокатор -- и аппарат отключился. Остался лишь гул живых человеческих голосов:

- В Москву надо ехать! В Москву! В какую Москву, на фиг? Ты что -- четвёртая сестрёнка Чехова? Вон Тонька Скорбогатова съездила. Хорошо, что живой вернулась. Только с брюхом... Кого родила-то: мальчика? девочку?

От слов ли этих, от чего ли другого -- не ясно, но вдруг ребёнок резко взорал, воздетая к небу рука Поломайкина дрогнула -- и толпа дермищевцев слаженным рывком и с единым утробным рыком рванула навстречу «Безысходности»...

 

***

 

Академик Поломайкин снял с плеч пиджак, аккуратно сложил его, а потом бросил на землю, cел на рукав, задумался.

Ибо думать было о чём. Крик ребёнка случился на полторы минуты, а точнее -- на одну минуту двадцать семь секунд - раньше рассчитанного академиком времени. Василий Панкратьевич рассчитал цикличность трансгрессии, а потому точно знал, когда следует пронзить Джомолунгму проводами и пускать сквозь них электрический ток с Марса или откуда там еще. Но детский крик заставил его руку вздрогнуть - и отдать приказ о начале атаки на «Безысходность» раньше времени. То есть люди попали в иную цикличность, физическая сущность которой была даже ему - многократному академику - неведома. И самое обидное, что изменть что-либо и вернуть дермищевцев в Дермищи не было теперь никакой возможности: Василий Панкратьевич сам установил под мышкой контакты таким образом, что едва, только его рука опускалась, включалась электрическая цепь и...

Дальше думать академику не хотелось. Потому что он точно знал, что было бы с дермищевцами, если бы цепь эта включилась вовремя, но совершенно не задумывался о возможности изменения цикличности. Если бы всё пошло по задуманному им плану, то все жители бывшего Светлопупинска разом бы прозрели, увидели бы себя со стороны, покаялись бы в грехах и перестали бы соучаствовать в коррумпированных взаимоотношениях с представителями власти, никто бы из них до конца жизни не дал никому ни одной взятки, не залез бы государству в карман, не поставил бы подпись под заведомой фальшивкой за бутылку вина или даже за ящик коньяка или водки, никто бы не стал заниматься протекционизмом и лоббировать интересы родственников в районной и областной Думах.

Всё это случилось бы, если бы... если бы не детский вскрик...

Долго сидел академик Поломайкин, глядя на обшарпанные носки своих основательно обтрепанных башмаков фабрики «Скороход» образца 1966 года, размышляя о роли случайностей и закономерностей в истории человечества, не замечая, как идущий на убыль день потемнел, как подул лёгкий ветерок с реки Вонючки, а когда поднял голову и глянул на Джомолунгму, то увидел то, что являлось само себе побочным явлением в эксперименте: гора мусора растаяла, как воспоминания Василия Панкратьевича о босоногом своем детстве, когда он впервые изобрёл колесо...

.. Оно катилось впереди него под ударами палочки и никогда не падало. Потом колесо это врезалось в соседский плетень, распугало там кур, выломало стену в свинарнике и, упав в яму нужника, благополучно там издохло. За шалость эту юного Ваську порядком взгрели ремнём -- и память о той несправедливой порке осталась у многократного академика на всю жизнь.

Джомолунгмы не осталось совсем. Не осталось на ее месте и Парка Счастливого Детства. Не было на месте даже остатков каменного фундамента, который когда-то держал на себе узорчатого чугуна ограду, вывезенную в Москву под видом металлолома приезжими москвичами еще до октябрьских событий 1993 года. Не было видно возле и под Поломайкиным и остатков советского асфальта, на который он бросил свой пиджак, как не было и спрятанной под ним булыжной мостовой, сооруженной на пожертвования знаменитого разбойника, а затем купца первой гильдии Ульяна Софроновича Сметанина в 1898 году. Валялся поверх серого пятна лишь трехцветный транспарант с надписью "Верной дорогой идёшь, господин!"

Когда же академик встал на ноги и оглянулся по сторонам, то не обнаружил и зданий, дворов, улиц, скверов, парков, садов и огородов -- то есть всего того, что, по сути, и представляло собой бывший славный город Светлопупинск, ставший Дермищами. Вокруг Василия Панкратьевича растилалась ровная, как чертёжная доска, серая поверхность без единой травинки на ней. В свете заходящего за голый горизонт пылающего солнца от унылой плоскости этой веяло ещё большей безысходностью, нежели от уничтоженной гением Василия Панкратьевича свалки.

Приглядевшись, академик различил над полоской стремительно темнеющего горизонта кроны деревьев дальнего леса -- и облегчённо вздохнул: изобретенный им агрегат поглотил только ту территорию, что была бывшим городом Светлопупинском, остальную часть планеты оставил нетронутой.  Василий Панкратьевич отряхнул брюки, поднял пиджак, накинул его на плечи и направился в сторону леса -- там в старой заимке жил в отшельничестве и в постоянной нетрезвости друг его детства Макар Следопытов, ставший бичом году так в 1985-ом. Авось, примет на первых порах...

 

***

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ ПЕРВОЕ. Исчезновения Дермищ никто и не заметил. Мало ли городов, поселков и прочих населённых пунктов исчезло с карты новой России за последние пятнадцать лет? Всех и не сосчитаешь. Да и что пользы от посёлка, который деньги от казны тянет, а налогов сам не платит? В прошлом веке в Светлопупинске хоть рыбацкий колхоз был с цехом по переработке речной рыбы в полуфабрикаты холодного и горячего копчения, периодически работал и завод по консервированию овощей и фруктов, собранных жителями города со своих дач и приусадебных участков, на окраине ютился маломощный, но все-таки леспромхоз, рядом располагались два колхоза и совхоз, еще там были швейная фабрика да фабрика народных промыслов, двенадцать школ, сорок три детских сада, две больницы, пять кинотеатров, один драматический театр, музей, филармония, три библиотеки, дом и дворец пионеров, станции юных техников, юных натуралистов и юных туристов, два базара, три спортзала, школа ДОСААФ, четыре мельницы, два хлебозавода, девятнадцать бань и два закрытых бассейна. А ещё стояли: цементный, мясной и молочный заводы, цех по изготовлению удочек и даже столярная мастерская, где изготавливались самые лучшие в России гробы.

Ничего от этого не осталось после аферы приватизации 1990-х годов, проведённой всё тем же Чубайсом совместно с великим острословом Черномырдиным. Всё скупили иностранные инвесторы, и тут же распродали по частям другим иностранцам. Даже кирпичи вынули из кладок старинных церквей и вывезли в неизвестном направлении. Последние дермищевские домовины исчезли, вытесненные с рынка экспортными гробами из США и Китая. Те и другие были пластмассовыми, хлипче местных деревянных, зато дешевле и внешне выразительнее: с цветомузыкой для покойников и с окошечком на крышках в месте расположения лица.

Кладбище с белокаменными резными могильными камнями 17 века, которые хотел скупить все тот же новый русский ленинградец Мормонов для личного погоста, за что обещал он Шурику Погостяну дачу на Черноморском побережье Аджарии, исчезло с лица Земли вместе с Дермищами. Но долго еще на картах мира и поселок городского типа, и погост отмечались, как существующие наяву, пока однажды, году в так 2016-ом, на месте серой, лишённой травы и деревьев площадки не решил вернувшийся на Родину после выхода в отставку бывший губернатор бывшей Картёжной области Горезаливайкин построить новый город, дабы назвать его своим именем: Горезаливайск. Вот тут-то и обнаружилось, что Дермищи исчезли.

Стал Горезаливайкин собирать необходимые для строительства бумаги, платить взятки для того, чтобы делу о свободной стройплощадке был дан ход, отстегивать положенные министрам да сотрудникам аппарата президента отступные да откаты. В конце концов, года через три-четыре Дермищи признали населенным пунктом несуществующим, но денег на строительство нового города у бывшего губернатора уже не осталось. Осталось лишь мёртвое пятно на месте Дермищ на картах мира с названием: «Горе заливное».

А в народе прижилась легенда о том, как возлюбили Боги маленький городок Горепупинск с живущими в нём чистыми душами, да и унесли его вместе с жителями на небеса. Живыми и во плоти.

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ ВТОРОЕ. Прошло сто земных лет. Из всех исчезнувших с Земли дермищевцев в живых к тому времени осталась лишь бывшая китаянка Ту Ю по прозвищу Хэппи бёйд. Бывшая -- потому что на новой планете, вращающейся вокруг одной из звёзд системы, известной нам, как Тау-Кита, национальных различий не было. Все люди там были равны и одинаково счастливы. А те, кто не считал себя равным со всеми остальными и одинаково счастливым, жили на других планетах и пребывали в постоянных конфликтах и войнах между собой, а иногда даже в мире и согласии. Сто тринадцатилетняя Ту Ю была, конечно же, и самой старой жительницей планеты, сохранявшей память и легенды о далёкой прародине тау-китянского человечества в течение всех ста прожитых на чужбине лет.

Вот уже сорок лет подряд Ту Ю каждый год день-в-день рассказывает юным жителям планеты историю о том, как на планете Земля случилась страшная и кровопролитная война между русскими и грузинами, унёсшая пятьсот миллионов жизней. В конце концов, прародина тау-китянского человечества исчезла в огне ядерной войны, и лишь ничтожную горстку самых лучших и самых праведных землян спас великий Бог и Учитель По-Ло-Май-Кин, отправив их за сотни световых лет от погрязшей в грехе Земли осваивать новый мир.

- Вот он, - показывает старуха в сторону гигантского -- в пятьсот земных метров -- монумента, изображающего мужчину в пиджаке, в рваных брюках и в тапочках на босу ногу. -- Наш Бог и Спаситель. В натуральную величину.

- А это -- показывает она на скульптуру, стоящую напротив и размерами превышающую памятник Василию Панкратьевичу вдвое, -- Богиня, пославшая Бога и Спасителя нашего за нами.

Возле ног Богини лежит старый фанерный указатель, перенёсшийся сюда вместе с дермищевцами из Парка Счастливого Детства в далёком уж 2008 году от Рождества Христова. На нём всё ещё можно различить чёрную на белом надпись на русском языке: «Коррупция».

Потрясённые рассказом очевидицы легендарных событий юные тау-китяне смотрят и на Ю-Ван, и на подошвы колоссов, раскрыв рты. Они верят каждому слову старухи и... мечтают: когда они вырастут, то смогут накопить побольше денег, заплатить кому надо сколько надо, дать в лапу тому, от кого зависит всё, -- и сбежать на соседние планеты, где можно предаваться всем мыслимым грехам, не страшась гнева Бога и Спасителя со страшным именем: По-Ло-Май-Кин.

 

ОТ АВТОРА: Возрожденный Поломайкин получился не только взрослее, но и мудрее прежнего Васи, рассказы о нем перестали быть короткими и озорными. В них стало действовать больше героев, а главное, мне стало самому интересно следить за его судьбой. Ибо Васе, в отличие от большинства его сограждан, было интересно жить в этом мире. Но по-своему...

 

История вторая. ЧЁРНЫЙ СПЕЛЕОЛОГ

 

... В причине насильственной смерти убитой

Норма речи новорусского судьи по телеканалу «РТР»

 

Однажды Вася Поломайкин держал в руке алюминиевую кружку с самогоном и слушал рассуждения друга детства своего Макара Следопытова о смысле жизни:

- Вот кабы иначе, тогда бы вот так, а раз уж так, то тогда уж конечно...

Сидели два этих немолодых уж человека в старой заимке, оставшейся Макару Полуэктовичу от деда – завзятого охотника и пьяницы, а самогон капал из змеевика, в котором конденсировалась атмосферная влага с помощью работающего от трехвольтовой батарейки моторчика, микро компрессора и чего-то ново-хавного, сконструированного Васей из хлама, собранного нынешним хозяином заимки на мусорных свалках города Светлопупинска еще в детские его годы.

Ибо Макарка в детстве слыл среди учителей мальцом любознательным, учился только на четыре и пять, занимался в кружке: «Умелые руки», а также посещал областные станцию юных техников и станцию юных натуралистов, превращённые в перестройку в бордели всероссийского значения, а в ельцино-путинские времена - в офисы сибирских нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих концернов с работающими там исключительно иностранцами, которые, получив лицензию, тут же переехали в Санкт-Петербург, увезя вслед с собой все разобранные на стройматериалы здания, то есть оставив на месте былых источников профессиональных знаний светлопупинцев одни лишь затянутые ряской да подпочвенными водами котлованы – источники комаров и всевозможных инфекций.

В августе 2008 года, случилась война  России с Грузией –   и в те же дни находящийся в двух тысячах километров от места боевых действий бывший Светлопупинск, вернувшийся с октября 1993 года в историческую справедливость в виде переименования в Дермищи, исчез с лица земли, оставив на своем месте лишь мутновато-серебристую проплешину и коллективную память у населения окружающих деревень: там был когда-то древний град, подаривший миру целых трёх академиков самой настоящей из всех Академии Наук. 

Словом, академик Трахтибидохтов исчез вместе с Дермищами где-то в необозримых просторах Вселенной, академик Следопытов сидел в заимке, пил и разглагольствовал, а академик Поломайкин, устроившись напротив, держал в руке стакан и молча слушал следующее умозаключение коллеги по Академии наук:

- Оно так-то оно так, но все-таки не совсем так, потому как если бы все-таки до конца так, то тогда бы было ого-го, а не как обычно, - утверждал бывший  лучший ученик и гордость светлопупинской школы номер один имени Ленина и даже три года подряд председатель совета дружины и один год – секретарь комитета комсомола всё той же школы. – Потому, как ни крути, а будет так, как всегда... – закончил свою мысль Следопытов и, стукнув кулаком по столу, заявил. – Твою мать! – после чего опрокинул стакан себе в утробу.

Вася был с  мнением школьного друга своего полностью согласен, но пить вслед за ним не стал – за полвека знакомства с семьей Следопытовых Василий Панкратьевич так и не стал алкоголиком, а пил хмельное весьма умеренно и крайне редко. Ибо алкоголь, был уверен он, хотя и позволяет крепче связать узы солидарности с массами, но мешает мыслительному процессу. А думать Василий Панкратьевич Поломайкин любил. И умел.

Как раз в момент удара Макара Полуэктовича кулаком по столу Вася разрешил проблему спасения российского Черноморского флота от повадившихся защищать Грузию американских и украинских агрессоров, и даже собрался сказать об этом вслух, но – ни мгновением раньше, ни минутой позже, а именно тогда, когда бывший отличник и бывший доктор философских наук, все ещё держа сомкнутый кулак правой руки на дрожащем от удара, сбитом из двух старых досок столе, второй рукой опрокидывал в рот стакан с чистейшей воды самогоном, дверь заимки распахнулась – и на пороге возникло два человека в сером гражданском, без шляп, но с выправкой военной.

И огненная вода пошла не в то горло Следопытова. Хозяин заимки закашлялся  - и послал гостей матом, указав направление главного удара, а вместе с ними и все прочие стратегические пути, гарантирующие полное уничтожение противника и помеху ему при отступлении. Словом, противник был взят в словесное кольцо, деморализован и признал свое полное поражение.

- Ну, ты, блин, вааще-е!!! – восторженно произнес первый штатские военный, а коллега его поддержал:

- Блин-на-фиг, ничего себе, папаша, ты даёшь!

Вася понял, что в компании этой он лишний, ибо был он согласен со Следопытовым совсем в другом его философском умозаключении, - и потихоньку растворился в полутьме заимки.

- Ты, что ли, академик? – спросил первые штатский военный у Следопытова.

- Я, - ответил Макар Полуэктович, ибо он был и на самом деле академиком общественно-политических наук АН СССР, выгнанным, правда, из РАН за то, что остался верным заветам Ильича и клятве юного пионера, но при этом получающим свои законные 500 новорусских рублей в месяц за академическую черную шапочку. Деньги эти Герой Социалистического Труда Следопытов копил ровно по половине года, а потом, купив на собранную сумму бутылку хорошей водки, выпивал ее на пару с академиком Трахтибидохтовым под громкие тосты о всесилии российской науки и о неизбежности краха капитализма.

- Тогда пройдём, - велел первый штатский военный, и крепко взял Следопытова за локоть.

Бывший председатель совета дружины так стосковался по дружескому и верному локтю рядом с собой, что вновь ощутил себя идущим в строю борцов за светлое будущее всего человечества, поверил, что рядом с ним шагают верные друзья и соратники, что идти с ними следует плечо к плечу, локоть к локтю, что это не его, шатающегося на неплотно стоящих на земле ногах ведут из заимки вон, а он ведет товарищей по борьбе «Вперед заре навстречу!» - потому и запел этот гимн, оказавшись на свежем воздухе перед гостеприимно распахнутыми дверцами огромного чёрного автомобиля со стоящими рядом с этим металлическим чудищем четырьмя гражданскими военными и одним военным настоящим – генерал-полковником при голубых петлицах.

При виде голубых просветов на погонах  академик общественно-политических наук почувствовал себя и вовсе воскресшим.

- Братаны! – вскричал он. – Всё вернулось? Всё о-кей? – и рухнул лицом на так приятно и так знакомо пахнущие пропердённые и пропитанные насквозь коньяком кожаные сидения. – До-ома...

 

***

 

А Вася возник из полумрака заимки в тусклый свет, падающий из замызганного и покрытого толстым слоем пыли окошка, и сказал вслух, но самому себе:

- Органы по-прежнему бдят... – и неожиданно почувствовал позыв в туалет.

А так как уборной в заимке не было, то помчался наш герой – академик, Герой Соцтруда и член Королевского научного общества - стремглав в ближайшие кусты – и потому не сразу увидел, как из остановившегося в полусотне шагов от заимки бронированного чёрного автомобиля вышел человек в чёрном плаще с пистолетом в руке и бегом вернулся к избушке. Зашёл в нее, побыл там c полминуты, раздался выстрел – и чёрный человек с невыразительным лицом, с дымящимся стволом в руке появился на пороге заимки. Коротко кивнул выглянувшему из авто гражданскому военному, и бегом бросился догонять тронувшуюся с места машину. Догнал, впрыгнул на ходу внутрь, дверца щёлкнула – и бронированный автомобиль сорвался с места, как испуганная лань с места королевской охоты.

За всем этим внимательно наблюдал сидевший со снятыми штанами в кустах Вася Поломайкин.

- Да, блин-на-фиг, нифига себе! – произнес он, переходя на новорусский язык, ибо мгновенно понял, что пять минут назад он мог стать хладным трупом с дыркой во лбу. – Вот те  и хрен собачий, а не собачачий.

Языку этому выучился Вася за неделю совместной жизни с бывшим академиком Следопытовым, познавшим новый русский диалект и логику поведения победившего в России капитализма в совершенстве. Последний факт подсказал Васе мысль о том, что для бывшего друга его и бывшего председателя совета отряда, бывшего номенклатурного работника ЦК КПСС ничего страшного в произошедшем в заимке нет, что беспокоиться Васе о судьбе Макарки нечего, ибо, как сам Следопытов  говорил не раз:

- Говно не тонет никогда.

И Вася Поломайкин оказался прав. Но это совсем другая история. А пока что вернёмся, как говорится, к нашим баранам, а именно к нашему закланному барану Василию Панкратьевичу Поломайкину, который официально лежал с дыркой в голове в старой заброшенной заимке, принадлежащей другу его детства Макарке Следопытову, и одновременно, стоя в  кустах, застегивал ремень на брюках.  Теперь ему никто не мешал.

 

***

 

А Следопытова меж тем привезли на секретный подземный аэродром военной части 11267, оставшийся законсервированным с советских ещё времён в глубине поросшей молодым ельником горы Могота, посадили вместе с военно-гражданскими лицами в сверхсекретный сверхзвуковой самолет, изобретенный всё тем же вездесущим Васей Поломайкиным ещё аж в 1970 году, но так и не запущенный в серию по причине своей секретности, а потому так и оставшийся в единственном экземпляре, и выстрелили им в сторону Москвы. Спустя полчаса секретный самолет, пролетев невидимым над радарами армии родной страны тысячу сто семнадцать километров, попал точно в секретную дыру, расположенную на одном из знаменитых Кремлевских холмов, и застрял там в положенном ему месте.

А еще через полчаса, когда самолет остыл, двери его автоматически открылись – и глазам вовсе не изумленного, а изрядно пьяного Следопытова открылся освещённый множеством электрических лампочек проём со стоящими там в ряд людьми в одинаковых серых с голубой искоркой костюмах и в генеральских кителях с голубыми лампасами на штанах. Многих из встречающих Макар Полуэктович помнил, многие смутно помнили его. Но на лице ни одного из них не дрогнул ни единый мускул. Ибо это были люди, закаленные в боях за начальственные кресла, знающие законы Карнеги наизусть, умеющие владеть не только мышцами своих лиц, но и чувствами, мыслями, и даже естественными надобностями. Рассказывали, что один из генералов на знаменитой пьянке трёх самозванных президентов в Беловежской пуще за полчаса трижды сбегал в туалет, а потом на спор с самим Ельциным наполнил собственной мочой трехлитровую банку из-под азербайджанских солёных огурцов – за что и получил должность представителя президента, то бишь смотрящего-разводящего над тремя областями сразу, и стал миллиардером в долларовом исчислении. 

- Блин-на-фиг, - сказал академик и доктор философских наук, автор теории выеденного яйца и классической концепции светлопупизма. – Нифига себе!

Был Макар всё ещё изрядно пьян, едва держался на ногах и смотрел на встречающих взглядом соловым.

Нельзя сказать, что Следопытов совсем уж спился, разучился мыслить и связанно излагать свои мысли. Просто за двадцатилетнее пребывание в забвении Кремлём и в состоянии периодического алкогольного опьянения, перемежающегося лишь похмелиями, бывший лучший ученик школы номер один имени Ленина города Светлопупинска, ставшего посёлком городского типа Дермищи, сумел, как всегда гениально, мимикрировать под окружающую ему действительность, диктуемую пришедшими к власти в стране уголовниками и так называемыми новыми русскими. Ибо Макар, как всякий гений, достигал в любом порученном ему деле абсолютного совершенства.

В годы пионерские Макарушка Следопытов умел аккуратней всех завязать на шее узел алого галстука, красивее всех в школе печатал шаг в строю и сверхизящно возносил ко лбу ладонь, звонче и отчетливее всех произносил: «Всегда готов!» В комсомольско-студенческом возрасте товарищ Следпытов не отвлекался на томленья духа при луне и на блуд в кустах, как понимали свой долг пред юностью и светлым будущим всего человечества его сверстники, а изучал труды классиков марксизма-ленинизма, нёс флаги на всех демонстрациях учащихся и трудящихся, присутствовал на всевозможных собраниях и заседаниях, писал по своей воле доносы в первый отдел (в том числе и на друга своего Васю Поломайкина), выпускал стенгазету и проверял финансовую отчетность студенческих строительных отрядов. Тем же самым подающий большие надежды Макар Полуэктович занимался и в аспирантуре, когда научный руководитель его профессор Жмуриков писал за гражданина Следопытова кандидатскую диссертацию, а докторскую уж написал за товарища Следопытова сам академик Барабашкин – бывший герой битв советской власти с тамбовскими бандами и секретный сотрудник ЧК в армии Антонова.  Приобретя звание доктора философских наук, Макар Полуэктович стал автоматически и членом-корреспондентом АН СССР, заняв место так и не дождавшегося своей академической шапочки выдающегося философа-материалиста Бармалеева. А потом, когда Барабашкин впал в состояние старческого маразма и стал заговариваться, назвав горячо любимого Леонида Ильича Паралиличём Болванычем, академик тихо испустил дух, и брошенные членами Президиума АН СССР шары тут же усадили Следопытова на освободившееся место. Всякий раз и на всяком месте Макар думал и говорил именно то, что требовало от него окружающее его общество: от «Всегда готов!» и «Да здравствует химизация всех страны!» до «Новое мЫшление» и «Пора перестраиваться, товарищи» .

Летом 1985 года Следопытов поехал в родной Светлопупинск на секретные переговоры с Васей Поломайкиным от имени научной элиты страны, нуждающейся в научном лидере перестройки, но был встречен земляками пылко и сердечно, оказался переносимым из-за стола президиума местных коммунистов за банкетный стол либералов и демократов не считанное число раз, да так в Дерьмищах после случившегося в августе 1991 года разгрома ГКЧП и остался, сам не заметив, как поначалу исчезли столы с президиумами, а потом и пиршественные застолья превратились в две старые доски на двух пенечках в старой лесной заимке покойного  дедушки.

- Такая вот фигня... – проговорил Следпытов, разом вспомнив всю свою прожитую жизнь при виде таких родных и знакомых учёных лиц в подземном бункере Кремля московского. И вяло махнул им рукой в приветствии.

Толпа встречающих разродилась бурными аплодисментами. Узнать-то они Макарку  узнали, да только никто вспомнить не мог: кто этот человек конкретно? Слишком много их крутилось у московского трона в советские и постсоветские поры, слишком много новых академий появилось в России и соответственно академиков всевозможных наук, в том числе и академиков оккультных и даже мистических, чтобы держать все их имена в голове. На то, чтобы всем ученым российским вести учёт, есть верный потомок КГБ - ФСБ, достаточно позвонить туда – и досье на любого видного ученого вмиг доставят и положат на стол перед имеющие спец допуск очи. А раз именно военные в штатском доставили этого почти забытого ученого со знакомым лицом  в секретную дыру московского Кремля, решили присутствующие, то быть он должен именно тем, о ком было им сообщено: величайшим гением всех времён и народов, действительным членом множества зарубежных Академий Наук и Английского Королевского Общества, Героем Социалистического Труда и лауреатом множества премий Поломайкиным Василием Панкратьевичем.

- Бли-ин, - протянул академик РАН Шкаликов, разглядывая Следопытова после объятий. – Совсем, блин-на-фиг...

И другие присутствующие тут академики и генералы подхватили:

- Совсем, блин-на-фиг. Офигеть!

Ибо академик  Следопытов и впрямь на Поломайкина совсем не походил. Если Вася только раздался в кости за годы прошедшие с детства, и за последние двадцать лет полуголодного пост советского существования не наел ни грамма жира, то некогда изящный и подтянутый красавец и комсорг Следопытов изрядно обрюзг, отпустил пузо, отклячил задницу и покрыл некогда белое, чистое лицо своё сетью мелких кровеносных сосудиков, которые возле ушей ещё были плохо различимы, но зато потом с каждым миллиметром приближения к центру лица становились всё толще и ярче, пока не сконцентрировались на некогда изящном, а теперь ставшем толстым и ярко-красным носу.

Поговорив о безжалостном времени скорее мысленно, чем вслух, орава академиков и генералов повела изрядно нетрезвого Следпытова подземными ходами сначала к Старой площади, там в секретный гараж, где все они – и генералы, и академики - расселись по автомобилям, и длинной черной вереницей поспешили через всю Москву в сторону села Успенского, где вновь нырнули в какую-то подземную дыру, промчались вдоль нудной череды электролампочек около часа – и оказались в изрядно запушенном лесу за селом Огуднево Щёлковского района Московской области .

В полыхающем по-бабьилетовски красно-желто-зеленом лесу усиленно трудились солдаты с красными погонами, восстанавливая заброшенные и изрядно прогнившие деревянные домики и навес для солдатской столовой. В глубине некогда заброшенного, а теперь спешно восстанавливаемого военного городка располагалось и старое железобетонное здание, с виду уцелевшее от необратимого действия времени, но на самом деле покрытого толстым слоем лишайника и гниющих шишек да веток. Туда-то и направились прибывшие со Следопытовым генералы и академики.

- Время не терпит, - быстро говорил один из них – то ли генерал, то ли академик, то ли то и другое вместе. – Международная обстановка накалилась до предела. Того и гляди, вспыхнет Третья мировая война. А мы к ней не готовы. К ней никто не готов. Но мы не готовы в большей степени, чем не готовы к ней США. Но зато более готовы, чем страны Западной Европы. Более готовы только канцлер Германии Меркель и президент Франции  Саркази – у них есть личные атомоубежища с запасом продуктов на сто шесть лет для каждого.  Наши лидеры менее готовы потому, что ни они, ни мы не знаем точно, в каком из множества наших атомных убежищ  будем их прятать. Потому что часть советских убежищ за прошедшие годы была приватизирована, из части их было украдено все оборудование и продовольствие, а новые мы не строили. Но зато мы точно знаем, что в атомных убежищах президентов и премьеров Германии и Франции все продукты питания заражены палочкой Коха, все тамошние крысы больны бубонной чумой, а вместо освежителей воздуха в туалетах установлены баллончики с фосгеном.

Шедший в толпе академиков невзрачный человечек поднял руку над головой, щёлкнул пальцами – и возникшие рядом с академиком-генералом два дюжих молодца завернули тому руки за спину, повели в чащу. Когда Следопытов и сопровождающие его лица вступили на покрытый плесенью порог бетонного здания, из леса донеслись две короткие автоматные очереди.

- Болтун – находка для шпиона, - прокомментировал сей малозначимый для нашего рассказа эпизод невзрачный человечек.

Спустя десять минут все прибывшие с Новой площади вошли в актовый зал, расположенный в самом центре первого этажа бетонного здания, и именно этот человечек, сев в президиуме в одиночку, произнес следующую речь:

- Как вы понимаете, господа-товарищи, английский шпион и провокатор генерал-полковник Дремучкин, разоблачённый на ваших глазах и приговоренный военным трибуналом к высшей мере социальной защиты, был по большому счёту прав: руководство нашей страны очень нуждается в ваших светлых головах - и надеется, что вы, как истинные патриоты Земли русской, либо предотвратите грядущую Третью мировую войну, либо создадите такое оружие, которое позволит нам в течение короткого времени уничтожить всех наших врагов и стать победителями в грядущей общемировой катастрофе. Третьего не дано. Победа или смерть. Находящимся среди  вас двойным, тройным и четверным агентам настоятельно рекомендую принять только нашу сторону и покаяться в моем кабинете в этом здании на втором этаже, третья дверь справа. Приём с восьми утра до двенадцати часов дня, а потом с четырёх дня по восемнадцать часов. Срок приёма повинных - тридцать шесть часов. После чего начнутся массовые расстрелы,  – посмотрел на запястье с часами. – Время пошло.

Больше половины присутствующих сверили часы человечка со своими.    

      

***

 

Вася Поломайкин тем временем убрал заимку, основательно проветрил и, вынеся из нее под навес весь тот хлам, что собирал сюда с детских еще пор Макарушка Следопытов, аккуратно разложил все найденное по пожухлой траве. Особенно ему понравился старый трехколёсный велосипед для детей трех лет без задних двух колес. Еще там был моток проволоки медной, выдранный им самолично из статора дореволюционного электромотора в 1961 году, множество сломанных и выброшенных когда-то и кем-то механических и электрических игрушек, пяток срезанных телефонных трубок из телефонов-автоматов, внутренности хрущевских еще пор автоматов по продаже газированной воды, сигарет и презервативов, а главное – остатки той самой «Машины» которую Васька Поломайкин соорудил в шестом классе и установил внутри дровяного сарая, принадлежавшего деду Следопытову.

К машине этой он в то время под землей провел тот самый гиперпространственный кабель из села Замухрышкино, подключил ее - и машина эта перемигивалась лампочками, открывала и закрывала какие-то окошки, шелкала внутри себя клеммами реле, сама переключала тумблеры на глазах потрясенных зрителей, иногда подавала сигналы тревоги, порой то довольно урчала, то тяжело вздыхала, то хихикала – то есть выглядела совсем живой. Только вот толку от ее существования и деятельности было не больше, чем от первого секретаря Светлопупинского обкома партии товарища Бревнова Бронислава Дормитонтовича. «Машину» и самого Васю премировали на всеобластном смотре творческой самодеятельности учащихся телескопом, после сфотографировали обоих, разобрали чудо техники на блоки и отвезли в Москву на ВДНХ. Но в столице нашей Родины собрать заново «Машину» никто не сумел. Потому «Машину» вновь загрузили в ящики и вернули в Светлопупинск. Но по дороге, разумеется, что-то там потерялось, «Машина» перестала даже собираться, не то, что работать – и останки изобретения Поломайкина перекочевали в погреб Следопытовской заимки. Теперь вот внутренности «Машины» лежали перед Васей. Почти все. 

 

***

 

Следопытова только привыкшие к общению с истинным гением Поломайкиным дермищевцы почитали выжившим из ума и спившимся бывшим советским начальником. На самом деле, Макар Полуэктович был человеком себе на уме, то есть на уме своем практическом верхом сидел. В процессе длинного и абсолютно бестолкового совещания в бетонной коробке в глубине подмосковного леса, на котором все присутствующие друг за другом сказали, что время не терпит, что надо торопиться спасать человечество от гибели и получать гонорары,  Следопытов быстро сообразил, что всё происходящее вокруг него не является плодом его алкогольных галлюцинаций или дурацким розыгрышем, оплаченным неким новым русским Борей Березовским, а происходит в действительности и на полном серьёзе  – и причина тому простая: ни одному фээсбэшнику не могло прийти в голову, что в просканированной из космоса лесной заимке могло скрываься сразу два академика, и что навстречу людям в штатском может подняться из-за сбитого из занозистых досок стола совсем не тот академик, которого они искали, а совсем другой.

Не удивило Следопытова и то, что при таком большом количестве знакомых лиц никто его не опознал, все согласились почитать его академиком Поломайкиным, ибо Макар Полуэктович и сам не знал никого из них доподлинно, кроме разве что лысой телезвезды Велихова. Слишком уж все особо толковые из них были засекречены, многие и вообще звались по паспорту одними именами-фамилиями, на людях их представляли совсем под другими кликухами, а при сообщениях в газетах о награждениях звались они уже по-третьему, даже при регистрациях их браков и рождении детей именовали четвертыми и пятыми именами и фамилиями. Эти люди не имели лиц – и потому принимали окружающих их людей точно такими же безликими персонажами, то есть такими, какими им их представляли работники служб охраны и всевозможные секретчики себе и в своих документах. Люди  без лиц...

- Мы испытали самую большую глубоководную бомбу в мире, - продолжал свою речь красавец генерал-полковник лет сорока трёх с удачно подобранным оттенком седины на висках. – Мы запустили в космос самую большую в истории человечества ракету-носитель с 10 спутниками, которые покрыли своими локаторами всю Землю и позволяют нам контролировать все воинские передвижения предполагаемых союзников и  противников на территории всей планеты, включая Антарктиду. Мы только что выстрелили ракетой «Тополь» из Мурманска – и попали ею точно в цель на полуострове Камчатка, а также стали пулять ракетами «Булава» для угрозы Западной Европе. Мы устроили несколько землетрясений в отдельно взятых точках планеты, в том числе и  на нашей собственной территории в Сибири. Мы уже создали и вот-вот спустим со стапелей самую большую в мире атомную подводную лодку высотой с девятиэтажный дом. Мы вернули из-за прилавков на блошиных рынках и из толп челночников в бактериологические и биохимические лаборатории десятки тысяч учёных. Но всего этого нам, господа, мало. Нам нужно супероружие. Такое оружие, которое заставило бы всё человечество пасть нам в ноги и молить о пощаде. Правительство Российской Федерации распорядится супероружием этим так, как надо, вы можете о судьбе своего детища не беспокоиться. Это вам – не Манхэтэнский проект. Хиросиму и Нагасаки мы бомбить не будем. «Чужой земли нам не нужно ни пяди, но и своей вершка не отдадим», а ту, что отдали китайцам на Амуре, - не считается. Нам нужно супероружие для того, чтобы нас уважали. Без супероружия нас уважать не за что.

Гром аплодисментов покрыл последние слова генерал-полковника. Люди вставали с кресел и скандировали:

- О-РУ-ЖИ-Е!   О-РУ-ЖИ-Е!   О-РУ-ЖИ-Е!   - И лица их сияли от счастья и возбуждения.

Когда же аплодисменты стихли и присутствующие вернули свои задницы на кресла, генерал-полковник продолжил:

-  Я рад, что мы с вами достигли консенсуса. Будем надеяться, что ваш творческий коллектив, руководимый известным ученым, академиком Поломайкиным Василием... – заглянул в бумажку, - Василием Панкратьевичем разрешит поставленную перед вами российским правительством задачу в течение крайне короткого времени. Лучше всего в течение нескольких дней... или даже часов...

- Минут, - добавил вслух Следопытов- Поломайкин.

И все присутствующие уставились на него.

- Вы что – уже вы решили эту проблему? – поразился генерал-полковник от имени всех.

Следопытов молча и величаво кивнул.

Ему было по барабану сейчас всё, он был в достаточной степи пьян, чтобы желать спать – и больше ничего.

- Вы знаете, как создать супероружие?! –округлились глаза у человечка в штатском.

Макар Полуэктович сделал большие глаза, поднёс палец к губам и ответил:

- Тс-с-с... Кончай базар, бакланы. Я нашел выход.

После чего рухнул лицом в стол, и уснул.

 

***

 

А Вася Поломайкин как раз в этот момент обнаружил, что среди всего разложенного перед ним хламья нет главного ему необходимого для завершения опыта ингредиента – источника питания, то есть трех вольтовой плоской батарейки китайского производства, которую ему пришлось покупать на вещевом рынке в Глупове для аппарата по производству самогона из паров российского, настоянного на алкоголе воздуха. Исчез и сам аппаратик с моторчиком и мини компрессором. Но моторчиков и компрессоров перед Васей лежало штук пять, а обыкновенной батарейки не было. И это грозило провалом всему задуманному им эксперименту.

- Спёр, паразит! – выругался Поломайкин, вспомнив, как шустро юркнула рука Следопытова в карман во время ареста его военными людьми в штатском.

Но гений на то и гений, чтобы тут же найти выход из создавшегося безвыходного положения. Вася сообразил, откуда он может взять электроэнергию – и принялся собирать задуманный им аппарат.

Пока он занят этим общественно-полезным и изрядно хитроумным делом, процесс которого недоступен сознанию обычного читателя, мы поведаем вам историю дружбы двух будущих академиков Васи Поломайкина и Маркарки Следопытова...

Познакомились они как раз накануне занятий в первом классе школы номер один имени Ленина города Светлопупинска. В тот август 1957 года шёл ожесточённый спор между жителями улиц Маяковского и Есенина о том, чей поэт величественней. Споры взрослых переходили в мальчишеские драки и кровавые разборки подростков, заканчивавшиеся порой и членовредительствами, и дважды убийствами. Война шла с переменным успехом, пока по просьбе жителя улицы Есенина Макарки Следопытова житель улицы Пушкина Васька Поломайкин не изобрел ручную арбузо-корочную катапульту, легко изготавливаемую из проволоки.

Корками этими и косточковыми ягодами был нанесен основательный урон внешнему виду взрослых жителей названных улиц. Оказавшимся вечно измазанными  сливовым, вишневым, яблочным, арбузным и дынными соками взрослым людям просто не оставалось времени на то, чтобы устраивать склоки по поводу творчества двух великих поэтов, а маяковские и есенинские малыши вовсю повеселились, прячась за заборами и штакетниками, вплоть до конца бабьего лета и первых белых мух, когда казавшееся бесконечным число снарядов резко пошло на убыль и вдруг совсем иссякло. Но к тому времени и пыл взрослых участников спора заметно поостыл. Все сошлись на том, что пусть каждый читает того поэта, какой ему нравится, – и к Новому году о прошедшей летом войне никто уже и не вспоминал.

Ну, а в школе Вася Поломайкин изобретал и сооружал для нужд Следопытова великое множество архичудесных машин и механизмов. Поначалу это были примитивные дальнозорные оптические системы, позволяющие с «Камчатки» списывать контрольную работу из тетради отличниц, сидящих на первой парте первого ряда так, что ни они сами, ни преподаватели не замечали этого. Потом это были машинки по подглядыванию соученицам и учительницам под юбки, Кроме того были изготовлены Васей многочисленные приборы по подсказкам у доски всех наук, начиная от литературы и русского языка, кончая основам государственного права, истории СССР и физики. Однажды, к примеру, Следопытов поразил учительницу математики, назвав число «пи» до семьдесят первого знака после запятой – дальше в конспекте самой учительницы цифр не было. Другой раз Макар поразил учителя физики пониманием сути закона Больцмана еще до того, как учитель рассказал о нём ученикам. А уж о всяких там постоянных Планка или о формуле дискриминанта и говорить не приходится – с помощью идеальных подсказок Васи Поломайкина ответы Макара Следопытова были всегда безупречными.

Сам же Вася Поломайкин слыл в школе твердым троечником, который был потенциально умным мальчиком, но звезд с неба не хватал, ибо был признан ещё и ленивым, малоинициативным и капризным: однажды, к примеру, троечник Вася отказался от помощи отличника Макара, которого классная руководительница прикрепила к Поломайкину, чтобы тот подтянул лентяя по физике, математике и химии.

Словом, когда пришла пора поступать в институт, выбор обоих юных свтелопупинцев пал на Московский институт стали и сплавов, названный в просторечии бронетанковой академией с политическим уклоном. Ибо Следопытов решил дальше двигаться по политической лестнице, имея в кармане диплом инженера, а Вася знал о великолепной научной и лабораторной базе института, где, по его разумению, можно было развернуться талантливому человеку. В результате, Макар выгадал, а Вася прогадал: в институте с первого же курса учили политэкономию, историю КПСС и прочие общественно-политические науки, как главные и основополагающие для современного инженера-металлурга, а вот в научно-исследовательские лаборатории допускали только по спец пропускам,  которые выдавали во всё том же пресловутом Первом отделе, да и то только с третьего курса.

Чтобы заняться в ВУЗ-е хоть чем-нибудь полезным, Васе пришлось придумывать аппарат по проникновению сквозь стены. Ушло на нелегальные занятия в спецлабораториях у Поломайкина три года, в течение которых Вася еле-еле успевал сдавать экзамены и зачеты, пока вдруг на четвертом курсе не обнаружилось, что у него по общественно-политическим дисциплинам не сдано не только ни одного экзамена, но и ни одного зачета.

Случился скандал, на комсомольском собрании выступил Следопытов с гневной речью – и Васю исключили из рядов юных коммунаров, а вслед за этим прогнали из института. Вася ушел в армию.

Вот тут-то впервые Макар Следопытов стал понимать, что без Васи Поломйкина он - все равно, что эскимо без палочки: течёт и пачкает. Если на лекциях ещё можно было делать вид, что чего-то понимаешь и следишь за мыслью лектора, то на практических занятиях каким-нибудь физхимом или спектрографией оказывалось, что Макар не знает даже того, что знают даже абитуриенты. И тогда Следопытов решил тоже уйти в армию и служить рядом с Васей.

Как Макару удалось уговорить военкома послать его с дополнительным набором в Якутию для службы вертухаем во внутренних войсках, пусть останется его собственной тайной. Важно, что оба одноклассника оказались в одной и той же части, охраняющей одних и тех же особо опасных зэков за триста семнадцать километров до ближайшего населенного пункта, за пятьсот семнадцать километров до ближайшего аэродрома, за тысяча триста семнадцать километров до Аляски и за шесть тысяч триста семнадцать километров до Светлопупинска.

Два года пролетели для обоих незаметно. Во-первых, зэкам из этой дыры было некуда бежать: кругом тундра, болота, вечная мерзлота и девять месяцев в году зима. Солдатам ходить в увольнительную тоже было некуда. Во-вторых, Вася придумал телевизионную антенну, которая без всяких там спутников (тогда еще космических телекоммуникаций не было в помине), за счет отражения волн от Луны лишь, ловила все теле станции мира без исключения. Однажды они наткнулись на курс обучения английскому языку для пуэрториканцев в США, принялись учить вражеский язык сами, пригласили к этому занятию остальных солдат и имевшихся в наличии двух офицеров, а потом и зэков – и в результате перед самым дембелем рядового Поломайкина и старшего сержанта Следопытова охраняемые ими зэки, и солдатско-офицерский состав общались друг с другом исключительно по-английски, по-испански и по-японски.

- А что поделаешь? – объяснил ситуацию капитан Горлов прибывшему с инспекцией из Якутска полковнику Мирошниченко. – Со скуки тут хоть на столб лезь, а тут и столбов нет – одна тундра.

Вася за годы службы во внутренних войсках соорудил ещё пару десятков всевозможных приборов, часть из них оставил на месте, часть забрал с собой вместо дембельского альбома – и, вернувшись в Светлопупинск, решил устроиться на консервный завод мастером по ремонту промышленных холодильников, а учебу продолжить заочно – всего два года ведь осталось, четыре сессии сдать да диплом защитить. Решение Поломайкина было непреклонным – и Следопытову пришлось тоже стать работником консервного завода, только не мастером, а освобождённым секретарем комитета комсомола, ибо в армии вступил он в КПСС и перед демобилизацией у него как раз закончился кандидатский срок.

Знание трёх иностранных языков подняло авторитет Следопытова в партийно-хозяйственных кругах области – и уже через полгода заочник МИСиСа стал заведующим общего отдела обкома комсомола, а там спустя год оказался на той же должности в обкоме партии. К моменту получения дипломов им и Васей Поломайкиным Следопытов уже не нуждался в опеке школьного друга – Макар знал жизнь и стоящие перед ним задачи лучше любых учебников, тексты из которых теперь было подсказывать ему ни к чему. А Вася за это время сделал ещё пятьдесят пять изобретений.

То есть, потеряв два года в армии, оба светлопупинца ничего не потеряли на самом деле: оба изучили три иностранных языка, оба занялись своей любимой работой, оба могли, показав свои дипломы, сказать сакраментальную фразу:  «Я тоже не дурак». А что ещё было надо простому советскому человеку? Разве что квартиру, машину и одну бесплатную профсоюзную путевку в год в Сочи. Всё это им давали, Макар на море ездил, а Вася отказывался – не любил он санаториев, профилакториев, ресторанов и прочих злачных мест Советского Союза.

С этого момента жизненные пути Следопытова и Поломайкина временно разошлись: Вася остался работать мастером холодильных установок с инженерным дипломом в кармане, а Макар двинулся вверх по партийной лестнице.

Вновь пересеклись их пути уже после исчезновения с лица земли в августе 2008 года старинного города Светлопупинска, а именно в момент встречи старых друзей в лесной избушке старика Следопытова, куда направил свои стопы неожиданно ставший бездомным Вася Поломайкин.

Так или не так думал о прошедших годах Василий Панкратьевич, сказать сейчас нельзя. Может, Поломайкин и оправдывал друга детства за его паразитизм, а может и благодарил за то, что направлял расчетливый человек Следопытов разбросанные гениальные мысли Поломайкина во вполне конкретную сторону. Кто знает...

Да и не об этом у нас речь. Главное, что наступил вечер - и очередной прибор гениального Васи Поломайкина был готов. Не хватало лишь батарейки...

 

***

 

Следопытов проснулся с привычно больной с похмелья головой, протянул с закрытыми глазами руку под подушку, обнаружил там приятно зажурчавший моторчиком самогонный аппарат Васи Поломайкина, подтянул к себе, нашел губами трубочку, и с наслаждением на лице присосался к вытекающим из медного змеевика сивушным каплям.

Лёжа в приятном алкогольном полузабытьи, Макар Следопытов размышлял о том, о сём, а затем вдруг как-то незаметно вспомнил вчерашний вечер, прошедший так знакомо и одновременно так по-новому: академики вместе с генералами, поговорив в зале о великом, засели за огромный, богато накрытый стол, принялись жрать и пить, как жрали и пили они в закрытых помещениях и на открытом воздухе толпой всегда – жадно и неуёмно. Так нравилось кремлевской прислуге давиться за хозяйским столом на халяву со времён Сталина: стараясь проглотить, как можно больше, выпить и вина, и водки, и коньяка, и прочей алкоголесодержащей жидкости в неимоверных количествах, и при этом наперебой говорить, говорить, никого не слушая, говорить о наболевшем, о главном, говорить так, что самим становилась, в конце концов, противна сама мысль, собравшая их всех за общий стол. При этом каждый говоривший знал толк в еде, знал, что в столе, в графинах и в цветочных горшках спрятаны микрофоны, что в развешанных на стенах фотографиях и в картинах вмонтированы видеокамеры, а каждые девятеро из десяти, болтающих здесь, являются находящимися на жаловании у спецслужб стукачами, задачей которых является спровоцировать собеседника на откровенность и вызнать истинное мнение учёного мира страны о ее любимом и высокочтимом правительстве, а также о политических лидерах различных российских партий и об их программах, которых ни у одной из них на самом деле не было, нет, да и не намечается.

 – Народ русский понял, что его облапошили с перестройкой и приватизацией – и решил в знак протеста стремительно вымирать, - решили сообща русские академики и генералы. – Власть кремлёвская владеет деньгами и природными богатствами страны, но не имеет достаточного количества населения, способного эти деньги содержать в товарно-денежном обороте, а также русская толпа, пожив при Ельцине на халяву, стала не в состоянии соучаствовать в производстве товаров народного потребления по причине полной дисквалификации населения России. Имеющимися у страны квалифицированными кадрами Россия может соорудить одну гигантскую атомную лодку, но не в состоянии построить полноценный подводный флот. У российских народов после развала СССР исчез стимул для существования, как отдельного этноса-производителя-потребителя – и, как следствие, народ русский решил не размножаться. Ибо: а на фига?

Внезапно один из академиков сказал:

- Был ещё до Горбатого среди нас один мудак. Фамилия ещё у него была такая... Как ее? Дайте вспомнить...

- Следопытов? – подсказали с дальнего конца стола, где всех российских мудаков знали наперечет и поименно, а также заводили досье на возможных в будущем мудаков.

- Во – он! Ты понимаешь, о чём я хотел сказать?

- Ну-тка, ну-тка...

- Следопытов этот родом из Светлопупинска, он там и теорию свою разработал, назвал светлопупизмом. Её ещё в Академии общественно-политических наук при ЦК КПСС изучали. Ну, там, где он писал про...

- Ну, да, ну, да... вспомнил. Пуп Земли и прочее.  

- Вот именно. Следопытов этот – башковитый был, он, как только Меченный к власти пришел, так сразу же смылся из Москвы.

- Зачем?

- Спился, говорят. Потому как заранее знал, какой будет в стране бардак, - и авансом не выдержал.

«Так леность мысли порождает легенды!, - прокомментировал этот занятный диалог залитый алкоголем до краев мозг Макара Полуэктовича. – Теперь я попаду в анналы истории»

- Ну, ну... – продолжался разговор с противоположного угла стола. - Дальше что?

- Мудак был этот Следопытов, а всё равно голова. Как Бриан.

- Да, что ты кота за яйца тянешь? – рявкнул второй голос привычным жандармским окриком. – Говори!

И первый торопливо объяснился:

- Следопытов еще как только Мишку Горбачева в Генеральные секретари ЦК КПСС выдвинули, сказал, что п...ц и советской власти, и Советскому Союзу, и всему нашему дорогому Отечеству. Сказал, что лет так через двадцать бывшие братские республики СССР передерутся между собой и устроят мировую войну.

За столом стало тихо. С правого угла донесся вопрос:

- Ну, блин, так и сказал?

- Так и сказал. В восемьдесят пятом ещё году.

- А что Горбатый?

- А Горбатому всё до лампочки было, он на все такие слова и внимания не обращал.

- Не обращал – а Следопытов исчез, - заметили с центра стола.

- Так Горбатый тут и не при чём. Откуда было Мишуне знать про теории там всякие, про мысли великие. У Горбачёва-то у самого мозгов нет, один мозжечок.

Академики и генералы согласно закивали:

- Да, мозгов у Горбачева нет и не было никогда. Один мозжечок.

- Мистер Горби сам не думает, говорили в США, он только повторяет. А про Следопытова никто Горбатому не подсказал, - закончил специалист по интеллекту Горбачёва, заслуженный деятель медицинской науки СССР и верный ельцинец академик Эфрон Шульман. 

Но его уже никто не слушал, разговор растекся по столу, рассыпался на множество мелких бесед и даже дискуссий.

- ... Потому что деньги перестали нести основную свою функцию – быть эквивалентом затраченного на производства товара труда, - утверждал толстобрюхий академик капиталистической экономики, бывший в советской время главным специалистом по экономике социализма Иван Авраамович Хачапуров. - Стоимость товара стали  регулировать не производители и покупатели, а спекулянты на биржах – и в результате, для обеспечения нелепо возросших цен на энергоносители для оправдывания доходов спекулянтов-биржевиков увеличилась во всем мире бумажная денежная масса, что неминуемо привело к всемирной инфляции всех валют.  Всё просто.

Сидящий к экономисту спиной моложавый с тонкой паутинкой седины на висках генерал-лейтенант втолковывал крупнотелому, лысому генерал-полковнику:

- Берлин, Париж и Лондон я в два часа превращу в порошок. А вот с Мадридом и Римом придётся повозиться. У моих детей и племянников там дома, коллекции, кое-какой бизнес. Всё надо реализовать, переправить в надежное место, а уж потом бомбить.

- А у меня в Лондоне квартира, - признался генерал-полковник. – Что мне теперь делать? Продавать?

- А хрен его знает. Каждый умирает в одиночку.

Сидящий в центре стола на высоком стуле мелкорослый, лысый мужчинка неопределенного возраста с широкими бровями и в огромных роговых очках – академик астрологических наук и Верховный предсказатель России Павел Глоба  - заявил:

- Сталина, блин-на-фиг, нам надо! – и ударил пухленькой ручкой по столу. – Чтоб всех, блин-на-фиг, в порошок!

- А как же звёзды? – спросили из-под стола.

- Когда есть Сталин, звёзды на х... никому не нужны, - заявил Главный астролог шестой части суши.

- Ты звезды не замай! – проворчал сидящий спиной Глобы генерал-полковник. – У меня их четыре, - и ткнул пальцем в правый погон, где звёзд было три.

Ни с Верховным предсказателем, ни с генералом никто не стал спорить. Все присутствующие здесь с момента появления своего «на людях» тосковали по крепкой руке и по командно-административной системе, все они уже устали говорить и думать о том, что президент России Медведев поступил не мудро, не разгромив Грузию, блин-на-фиг, вдребезги и не захватив Тбилиси, блин-на-фиг, вместе с инфантилом Саакашвили и со всем его, блин-на-фиг, детским садом по кличке Совет Безопасности самостийной мандариново-виноградной, блин-на-фиг, Республики Грузия.

- А теперь вот со здания российского посольства грузины сняли бронзовую доску и всему миру показали по телевизору сломанный унитаз, - с горечью в голосе произнёс из-за спины Следопытова ни к селу, ни к городу человек в штатском. – Блин-на фиг!

- Да вот, блин-на-фиг, - хором согласились все присутствующие за столом, под столом и снующая вокруг столов прислуга, - четыреста лет кормили-поили хохлов-дармоедов, а они, блин-на-фиг, отблагодарили: продали оружие грузинам. Х...ня какая.

- Но, но! – строго заметил давешний невзрачный человечишка, что сидел в президиуме в час приезда академиков на территорию секретной воинской части, что расположена в лесу к востоку от села Огуднево в четырех с половиной километрах. - Без выражовываний прошу. Среди нас дамы.

Среди академиков и впрямь было две женщины в одинаковом возрасте за пятьдесят с чем-то там, с семитскими чертами лиц, явно бывших в молодости красотками, но с годами обносевшими: у одной самый примечательный атрибут лица походил на клюв попугая ара, у другой – на клюв птицы-секретаря. Первая к тому же блистала бриллиантами на всех десяти толстых пальцах, была одета в платье яркое, крикливое и пестрое, вторая, наоборот - в строгий, серый платье-костюм с золотой брошью, украшенной гигантским изумрудом, прикрепленным под дряблым подбородком на том месте, где музыканты носят галстук-бабочку.

Ара сказала:

- Фи, мужчины, какие вы отсталые. Умение пользоваться матом свидетельствует о вершине интеллекта, - после чего загнула такую фразу, что уши всех присутствующих разом вспыхнули, а потом увяли, опустились кончиками вниз, как... ну, вы сами понимаете.

Птица-секретарь решила возразить:

- Это что за дискредитация полов, мать вашу перемать? – вскричала она. – Я, блин-на-фиг, феминистка! Мне ваши долбанные-раздолбанные подъёжки, что для п... дверца! Вы лучше думайте, что нам завтра нашему обожаемому этому... как его там?... сказать? За что он вас кормит-поит, блин-на-фиг? Хотели демократию? Завидовали Западу? Вот теперь и расхлёбывайте, мать вашу так и переэтак! Просрали державу, а теперь кукарекаете!

Стол разразился бурными овациями.

И вот тут-то, кажется сегодня Поломайкину, как только овации закончились, Макар Полуэктович Следопытов оторвал рот свой от змеевика походного самогонного аппарата марки ВП-1 (Вася Поломайкин – образец первый) поднес палец к губам, произнес:

- Т-с-с... – а потом сказал тихо, но отчетливо, так, что услышали  его с обоих дальних концов стола и под столом, и за стенами тоже:

- Кончай базар, бакланы. Я нашёл выход.

Но, что было дальше, Макар не помнил... 

 

***

 

Василий же Панкратьевич ещё с вечера досконально обследовал новорожденную серую плешь на лике земли, подумал – и сделал вывод: границы оной на плоскости строго соответствуют границам Дермищ в период его существования в качестве Светлопупинска, а глубина залегания этого архитвёрдолго вещества, не уступающего, конечно же, алмазу, колеблется от сорока сантиметров до полутора метров. Вещество само по себе представляет собой странный не то сплав, не то симбиоз двух материалов – диамагнетика и парамагнетика неизвестных составов, способных не пропускать сквозь себя ни кванта ни магнитных, ни радиоизлучений, ни рентгеновских волн, отражал весь спектр света солнца, луны и других светил Вселенной на 87 процентов – и именно потому прохладен на ощупь, кажется людскому глазу серым, хотя на самом деле должен выглядеть либо чёрным, либо белым – в зависимости от интенсивности излучения. Первый же опыт доказал правоту догадки академика: плешь аккумулировала энергию Вселенной - и на разных участках своих создавала разность потенциалов достаточную, чтобы служить базовой электростанцией для десяти таких городов, как Глупов, для пяти таких, как Курск, и для микрорайона Тёплый Стан в городе Москве.

Вася пошел на берег реки Вонючки, отыскал там заброшенный еще в середине 17 века, а потом отысканный командой юных пионеров-изыскателей светлопупинской школы номер 2 имени Крупской в 1957 году, старый подземный ход, ведущий к подвалам бывшей средневековой крепостной стены, на фундаменте которой были построены в 1935 году планетарий и крематорий, проданные Погостяном в 1995 году китайцам, и по этому ходу проник под город. Ибо второй гениальной догадкой академика Поломайкина (первая – это про разность потенциалов – к сведению того, кто не запомнил) была уверенность Василия Панкратьевича в том, что коммуникационные системы при переносе поселка городского типа Дермищи остались на планете Земля.

- Хотя бы потому, что ни одна порядочная цивилизация не захочет связываться с коммуникационными системами советско-российского образца, - объяснил сам себе свою отгадку вслух Вася Поломайкин.

Пройдя по подземному переходу до второго правого отвилка, Вася свернул туда. Теперь он дорогу знал хорошо. Ибо в детстве и в раннем отрочестве вместе с ребятами из кружка «Юный спелеолог» при областном Дворце пионеров облазил все старые и новые подземелья и подвалы города Светлопупинска, соучаствовал в рытье тоннелей и лабиринтов между погребами отдельных домов для того, чтобы светлопупинским спортсменам было где блуждать и находить друг друга в кромешной тьме местных подземелий. Поломайкин даже встречал здесь году в шестьдесят четвёртом призрак Черного спелеолога, который страшно хотел жрать, и за неимением у Васи куска хлеба, слопал принадлежавших ему шесть стеариновых свечей и спел в благодарность за принесенную Васей жертву замогильным  голосом балладу-историю своего неупокоения.

На втором повороте Черный спелеолог встретил Васю и на этот раз.

- Еды нет, - сразу сказал Поломайкин. – Нужна помощь. Бесплатная.

Черный спелеолог при новой России не жил, не знал, что с августа 1991 года всякая помощь в стране победившего беспредела является коммерческим видом деятельности, облагается налогом государства и крышуется местной мафией, при неуплате карается сурово, вплоть до отрезания головы заживо - и потому согласился помочь Васе безвозмездно, просто так.

А помочь Васе он мог. Потому что никто, как Чёрный спелеолог, не знал так хорошо всех ходов и лабиринтов подземного Светлопупинска, ставшего наверху Дермищами. Чёрный спелеолог не только отыскал Васе подвал его родной восьмой пятиэтажки на улице Пушкина, но и показал место расположения подземной аварийной электростанции при горбольнице, которая не функционировала уже с первого перестроечного 1987 года, но, благодаря золотым рукам Поломайкина, тут же заработала. Да и солярки в заброшенном еще в советские времена аварийном танкере осталось тонн пятнадцать – позабыли разворовать врачи и медсёстры. Дизельный движок чихнул пару раз, добанул сизым дымком Васе в нос, а потом вдруг застрекотал, закрутил редуктор огромного магнето, со статора которого потёк по проводам электричсекий ток – и вскоре в части коммунальных подвалов города Светлопупинска  стало светло, как днём.

А где свет, там и жизнь: по переходам  и тоннелям что-то заохало, зашуршало, затопало – это бросились вон из подземного светлого мира в древние, не освещаемые электричеством ходы и кельи жившие здесь испокон веков упыри, нетопыри, вурдалаки и прочие экзотические существа, так до сих пор и не занесенные в Красную книгу.

Чёрный спелеолог с испугом в глазах прижался спиной к кирпичной стенке Васиного подземного сарая, и несколько раз быстро перекрестился.

- С нами крестная силы! – сказал при этом.

Вася на странное поведение старинного друга и помощника внимания не обратил. Он занялся осмотром в своем сарайчике запасов всевозможного хлама, оставшегося здесь в качестве результатов старых своих неудачных опытов, – и быстро обнаружил именно то, что искал. Сел за ремонт старого лэптопа с 486-м процессором образца 1990 года и одновременно за сборку задуманного им еще в заимке семьи Следопытовых изобретения, а Черный спелеолог, устроившись поудобнее на старом ящике из-под консервов производства Семипалатинского мясокомбината за 1968 год, принялся спокойным и бесстрастным голосом излагать историю своей смерти и своего неупокоения...

 

ИСТОРИЯ ЧЕРНОГО СПЕЛЕОЛОГА

 

Давным-давно, когда в Светлопупинске еще даже дети помнили, что родились они в Дермищах, когда по названному областным центром нагромождению домов и грязных, кривых улиц не ездило не то, что автобусов и троллейбусов, как к этому довела перестройка накануне октябрьских событий 1993 года, после которых движение доступного населению общественного транспорта вообще прекратилось, а не соорудили дермищевцы даже конок, извозчиков было на весь город то пять, то два, потому что их называли то нэпманами и заставляли платить утроенные налоги, то признавали пролетариями и от налогов освобождали, прибыл в старинный и некогда богатый купеческий град, решивший стать флагманом вот-вот готовой объявить о своем рождении первой пятилетки, некий молодой человек в чёрной дореволюционной инженерной фуражке с серебряной бляшкой на околыше, в красной косоворотке, перетянутой у пояса ярко-синим кушаком, в жёлтых штанах и в новёхоньких чёрных штиблетах.

Назвался приезжий студентом Второго Московского университета Стрептококковым Леонардом Фукидидовичем. Во 2-ом МГУ обучался он романским и германским языкам, а заодно занимался на дополнительных курсах марксизма-ленинзма по специализации спелеология, готовящихся отправить слушателей своих в таинственные и жутко опасные путешествия в Капову пещеру, в Мамонтову пещеру, в Кунгурскую и Афонскую пещеры, в джунгли Амазонки  и на Северный полюс. По пути в Пермь великую, где располагался древний город Кунгур с самой большой на Евразийском континенте пещерой, решил Стрептококков заглянуть в старый Дермищевский Кремль, в подвалах которого – согласно преданий старины далёкой – сокрыта знаменитая на весь свет библиотека Ивана Грозного.

Встречали героя-путешествия дермищевцы с цветами, с двумя духовыми оркестрами – коммерческим и профсоюзным, - с двенадцатью ящиками водки, с пятьюдесятью ящиками вина, с тремя бочками настоящего глуповского пива «Жигулёвское», с одной тонной воблы и с прочим всяким по мелочи.

Закуски случилось много, а выпивки, как водится, не хватило, - и народ светлопупинский сразу же нашёл виноватого случившейся накладки в виде источника торжества, студента Второго МГУ Леонарда Стерптококкова. А найдя виновника, народ решил его бить.

Но Леонардом Фукидидовичем студент Стрептококков стал совсем недавно, до 1927 года был он обычным Ванькой Неваляшкиным из села Неелова Тульской губернии, а красиво назвался согласно распространённой тогда в Москве моде: Губерманы стали зваться Ивановыми, Гершензоны - Петровыми, Вернеры – Новиковыми, Бронштейны – Троцкими, Цукерманы – Сахаровыми. Соломоны – Самойловыми. Все ЗАГС-ы страны переписывали имена, фамилии и отчества по бумажному рублю за слово. У Ваньки был с собой серебряный рубль 1921 года – и за него бабёнка из ЗАГСА Краснопресненского района изменила ему всё: и имя, и фамилию, и отчество. Предложила изменить пол и возраст за серебряный полтинник 1924 года, чтобы избавить московского тульчанина от службы в доблестной Красной Армии и по этим документам трудоустроиться на мануфактуру «Красная трёхгорка» швеёй-мотористкой, но Неваляшкин от чести стать юной комсомолкой отказался – и не имеющийся у него в карманах полтинник сложил в кубышку. Словом, Ваня-Леонард был молод, полон сил, быть побитым дермищевцами не пожелал, потому, сунув кубышку под мышку и уподобился Гаруну: побежал «быстрее лани, быстрей, быстрей, чем заяц от орла» в сторону Вонючки, звавшейся в те годы ещё рекой Светлой, провалился в один из тамошних подземных ходов, сдуру и с испугу промчался по подземелью дальше, чем следовало, – и заплутал.

- Так теперь здесь и живу... – закончил Леонард Фукидидович свою печальную историю. – Ни Амазонки, ни Каповой пещеры так и не увидел. Зато изучил местные подземелья наизусть, вплоть до места смыкания их с подземельями города Глупова, на дальних границах которых слышно движение поездов московского метро.    

 

***

 

Вася Поломайкин слушал Чёрного спелеолога в пол-уха. Пока новоявленный старый друг его печалился вслух о своей злосчастной судьбе и молча размышлял о том, можно ли съесть последнего дермищевца без соли и специй, пока академики и генералы в совершенно секретной воинской части возле села Огуднево говорили о том, что маленькая победоносная война с Грузией должна была объединить народы России против ее общего врага США – и объединила на целый месяц, должна была понять национальный дух – и подняла на целую неделю, должна была вызвать прилив энтузиазма в массах – и вызвала на целый час, пока генералы-академики всей оравой сочиняли открытое письмо с выражением своих верноподданнических настроений и о поддержке ими действий президента Российской Федерации Медведева, пока толкаясь и, отпихивая локтями друг друга, подписывали они оный документ, а потом поднимали тосты за царя российского Димитрия, отчества которого так никто и не вспомнил, Василий Поломайкин, починив старенький свой компьютер, рассчитывал траектории полётов советских, российских, американских, европейских, китайских, индийских, иранского, японского и прочих рукодельных спутников Земли.

Ибо на самом деле это была сто сорок четвертая услышанная им подлинная история Чёрного спелеолога. Предыдущие были более фантастические, порой просто захватывающие, многие из них леденили кровь в жилах, эта же своей безыскусностью подкупала, заставляла верить в то, что сидящий перед Васей Поломайкиным монстр достоин сочувствия и помощи.  Но Вася знал, что на самом деле Чёрный спелеолог не так уж и прост, как кажется, что  впервые Чёрный спелеолог возник в легендах светлопупинцев не в 1929 году, а в 1930-м, что в тот год уже не было в городе коммерческого духового оркестра, упразднённого приказом Светлопупинского начальника областного управления культуры Кукарекова за политически незрелый репертуар, но самое главное – и это знал Вася точно: светлопупинцы НИКОГДА НЕ СТАНУТ БИТЬ ГОСТЯ, С КОТОРЫМ ОНИ ВМЕСТЕ ПИЛИ ВОДКУ. Всё остальные детали последнего рассказа Чёрного спелеолога звучали в достаточной степени правдоподобно, хотя часть их и носила некий антисемитский характер: Вернеры не нравятся этому Стрептококкову, Сахаровы. Троцкий. А кто ему нравится? Ростропович? Или, может, Василий Аксёнов? Березовский? Мавроди? Гусинский? Все эти евреи были в течение многих лет главными личными друзьями Главного записного антисемита Российской Федерации Александра Исаевича Солженицына.

Вася оторвал взгляд от компьютера, глянул Чёрному спелеологу в лицо, заметил, что оно и впрямь чёрное, как антрацит из пятнадцатой шахты Карагандинского угольного бассейна, и сказал:

- Ну, и рожа у тебя! Ты когда хоть мылся?

- Так с двадцать девятого года... – растерялся Леонард Фукидидович. – Нет здесь источников. Только трубы, трубы...

Да, об одном действительном достоинстве водопроводных и канализационных труб родного города Василий Панкратьевич знал доподлинно: его дедушка Иван Кузьмич, а затем его отец Ефрем Иванович руководили прокладкой оных под городом, относились к делу своему добросовестно - и потому Светлопупинск был единственным на территории СССР городом, в котором водопровод и канализация никогда не протекали и не засорялись. Такое положение в городской сантехнике наблюдалось с 1898 года, когда была построена первая в городе водо-насосная станция руками прадедушки Васи Поломайкина, Кузьмой Захаровичем.

- Тогда пошли, - велел Вася. И повел Чёрного спелеолога под фундамент бывшего обкома партии, на месте которого до недавних пор располагалась мэрия во главе с Погостяном, а в подвале под шестиметровой толщей бетона и метровой свинца скрывалось атомное бомбоубежище образца 1979 года на сорок пять койко-мест с запасом провизии им на сто шесть лет, с системой автономного водообеспечения и с электрощитом, работающим от тайно проведенного через всю страну электрического кабеля от электростанции в Баренцевом море, работающей на энергии приливов и отливов. Ибо какую бы ужасную войну не сотворили земные политики под лозунгом спасеняи человечества, а до планеты Луна им пока не добраться, то есть приливы и отливы останутся и после очередной Всемирной катастрофы, пусть даже Великого потопа.

В убежище Вася указал Чёрному спелеологу, впервые оказавшемуся здесь (ибо на двери из подземелий стояла надпись «Не влезай-убьёт!» с черепом и скрещенными костями над ней) на ванную с расставленными вдоль нее на полке шампунями и прочими очистителями, освежителями, дезодорантами, лаками и гелями, сказал:

- Пользуйся, - и вернулся на своё рабочее место.

Пришлось, правда, выпить Поломайкину таблетку «Антисон», изобретенную самим Васей ещё в годы службы своей в рядах доблестной Советской Армии – той самой, что в полном составе своем изменила в 1991 году присяге своей и долгу, а в конце шестидесятых была еще грозной, непобедимой и тиранившей собственных солдат, как гитлеровцы военнопленных. Тогда таблетки эти помогали рядовому Василию Поломайкину просиживать, не засыпая, политзанятия в Ленинской комнате части, а также переносить внеочередные наряды на кухне и ночные марш-броски в никому неизвестном направлении, быстро и качественно чистить картошку, когда следовало клевать носом, а главное – три месяца подряд перемахивать через забор учебки и мотаться по ночам к своей крале Светлане Владимировой-Заднепровской, о которой как-нибудь будет ещё речь, а пока рассказывать о ней недосуг.

Теперь таблетки «Антисон» понадобились Василию Панкратьевичу для того, чтобы закончить расчёты траекторий спутников-шпионов, спутников связи и прочей железно-пластмассвой хренотени с начинкой из редких и благородных металлов, забрасываемой после 1957 тогда в космос всеми, кому не лень, в неимоверных количествах.

Не спал Вася уже третьи сутки подряд...      

 

***

 

Академик Следопытов в сопровождении двух телохранителей медленно плёлся по казавшимся бесконечно длинными коридорам покрытого сверху мхом здания, якобы с целью знакомства с этим закрытым ещё при Ельцине секретном учреждении (прекратили финансировать работы за ненадобностью проекта в связи с радужными надеждами Кремля на то, что Запад Россию любит, и не желает ей ничего плохого) и теперь восстановленного под названием «Научно-исследовательский институт превентивного удара» (НИИПУ при МО РФ).

На самом деле, Макару Полуэктовичу не было никакого дела до всех этих бесчисленных кабинетов и лабораторий с непонятными ему названиями, с кучей подобострастно улыбающихся ему людей, и особенно – до этих двух бесстрастных мордоворотов в погонах со звездами офицеров, которые на самом деле были не нужны никому, а уж в секретной части, набитой военными и фээсбэшниками, как клопами гостиница Хлестакова, выглядели и вовсе идиотскими приложениями к академику В.П. Поломайкину, за которого выдавал себя теперь академик Следопытов.

- Козлы, блин-на фиг! – думал о них Макар Полуэктович с раздражением в душе, а потом и повторил эту мудрую мысль вслух.

И козлы ему с благоговением в душах внимали.

Да и других поводов для раздражения было у Следопытова достаточно. Во-первых, он напрочь забыл, что за глупость хотел сморозить вчера на пиру по случаю возрождения НИИПУ, которая окончательно утвердила его не просто во главе проекта, но и во главе всех оставшихся в живых звёзд бывшей советской науки, а также выше даже тех академиков, которые сумели свои звания и должности купить в девяностые годы ельцинского беспредела и дележа национальных богатств страны.

Макар точно помнил, что когда он на какой-то миг проснулся, чтобы хлебнуть хмельного пойла из трубочки, то птица-секретарь попросила его на неё не рассчитывать, ибо, во-первых, она гражданка недружественного России Израиля, а во-вторых, звание свое академическое она купила за деньги своего первого мужа, уехавшего в Израиль в 1968 году и оказавшегося в Штатах спустя пять лет по главе американской русской мафии.

Второй раз его разбудила Попугай ара. Академик призналась, что она – тоже гражданка и Израиля, и США, и что в молодости она переспала с большим числом лиц из кремлевской администрации – и как-то так получилось, что каждый из них посчитал своим долгом выразить свою признательность ей за оказанные услуги продвижением ее по научной и служебной лестнице. Так что и она предложила Васе Поломайкину числить ее лишь соучастницей проекта и выплачивать жалование на дому.

- Потому, едрёна-вошь, - призналась, - что толку от меня будет, как от козла молока.

Следопытов вытаращился на ее гигантскую грудь, вывалившуюся и из-за пазухи, и из подмышек.

- Именно от козла, - объяснила она. – Потому что я, к вашему сведению, гермафродитка.

Все эти глупости Следопытов помнил, а вот то, что в его пьяной речи, состоявшей, как известно, всего из нескольких слов: «Кончай базар, бакланы, я нашел выход», так поразило толпу ученых и генералов, тут же возопивших хвалу и славу академику Поломайкину, припомнить никак не мог.

- Козы, блин-на фиг! – думал о бабах-академиках Следопытов.

Раздражало Макара Полуэктовича еще и то, что иссякла квадратная батарейка в приборе ВП-1, а потому живительная алкогольная влага течь из змеевика перестала, а во всем этом чёртовом НИИПУ не было ни одной именно квадратной батарейки – только круглые всех видов и типов, а также таблеточные и вообще такие, что хрен без микроскопа разглядишь. Сам Следопытов был человеком гуманитарного склада ума, и потому никак не мог придумать, каким образом можно использовать круглые батарейки вместо плоских и квадратных. Он велел принести к себе в номер ящик их и молоток, попробовал ударами приделанного к деревянной ручке железа придать кругляшкам нужную форму – но батарейки лопались и взрывались, в результате Макар только испачкался сам, испачкал пол и стены, прожёг брюки в двух местах вонючей кислотой и разбил указательный и большой пальцы в кровь. Теперь вот нёс левую руку в шине, согнутой в локте и подвязанной к груди бинтом через шею.

- Козёл, блин-на фиг! – думал при этом о себе Следопытов, встречаясь с сочувственными взглядами подчинённых.

Ибо кто-то уже успел придумать и пустить слух по НИИПУ, будто на господина Поломайкина была совершена попытка покушения спецагентами США грузинского происхождения. И, словно в поддержку этой версии, по радиостанции «Эхо Москвы», подключенной к селекторной связи института, вдруг какая-то сладкоголосая вещунья сообщила всему миру великую новость:

- В наисекретнейшей воинской части Российской Федерации, расположенной к северо-северо-востоку в четырёх с половиной километрах от села Огуднево Щёлковского района Московской области, сразу за шлагбаумом и крашеной будкой со стерегущими туда вход рядовыми срочной службы Магаладзе и Кармахатаулия и сержантом-сверхсрочником Али Алискеровым, в старом здании бывшей школы обучения собак МВД, выкупленной российским правительством у вора-рецидивиста и рэлитера Жоры Жаренного за пятьдесят пять миллионов баксов, возобновил свою работу совершенно секретный научно-исследовательский центр НИИПУ, задачей которого стоит чрезвычайный и немедленный разгром Соединённых Штатов Америки, Израиля, Грузии, Украины и других друзей НАТО. Как нам стало известно из абсолютно достоверных источников, институт возглавил величайший гений всех времён и всех народов, величайший учёный планеты академик и Герой Социалистического Труда Василий Панкратьевич Поломайкин, уроженец города Светлопупинска (ныне Дермищи). Мы попросили господина Поломайкина сказать несколько слов слушателям нашей передачи о характере своих исследований, и о том, какая гениальная мысль пришла ему в голову, действительно ли она способна спасти всю человеческую цивилизацию от атомной катастрофы, и не позволит остаткам человечества вернуться в каменный век. И вот, что он ответил.

Макар Полуэктоваич с ужасом услышал свой собственный голос:

- Блин-на-фиг... Вы вон туда, блин-на-фиг, а мы вас вот так, блин-на фиг!

После чего прекрасноголосая райская радиоптица призналась от имени всего человечества:

- Планета в шоке! Теперь всем стала понятна судьба Атлантиды. У атлантов не появилось на свет великого Поломайкина – и они уничтожили сами себя в кровопролитных войнах за обладание мировыми запасами стратегических и энергетических ресурсов. Но – Господи! – спаси Штаты! Господи, спаси Израиль! Господи, пошли Ты свой карающий меч против академика Поломайкина!

Следопытов в ответ лишь смог сказать:

- Козлы! Все козлы! И вы! И они! Все!

А два телохранителя его добавили слаженным дуэтом:

- Блин-на-фиг!        

 

***

 

К концу третьих суток бессонницы  Вася Поломайкин, рассчитав траектории всех космических околоземных орбит, а также местоположения всех советских луноходов и американских лунных станций, оставленных на месте высадок экипажей «Аполлонов», координаты станций на Марсе и Венере, включил свой находящийся в гиперпростанстве завод по производству электрических кабелей, помогших ему совсем ещё недавно спасти город Дермищи от «Безысходности», и вынул из рваного рюкзака мотки проводов. Один конец красного провода он подключил к фундаменту постамента для памятника Владимиру Ильичу Ленину, оставшемуся в Дермищах со светлопупинских пор стоять на Центральной площади теперь уж имени Николая Второго Кровавого, второй – к крайней восточной точке серого пятна, оставшегося на месте унёсшегося живым стадом в небеса древнего русского города со всем его современным населением. Синий провод он протянул от западного края Дермищ в свою лабораторию, жёлтый – от южного, а белый – от северного. Концы тех проводов он припаял к первому в своей жизни радиоприёмнику, собранному в пятом классе собственными руками, – ламповому, громадному, покрытому пылью и грязью, медленно нагревающемуся, когда его включишь, но зато ловящему все радиостанции мира без всякого разбора и не улавливающего никаких шумовых заглушек.

Пока радиоприемник нагревался, Вася вспоминал, как этот агрегат сорок и более лет тому назад был единственным окном в так называемый свободный мир, из которого четыре раза в день по целому часу вещало на русском языке несколько радиостанций, сообщающих россиянам о России то, о чём они не знали, ибо было это ложью:

- Вторую мировую войну начал не Гитлер, а Сталин, напав на беззащитную и несчастную Германию,

- роман «Тихий Дон» написал не Шолохов, который был вроде бы даже неграмотным, а техасец – выходец из донских казаков, потомок самого Тараса Бульбы,

- первым в космос полетел не Гагарин, а американцы,

- пшеничного зерна собрали на казахстанской целине не один миллион пудов, а всего 160 000 тонн,

- сначала дураком был Хрущёв, а потом Хрущёв стал умным, а дураком стал Брежнев,

- в родном их городе Светлопупинске второй месяц закрыта на ремонт общественная баня на 100 помывочных мест, и люди ходят друг к другу в гости, чтобы помыться в ванных,

- в городе Глупове при монтаже копии знаменитой скульптуры «Рабочий и колхозница»  выяснилось, что у Колхозницы осталась одна юбка, а блузку куда-то скульптор-копиист дел (может, и пропил); тут-то и выяснилось, что Колхозница не была девственницей, как ее представлял на международном съезде рабочих и коммунистических партий в 1936 году Сталин. И это доказал великий английский ученый Купперман, внимательно изучивший размеры и конфигурацию ранее скрытых от общественности сосков фальшивой девственницы.

- особенно доставалось памятникам. К примеру, знаменитый скульптор из ФРГ Отто Фрай утверждал, что памятник женщине с мечом на Мамаевом кургане под бывшим Сталинградом, символизирующим победу русского оружия над немецким, есть оптический обман, ибо, согласно законов сопромата, рука ее, воздетая с мечом к небу, выдержать своего веса не может, а потому должна была рухнуть еще в процессе монтажа.

- про один из многочисленных памятников Ленину, установленных в Москве, сбежавший из СССР в США единственный в СССР кремлёвский писатель-плэбой  Вася Аксёнов говорил по «Голосу Америки», что у вождя мирового пролетариата будто бы на голове одна кепка, а вторую он держит в руке, словно просит милостыню.

- но чаще всего говорили радиостанции мира о том, что Сталин – на самом деле не грузин, а осетин (иногда менгрел, иногда – грузинский еврей, иногда сван, но никогда ни картлиец и ни кахетинец), что он Грузии отдал половину Осетии в положение автономии, хотя всё западное демократическое сообщество считает, что на самом деле это Грузия должна почитаться автономией при Осетинской советской социалистической республике.

Как раз, когда Вася вспоминал американскую и германскую пропаганду сорокалетней давности, радиоприемник наконец-то нагрелся и взорал дурным истерическим голосом министра иностранных дел, то бишь госсекретаря, США Скандолизы Райс:

- Мы не позволим России!... Они должны знать!... Россия входит в сферу экономических и политических интересов США! России нет, как таковой!.. – после чего истерика прекратилась, ибо приёмник автоматически настроился на СиЭнЭн, где нудный голос английского специалиста по Кавказу сообщил, что Сталин оторвал у Грузии половину Осетии и передал ее Российской Федерации вопреки воле мировой общественности, что для спасения свободолюбивого грузинского народа Соединенные Штаты и их саттелитты уже пригнали в Чёрное море 18 кораблей с гуманитарной помощью в виде пушек, танков и прочей боевой техники, что Европейский Союз в полном составе осудил деятельность русских агрессоров, действия которых никак не походят на нанесение войсками США мирных инициатив в Ираке и в Афганистане в виде бомбардировок и массового уничтожения мирных жителей, что ситуация с отдачей сербской исторической Родины Косово в руки мусульманских наркобаронов албанского происхождения есть акт политического гуманизма, а спасение осетин от уничтожения – есть вандализм, который следует покарать парой сотен термоядерных бомб, сброшенных на территорию России, Белоруссии, Казахстана и Узбекистана. 

- Миром правят исключительно дебилы, - высказал своё резюме великий Поломайкин.

 

***

 

Пока Вася возился со своим очередным изобретением, весь НИИПУ, в полном своем составе – дивизия охраны, три четверти действительных членов РАН, три четверти членов-корреспондентов РАН, две с половиной тысячи докторов и кандидатов наук, три тысячи магистров всевозможных наук заняты были разрешением проблемы превращения круглых батареек в квадратные. Было предложено 7392 способа, из которых 164 оказались запатентованными в различных странах мира и потому к использованию без разрешения иностранного право владельца и без оплаты ему баксами не разрешёнными. Все остальные способы оказались некачественными и даже бестолковыми. Было проведено соответствующее число экспертиз с участием практически всего персонала присутствующих здесь учёных, генералов и самого академика Поломайкина (на самом деле Следопытова). Вердикт гласил:

- Ничего поделать нельзя. Придётся посылать гонца в Москву, чтобы он купил в каком-нибудь ларьке на каком-нибудь вокзале такую батарейку, которая нужна Главному конструктору НИИПУ.

Но секретчики из ФСБ давать добро на посыл гонца не спешили. Они еще не в достаточной степени  разобрались с личными делами присутствующих за колючей проволокой секретной части возле Огуднево и допущенных к государственным секретам лиц, а потому боялись утечки совершенно секретной информации.

Об этом и по «Голосу Америки» сообщали, и по СиЭнЭн.

- Да помогите вы господину Поломайкину, друзья! – орала «Немецкая волна». – Неужели на всей планете не осталось ни одного человека, способного пожертвовать деньги на покупку одной плоской батарейки и на отправку её по почте величайшему уму послехиросимской эпохи Василию Панкратьевичу Поломайкину? Мы объявляем сбор средств на это мероприятие и открываем счета в пяти самых престижным банках планеты! 

Большая восьмёрка, отказавшись от восьмого члена альянса России, стала вновь Большой семёркой и дружно заявила:

«Нет! Мы не буде давать России, её нищим учёным никакой помощи, если она не выведет свои войска из Грузии, чтобы мы ввели туда свои войска!» - и тут же отправили гуманитарную помощь тбилисским олигархам.

Президент-алкоголик США Джорж Буш пил джин втайне ото всех, круглые сутки держал в цепких своих пальцах «атомный чемоданчик», ходил с ним даже в туалет и не выпускал его из дрожащих от возбуждения пальцев во время ночных встреч своих с чернокожей госсекретарём США Скандолизой Райс, пригрозившей стереть Россию с лица земли, оставив на её месте лишь «белое пятно», которое станут изучать наши потомки лет так через двести.

Президент России Медведев тоже не расставался со своим «ядерным чемоданчиком», и тоже обещал нажать заветную кнопку, если американцы и европейцы не перестанут пугать его ядерной зимой и запретом вступления во всемирное торговое сообщество ростовщиков и паразитов.  

Проблему с электрической батарейкой для персонального самогонного аппарата марки ВП-1 разрешил единственный в секретной военной части приходящий человек – пятнадцатилетний житель села Огуднево Московской области Павел Мухин, который в качестве вольнонаёмного рабочего обслуживал кухонное хозяйство – работал  дегустатором блюд, приготавливаемых для совсем уж секретных и важных персон. Павлик просто сложил рядом две полуторавольтовые круглые батарейки, перевернув одну из них, соединил «плюс» и «минус»  их последовательно подобранным с пола гвоздиком, из оставшихся «плюса» и «минуса» сразу же пошёл постоянный ток необходимой для работы ВП-1 величины – 3 вольта. Ну, и слепил всю эту хренотень за неимением изоленты скотчем, разумеется.

Весть о спасении Василия Поломайкина руками суперсекретного, а потому безымянного русского умельца, которого в «Московском комсомольце» тут же нарекли Левшой, а в «Эхе Москвы» прозвали «Огудневцем», попала на первые страницы мировых газет и в телепередачу для лопоухих «Евроньюс». В ряде стран открылись новые проекты для воспитания у молодёжи творческого начала под названием «Мы –не Огудневцы! Огудневцы – не мы!» и тут же возникли проекты их противников: «Да здравствует Огуднизм!»,  «Огудневцы всегда впереди!» и так далее. На работу тех и других проектов стали выделяться финансы из госбюджетов стран Большой семёрки, и тут же разворовываться.

Вопль о том, что вот-вот начнётся война Третья мировая и последняя, прогибал в поясницах бетонные сооружения, мосты и небоскрёбы, вызвал ураган в Атлантическом океане и направил его на Новый Орлеан и Майами, спровоцировал землетрясение в Иране и возбудил в новом президенте США Обаме желание...  вывести американские войска из уставшего от войны Ирака для того... чтобы ввести их в воюющий с бледнолицыми вот уже тридцать лет Афганистан. Одним словом, мир смердел...

 

***

 

А настоящий Василий Поломайкин в это время спал сном праведника: глубоко и безмятежно.

Он не знал, что Евросоюз в полном своем составе вторично осудил Россию за то, что были спасены от полного истребления жители Южной Осетии, не знал, что подарившей Грузии десятки единиц боевой техники стоимостью в сотни миллионов долларов Украине стало нечем кормить с 1 сентября 2008 года украинских солдат – и командиры воинских частей получили секретное предписание жёвто-блакитного правительства продавать имеющееся на складах вооружение руководителям банформированиий и мафии республики, наркобаронам, косоварам и странам НАТО, чтобы на вырученные средства обеспечить питанием защитников незаможней державы.

Вася в тот момент о многом не знал. Например, не знал он о том, что секретчики РАН не нашли его личного дела, похищенного еще в 1980-е годы офицерами КГБ и проданного в США за 15 тысяч фальшивых долларов, а потому Следопытова наново сфотографировали и завели на него под именем Василия Панкратьевича Поломайкина новое дело.

Не знал Вася и о том, что Чёрный спелеолог исчез навеки, ибо, сев в ванную с горячей водой, Леонард Фукидидович так лихо намылился и та энергично протер себя мочалкой, что весь насквозь и вытерся, стёк грязной водой в канализацию. Ибо за 80 лет существования в качестве жуткого светлопупинского привидения никакой плоти в  нем и не оставалось – грязь лишь одна.

Знал лишь Вася Поломайкин о том, что сооруженный им микроприбор, прикреплённый к старенькому компьютеру, послал на поверхность серого вещества, раскинувшегося на месте города Светлопупинска, один маленький точечный разряд с одним маленьким файлом в половину бита, который, сфокусировавшись на месте исчезнувшего в бесконечном Космосе указательного пальца некогда почерневшего и позеленевшего от времени и грязи памятника Ленина, вылетел по касательной к поверхности Земли вверх с первой космической скоростью для того, чтобы попасть на Луну и, многократно срикошетив, попасть в течение десяти часов во все спутники Земли без исключения – советские, русские, американские, иранские, японские, малазийские и другие.

Удар файла был мал, незаметен ни одним из аппаратов защиты космических объектов не ощутился, ни одним из телескопов мира, ни одним из космонавтов, торчащих безвылазно в безвоздушном пространстве месяцы и годы не увиделся. Удар был незаметный, повторяю, но точный: маленький файл, попав в компьютерные системы спутников-шпионов, слегка изменил программы в них, одновременно переправившись во все управляющие ракетами мира центры, в сами ракеты, в атомные подводные лодки и вообще во все средства массового поражения.

Приказ всей этой военной рухляди Вася дал простой: если какому-нибудь дебилу из власть предержащих на Земле захочется как следует повоевать, и он (или она) решит нажать на заветную кнопку в «атомном чемоданчике», то ни хрена у него не выйдет: все без исключения, снабжённые атомными и термоядерными боеголовками ракеты откажутся выполнять команды, все секретные отсеки накрепко и навечно закупорятся, а все генералы и академики, специализирующиеся на смертоубийстве человечества, передохнут от страха и поноса в своих бункерах.

И уж тогда-то грузинский народ со своим президентом-марионеткой Саакашвили, прозванным его студентами-однокурсниками в США Чёрным спелеологом, сам разберётся.

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ ТРЕТЬЕ: На третьей планете в созвездии Тау-Кита перенесшиеся туда светлопупинцы рыли в это время землянки. Ибо дома их, хоть и перенеслись туда с Земли, оказались без фундаментов, словно срезанные гиперболоидом инженера Гарина под самое основание. Потому кое-какие из зданий рухнули тотчас после приземления, а другие хоть и остались целы, но местами потрескались, а после первого же дождя стали отсыревать от влаги почвенной. Стены первых этажей покрылись плесенью. Поэтому нашлись и два решения: первый – разобрать дома по кирпичикам и собрать их заново, второй – подвести под оставшиеся здания фундамент с укладкой в стыке со стенами гидроизоляции.

Никто из бывших землян не обратил внимания на выпавший из квартиры Поломайкина прибор по изготовлению строительной массы из всякого мусора и хлама ПИСМХП-1, способный перерабатывать до 600 кубометров любых веществ в день в легкий, теплоизоляционный материал, который в течение суток после изготовления оставался пластичным, способным принимать любою форму, а потому был задуман Васей, как идеальный строительный материал.

Прибор ПИСМХП-1 не приняла в производство высокая комиссия из Госстроя СССР еще в 1979 году. Заключение экспертов гласило:

«24-хчасовое ожидание затвердения строительной массы удорожит строительство на сумму, равную оплате охраны объекта от посягательств на строительный объект со стороны хулиганов в ночное время. Кроме того, рабочие-строители обязательно будут на этой массе писать нецензурные слова или выцарапывать свои имена и инициалы. В результате, все здания, сооруженные по технологии т. Поломайкина, окажутся изначально негодными, требующими немедленного косметического ремонта».

И академики да профессора московские оказались правы: на первом же разобранном и вновь восстановленном на новой планете в созвездии Тау-Кита доме в день торжественного въезда туда жильцов красовалась выцарапанная во всю беленную стену черная надпись:

 «А где теперь, блин, будет жить Чёрный спелеолог, а?»

Дом же с новым фундаментом из бутового камня был опоганен другим граффито:

«Дебилы! Поломайкина на вас нет, засранцы!» 

 

ОТ АВТОРА: Вот, кажется, чего человеку еще надо – Поломайкину то есть? Победил всех военных дебилов планеты, спас человечество от самоуничтожения, дело всей жизни, можно сказать, закончил успешно, пора бы и на боковую, в почетный отдых так сказать, отправиться, пожинать лавры да диктовать мемуары.

Ан вышло всё не так...

 

История третья. ЛЮБОВНЫЙ ЗУД или СЕКСУ НЕ ПРИКАЖЕШЬ

 

Стоит только какой-то активной группировке подняться к вершинам, как тут же начинается имитация деятельности, клановость, групповщина.

Какой-то итальянский социолог Вильфредо Парето

 

Однажды Вася Поломайкин проснулся от нереализованных эротических желаний – и вдруг понял, что так дальше жить нельзя. Классическая формула доморощенных философов, приведшая к гибели Советского Союза, настолько точно выразила суть бурлящих в последнем светлопупинце чувств, что Василий Панкратьевич, занятый дотоле изучением свойств того самого вещества, что серой коростой покрыла территорию исчезнувшего в космической бездне старинного русского города Дермищи, решил посмотреться в  зеркало – и, на удивление себе, обнаружил на месте седины и лысины обилие растительности, то есть поросль молодых и крепких волос. И морщины исчезли с лица, и кожа основательно разгладилась и посвежела – казалось, еще чуть-чуть, и нос, и щеки академика, Героя Соцтруда, великого изобретателя и спасителя человечества покроются новорусскими юношескими прыщами-похотунчиками.

Василий Панкратьевич от удивления присвистнул. Налицо было омоложение. Да и чресла ломило, как в юности ранней, и сон был последний откровенно… похотным, так сказать. На вид дать ему можно было теперь лет так двадцать пять, да и то с натяжкой. В этом возрасте он, помнится, работал над изобретением землеройного снаряда, способного прокладывать под землей дыры для труб. В результате, получилась машина еще более полезная, чем было задумано – КП-1 («Крот» конструкции Поломайкина, модификация один) не выбрасывал грунт наружу, а утрамбовывал его, спекал и превращал в сверхтвердые, химически инертные стенки будущих водо- и канализационных коллекторов. Только вот работы такого характера нельзя было производить на глубине менее пяти метров, чтобы не портить плодородный слой и его материнскую основу – и именно этим объяснили Васе в Минкомхозе СССР причину отказа советской промышленности выпускать данный земснаряд.

На самом деле, причина была банальней: в соавторы Васиного изобретения рвались записаться более сорока человек во главе с неким именитым, хотя и сверхсекретным, главным конструктором Артамоном Кандибоберовым, который после недолгого спора с молодым гением опытный образец КП-1 конфисковал, а вызванные им охранники-мордовороты вышвырнули юного изобретателя вон с территории секретного предприятия при секретном НИИ.

Специалисты разобрали Васину машину по винтикам, нарисовали чертежи, потом КП-1 собрали, рядом поставили свой опытный образец «КЛМН-74» - и выглядели они, как близнецы. Но обе не работали.

Нет, механизмы рычали, разгребали песок, но углубляться в грунт и, сделав разворот в недрах параллельно поверхности и строго по прямой, разрыхляя и укрепляя вокруг себя не только твердую материнскую породу, но даже обычную мягкую глину, не желали.

Конструкторы, которые уже отрапортовали в Совет министров СССР и лично Председателю Совета Министров СССР Н. А. Косыгину о новом броске науки в незнаемое, бросились к Васе с предложениями научных званий и наград, Кандибоберов лично принес извинения, но Поломайкин их уже не слышал – мысли его были заняты следующим изобретением – охладителем людских эмоций ОЛЭП-1. Ибо именно в дни своих бесполезных плутаний по кабинетам ВОИР-а и Центрального патентного бюро он встретил на одной из лавочек в Нескучном саду ту самую единственную и неповторимую - деву юную по имени Аня Гитлеркапутова, приехавшую из Дермищ в Москву вместе с десятым «А» на экскурсию, но заблудившуюся.

Землячке Васи не было дела до железяк и изобретений влюбленного в нее будущего академика, все мысли девушки были заняты танцами в городском парке Дермищ, с солистом тамошнего вокально-инструментального ансамбля «Страсти-мордасти» с тремя самодельными электрогитарами и с настоящим английским барабаном, а также с бесплотными надеждами на то, что гитарист и солист Ленька Жлобов выберет из всей толпы светлопупинских поклонниц своих именно ее, увезет с собой в столицу – в ту самую Москву, где, как все светлопупинцы говорили, ему и следует петь свой знаменитый на всю Светлопупинскую область рок-хит «Люби меня, как я тебя, не то убью тебя я, я». Ухаживания взрослого Поломайкина школьница Анна Самсоновна Гитлеркапутова в тот раз отвергла, что вынудило его более месяца мучаться по ночам мечтами о ее благосклонности, а по утрам отправлять в стирку простыни с результатами поллюций.

Когда не добившиеся внимания светлопупинского пока еще не признанного гения московские конструкторы, понурив головы и посыпая головы пеплом, отправились домой, Вася и разрешил проблему своей влюбленности к Гитлеркапутову с помощью модифицированной ОЛЭП-1-М самым оригинальным способом: он переориентировал эмоциональную взаимосвязь между собой и предметом своей любви: восемнадцатилетняя Анна Самсоновна Гитлеркапутова стала ему безразличной, а та воспылала к нему самыми жаркими чувствами.

Для этого Вася соорудил из старых досок-двадцаток нечто похожее на деревенское отхожее место, уговорил Аню зайти туда вместе с ним на двадцать секунд, нажал кнопочку, привинченную к стене, два раза – включил и выключил ОЛЭП-1М, - а потом распахнул дверь, вытолкнул восторженно пялящуюся на него бывшую свою любовь, и на глазах Гитлеркапутовой разнес топором свое изобретение вдребезги. Ошметки досок Вася отправил на дрова для бани, а электронно-химическую начинку выбросил на свалку.

Самое сложное в том эксперименте было не уговорить Аню зайти вместе с ним вместе в подобие деревенского туалета, хотя и это потребовало значительных усилий, а избавиться от приставаний внезапно ощутившей прилив страстной любви к нему красавицы Гитлеркапутовой. Бедняжка дважды пыталась покончить жизнь самоубийством – травилась какой-то аптечной ерундой, оказавшейся, к счастью, просроченной и вызвавшей лишь понос, - а потом, убедившись в бесплотности своих надежд на брак с Васей, умотала к черту на рога, вышла там замуж, родила двух детей и… стала присылать Васе открытки на каждый Новый год, на дни рождения, на 9 Мая, на 7 Ноября и на 23 февраля с такими  текстами:

«Вася, любимый мой, поздравляю тебя с Новым годом (с Днем рождения, Днем Победы, с Днем Великой Октябрьской социалистической революции или с Днем Советской армии и Военно-морского флота). От всей души желаю тебе здоровья, личного и семейного счастья, а также успехов в труде и уважения со стороны окружающих! Твоя никогда тебя не забывающая Анечка».

Письма перестали приходить лет пять-семь тому назад. А может и десять... Но сейчас Вася вспомнил о них с неожиданной для себя теплотой.

Если принять за основу факт перемены чувств, случившихся в подобии сортира более тридцати лет тому назад, то следует признать, что Василий Панкратьевич, по сути своей, был однолюбом, а вот Аня Гитлеркапутова была начисто лишена настоящего сердца – или какой другой детали человеческого организма, отвечающей за влюбленность. Ибо с тех пор Поломайкин не влюблялся; с двумя женщинами поочередно сожительствовал, но в качестве пассивного участника женихания и соединения в подобие семьи с исполнением супружеских обязанностей, без воспроизводства детей и без проявления излишних нежностей. Обе сожительницы Василия Панкратьевича бросили ученого – одна на пятый год совместной жизни, другая – на одиннадцатый, но он словно и не заметил этих изменений в своем гражданском статусе. Первая – Людка Чернопупова - улетела вместе с новой семьей и Дермищами в созвездие Тау-Кита, вторая – Валька Светлопопова - сгинула где-то на просторах нашей необъятной Родины, став проводницей поездов дальнего следования Ярославского вокзала города Москвы.

Но теперь воспоминания об Анечке Гитлеракапутовой вдруг заставили сердце Поломайкина забиться чаще, чем прежде. Все-таки старая любовь и вправду не ржавеет. Да и кто знает, что там сместилось в душе Васи после того, как организм его неизвестно почему омолодился.

Вася добыл из сейфа свое старинное изобретение, сделанное им по просьбе однокашника его и соседа по дому Терентия Пустобрехова, ставшего после окончания пединститута сначала участковым, а потом инспектором уголовного розыска ГУВД Светлопупинска. Прибор тот имел название ВЭАПП-100 (экспресс-анализатор абсолютного возраста от момента рождения человека до ста лет конструкции Поломайкина В.П.) и был несколько раз использован местными судмедэкспертами для определения возраста обнаруженных на территории бывшей Светлопупинской области неизвестных покойников. Время было советское, преступлений вообще в стране, и в Светлопупинске в частности, совершалось мало, неопознанных трупов нашли за двадцать пять лет в Парке счастливого детства всего два, поэтому, когда область расформировали и город Светлопупинск переименовали в Дермищи, то местную лабораторию судмедэкспертизы облУВД ликвидировали, а имевшееся там оборудование раздали прежним владельцам: рентген-аппарат вернули в медсанчасть плодо-овощного консервного завода, пробирки и реторты – в среднюю школу номер один, переставшую носить имя Ленина, а ВЭАПП-100 – Василию Панкратьевичу Поломайкину. Пустобрехов к тому времени перебрался в Кремль, стал одним из ближайших соратников Ельцина, а потому ни в этом аппарате, ни в каком другом не нуждался – ему и так несли со всех концов России все, что душа ни пожелает: от колбасы с конфетами до нефтяных вышек и многопалубных яхт. Вот потому-то и оказался экспресс-анализатор в подвале дома номер пять по улице Пушкинской.

ВЭАПП-100 при зондировании мышечной ткани и костей Поломайкина показал, что возраст исследуемого объекта колеблется между 23 годами пятью месяцами и 23 годами семью месяцами. Более точные данные могли получиться лишь при сканировании желудочно-кишечного тракта, но Васе для самоуспокоения достаточно было и первых двух анализов. Все стало ясно без слов: организм Поломайкина стал соответствовать возрасту в 23 с половиной года, эмоциональная нагрузка на омолодевший организм стала соответственной, а вот уровень знаний, жизненный и научный опыт остались такими, какими они были у пятидесятивосьмилетнего Василия Панкратьевича, академика и так далее. То есть налицо сложилась благоприятная ситуация для того, чтобы великий ученый провел эксперимент над собой, и разрешил многовековую дилемму, мучавшую человечество старинным сожалением: «Эх, если бы молодость знала, а старость могла!»  Вася теперь и знал все, и мог всё.

Мысль эта была первой из тех, что посетили Поломайкина после получения анализов. Но великий ученый не поспешил сразу же развивать ее дальше, он решил поначалу освоиться с ней и осмыслить открывшиеся перед ним перспективы. И потому второй вопрос, который он задал сам себе по этому поводу, касался не других архиважнейщих вопросов, мучавших в течение тысячелетий человечество, а прозвучал так:

- Почему я вспомнил именно об Анне Самсоновне Гитлеркапутовой? 

Вопрос был резонен хотя бы потому, что на самом деле Вася Поломайкин был влюблен не один раз, а трижды: в Светку Костик в седьмом классе и в гарнизонную давалку во время службы в армии, имени которой не хотел помнить, хотя звали ее тоже Светланой и фамилия у нее была Владимирова-Заднепровская, и только потом – после службы и окончания института - в малолетку Аню Гитлеркапутову. Все три любви были страстные, мучительные; первая и третья оказались безнадежными, вторая постыдной, о которой и вспоминать-то не хотелось, а то и дело вспоминалось после омоложения. Ибо уж больно давалка была хороша в постели, к тому же это она «склеила» солдата Васю во время его прогулок с увольнительной кармане, затащила в чужой сарай и обучила искусству любви, а ему хотелось бы, чтобы гегемоном был признан он. Светка ж Костик не любила никого и, как оказалось спустя лет десять, несмотря на свою выдающуюся внешность в виде огромных голубых глаз и золотистых локонов при белоснежной, светящейся изнутри коже лица, предпочитала в постели мужчинам женщин. А вот Аня… Об Ане Гитлеркапутовой уже было говорено тут, повторяться неэтично.

Но это – внешняя сторона вставшей перед Поломайкином проблемы при ответе на поставленный им самому себе второй вопрос. На самом деле, ответ лежал гораздо глубже.

Во-первых, в Аню был влюблен Вася Поломайкин не в 25 лет, а в 26, то есть между ним и его предполагаемой тогда невестой, о чем болтал тогда весь Светлопупинск, была разница в десять лет, а две предыдущие его любви были Васе ровесницами.

Во-вторых, набор и число ферментов в омоложенном организме Василия Панкратьевича был иной, чем каким он был в девятнадцатилетнем армейском возрасте во время связи с гарнизонной давалкой Владимировой Заднепровской, и уж тем более не таким, каким существовал в нем в седьмом классе в дни таращанья его на Светку Костик. То есть омолодись Поломайкин еще на пяток лет, он вспомнил бы о своей любви именно к общегарнизонной шлюхе, а если еще на пять лет, то задумался бы о ныне поблекшей красоте дермищевской лесбиянки, отправившейся вместе со своими землячками на далекое созвездие Тау-Кита. Возраст в 23 с половиной года все-таки ближе к 26, чем к 19-ти, сделал вывод великий Поломайкин. А если учесть и нынешний жизненный опыт нашего героя, то сознание его вкупе с активностью ферментов превосходят даже тридцатилетний уровень развития. Отсюда следовало, что чувствовать эмоциональное и сексуальное влечение он должен был именно к Гитлеркапутовой – и он ощущал эти влечения на самом деле, и именно к ней.

- Я – не отец Сергий, - решительно заявил Василий Панкратьевич вслух, хотя слушателей в подземелье, конечно же, не было. - Рубить себе топором ни руки, ни причинного места не стану, а просто-напросто заведу женщину, желательно любимую, попробую сделать с ней детей. В конце концов, дети – это единственное, чего я в этом мире не произвёл. Да и интересно – получится из моего потомка гений? А потому надо с самого начала восстановить нарушенную мной тридцать лет тому назад историческую справедливость: я омоложу Анну Самсоновну и женюсь на ней.

Сказано – сделано. В роде Поломайкиных всегда было так. Отец Васин после войны покорил прелестницу из Владимира Ольгу Пастухову, прозванную там Красотой ненаглядной, санями с тройкой казенных лошадей и с алыми лентами в гривах, с пьяным другом при гармони рядом, со вторым другом с вожжами в руках и на облучке, а потом нежил и холил ее до самой смерти. Когда старик Панкратий умер, Ольга Тимофеевна зачахла с тоски и пережила мужа всего на десять дней. А дед Поломайкин привез невесту Антонину Матвеевну Прохорову еще до революции аж из староверческого села Прохорово, что на Подкаменной Тунгуске, прожил с нею мирно и счастливо, и умерли они оба в один и тот же день – пали смертью храбрых от руки офицера белогвардейской контрразведки, требующего выдать им Военную тайну. А вот Васе не повезло: в молодости еще решил будущий гений, что женится он только по любви – да из-за отсутствия достойных его любви женщин, так и не женился, подженивался лишь. Потому что… да оно и так понятно: не на ком больше было жениться последнему мужчине в роде Поломайкиных - после изобретения ОЛЭП-1 охладело сердце Василия к лицам дамского пола. Да и не только лицам, а и к ягодицам.

Правда, согласится ли постаревшая Анна Самсоновна Кандибоберова (в девичестве Гитлеркапутова)  выйти замуж за него, Василий Панкратьевич не знал. Все-таки у нее был муж – бывший председатель бывшей облсельхозтехники, а ныне губернатор и миниолигарх с долларовыми счетами в обшорных банках и с собственной армией на небольшом участке территории суверенной России, у них когда-то родились и теперь уж выросли двое детей, появились, должно быть, внуки…

То есть сомнений было у академика масса, да голод, как говорится, не тетка, а сексуальный голод тем более. Любую армию можно победить или, на крайней случай, подкупить, как это случилось с Советской Армией во время перестройки, а уж купить зрелую женщину молодостью да крепкой мужской силой, спортивной статью да грудой наград и вовсе не стоит труда. По сути ведь, Поломайкин стал самым богатым человеком планеты с обнаружением им волшебных свойств оставшегося на месте Дермищ серого вещества. За возможность пожить пару-другую месяцев в подземельях бывшего Светлого пупа все олигапрхи мира согласились бы расстаться со всеми своими капиталами, а уж про жену какого-то там минимиллиардера да губернатора и говорить не приходится. 

Потому Василий Поломайкин засобирался в путь. И пока он рыскает по подвалам бывшего города Светлопупинска-Дермищево, собирает в рюкзак кое-что из одежды и всякого рода металлические и пластмассовые приборы, названия которых никому ничего не скажут без демонстрации их особых свойств, а также мыло, зубную щетку и зубную пасту с полотенцем, мы обсудим характер и образ жизни человека, к которому решил отправиться действительный и почетный член всех академий мира и спаситель человечества.

 

***

 

Человеком, к которому решил направить свои стопы Василий Панкратьевич, был отец Ани Гитлеркапутовой Самсон Иванович – основатель, кстати, рода, издавна почитавшийся закадычным другом Поломайкина. Закадычный – это, конечно, преувеличение: каким может быть закадычным другом простой старший прапорщик почившей в бозе в 1991 году Советской Армии великому ученому и академику? Да и разница в годах между ним была в девять лет – в смысле, настолько Самсон был старше Василия.

Гитлеркапутов получил свою уникальную фамилию 22 июня 1941 года, то есть в дату, когда «Киев бомбили, нам объявили, что началась война», ибо именно утром того печально знаменитого дня на краю одной из воронок, возникших от бомбардировок пятисоткилограммовыми авиабомбами, сброшенными на столицу советской Украины фашистскими стервятниками, старший лейтенант Федор Матвеевич Алёшкин обнаружил сверток с плачущим ребенком, поднял его и отнес в ближайшее советское учреждение, оказавшееся Киевским ГорОНО. А уж тамошние дуры-инспекторши и нарекли найденыша Самсоном за то, что после разворачивания пеленок малыш пустил мощную струю прямо в лицо одной из них, словно он – скульптура знаменитого фонтана в Петергофе. Фамилию же Самсончику дала оказавшаяся там же учительница немецкого языка, которая прибежала в это учреждение, чтобы выхлопотать себе бронь, дабы уехать подальше в тыл, стать беженкой, и не попасть на фронт в качестве переводчицы. Образования она не имела, но с детства болтала на идиш, что в средней школе сходило за знание немецкого, но на фронте могло не принести никакой пользы, зато при взятии в плен за это знание и за специфические акцент и нос можно было вполне оказаться  в Бабьем Яре.

Вот эта-то учительница со свертком в руках и с документами на имя новорожденного Самсона Ивановича Гитлеракапутова 1941 года рождения за пазухой и отправилась с будущим отцом Анечки в столицу нашей Родины Москву, где благополучно избавилась от верещащего свертка, подсунув его вместе с документами под двери детской комнаты милиции Киевского вокзала. Милиционеры подивились странной фамилии младенца, но признали ее высокопатриотичной – и сдали подкидыша в Дом малютки, созданный в Москве еще в 1922 году по инициативе Дзержинского для брошенных матерями грудных детей, а с началом войны ставшем приютом для многочисленных юных жертв фашистской агрессии.

Фамилия помогла Самсону и другим немляткам, как звали воспитанников Дома малютки, выжить в страшные осень-зиму 1941 года, когда гитлеровцы чуть не захватили Москву, ибо благодаря ее благозвучности попало фото малыша в тогда очень редко публикующие снимки газеты, и сотни советских граждан и подписчиков следили за здоровьем найденыша: за тем, как Гитлеркапутов ест, как растет, как делает первые шаги. Нашлось несколько тысяч совграждан, пожелавших усыновить Самсончика, но малыш уже тогда был поставлен на учет в Орготделе ЦК ВКП(б), и судьба его находилась под контролем лично товарища Маленкова, а со всесильным членом Политбюро связываться никому не хотелось. Даже когда уволенный из рядов Красной Армии по тяжелому ранению в 1942 году спаситель Самсона старший лейтенант в отставке Ф. Алёшкин разыскал малыша, и решил его усыновить, взять в родное село Масловку, что на Тамбовщине, руководство детского приемника, куда перевели годовалого мальчика, не решилось на подобный опрометчивый шаг.

В 1944 году Самсона перевели из детприёмника в детский дом номер 5, что был на Арбате, в младшую группу, где уже известный на всю страну Гитлеркапутов вместе с бесчисленными Ивановыми, Перовыми, Мухамедьяровыми, Коберидзе, Сароянами и прочим малолетним Интернационалом ел, пил, какал, рос, дрался, мирился, стоял в углу, учил песни про медвежат да про зайчиков, про товарищей Ленина и Сталина, про то, как на тоненький ледок выпал беленький снежок, а также ненавидел фашистов, тайком от нянечек и воспитательниц таскал из столовой хлеб и подкармливал им пленных немцев, восстанавливающих разрушенную войной Москву. Словом, жил в начале жизни своей Самсон Иванович Гитлеркапутов, как жили миллионы оказавшиеся сиротами дети Великой Отечественной войны.

И, когда в мае 1945 пришла Победа, то целый месяц фамилия его была самой актуальной на планете. О мальчике писала вся мировая пресса, в детдом толпами повалил народ, в том числе и иностранцы, со всей Земли шли поздравительные телеграммы и письма на его имя, усыновить его предлагали уже миллионы семей. Но товарищ Сталин после возвращения из Потсдама, где прошла конференция держав-победительниц по разделению мира и Германии на зоны влияния, выслушав личную просьбу министра иностранных дел Великобритании Идена, предложившего от имени премьер-министра Черчилля дорогой подарок лично Генералиссимусу за то, что мальчик с фамилией Гитлеркапутов станет подданным английской королевы и ее личным воспитанником, ответил:

- Совэтский Союз своими дэтьми нэ торгует. Нэ для того погибло 20 миллионов совэтских людей в борьбе с фашизмом. Мы воевали за счастье всэх наших дэтей и внуков, а не для того, чтобы буржуины крали у наших наслэдников радость нашеэй Вэликой Победы.

И британский лорд почтительно склонил голову перед советским Генералиссимусом, а премьер-министр Черчилль утер сопли. 

История эта облетела весь мир, аккредитованные в СССР иностранные журналисты толпами рванулись в детский дом номер 684 г. Москвы с желанием взять интервью у крохи, а на самом деле, чтобы от его имени что-нибудь набрехать о советской власти. Дошло до того, что в «Нью-Йорк-Таймс» нарекли Самсона Ивановича Гитлеркапутова родным внуком самого Сталина, сыном Якова Джугашвили – того самого старшего не то сержанта, не то лейтенанта Красной Армии, которого во время Второй мировой войны советский Верховный Главнокомандующий отказался менять на гитлеровского фельдмаршала Паулюса. И тотчас, когда была придумана эта легенда, вся западная пресса принялась кричать о том, что Сталин – тиран и злодей, которому собственного сына было не жалко, который собственного внука держит в приюте, где Самсончика-де кормят объедками с солдатского стола, а спит мальчик не на охапке сена даже, а на пучке гнилой соломы, брошенной в угол дровяного сарая, потерял человеческие облик и речь, и никогда не умывается.

В результате, чтобы прекратить международную буржуазную пропаганду и клевету, агенты НКГБ не нашли ничего умнее сделать, как тайком вывезти Самсона из Москвы, и поселить в Мытищинский детский дом номер 1007 – приют для тех детей, чьи родители были репрессированы за антисоветскую деятельность. Там Гитлеркапутов и пробыл до шестнадцати отроческих лет, когда закончил девятый класс и устроился в местное ФЗО учиться на слесаря по ремонту оборудования на заводе по отливке бронзовых памятников. За одиннадцать лет этой своеобразной мытищинской ссылки забыли о моде на Самсона Гитлеркапутова не только журналисты, но и воспитатели детдома, и одноклассники, и учителя, привыкшие называть его по редкому на Руси имени Самсон, а не по чересчур уж длинной фамилии. Там все относились к Гитлеркапутову, как к равному.

Только когда в 1956-ом, сразу после 20 съезда КПСС, выходящие толпами из лагерей ранее репрессированные родители некоторых детдомовцев стали забирать своих отпрысков и развозить по домам, Самсон и осознал, что лично его никто никогда не будет искать, и что он, на самом деле, никому, кроме советской власти, на этом свете не нужен.

Семилетку Гитлеркапутов закончил хорошо, а вот из девятого класса вышел еле-еле. Причина тому была банальной – первая любовь. Чувство сие, как правило, безответно, страдания чересчур сильны, а помощи ждать не откуда. Все мозги парня в учебный 1956-57 год были повернуты в сторону предмета вожделения – на одноклассницу из числа домашников, у которой были и папа, и мама, ненавидевшие всех «приютских» сирот, которых они называли инкубаторскими, кукушатами и выродками из семей врагов народа. Девочка, в которую влюбился Самсон, также не любила приютских, а Гитлеркапутова просто-таки ненавидела.

- Тоже мне, Самсон нашелся! – говорила она с презрением в картавящем голосе. – Это совсем не гусское имя. Иваны – все дугаки. А Самсон – гегой! Настоящий гегой!

Ту умиляющую Гитлеркапутова картавость запомнил Самсон на всю жизнь, а вот лицо и фигуру Сары забыл сразу же после школы. Ведь проучился он вместе с Сарой Местечкович, дочерью бывшего секретаря Мытищинского горкома партии, чуть меньше года. А потом так увлекся учебой в ФЗУ, что не вспоминал о предмете своей дурацкой влюбленности добрых полгода...

Но вот прохаживался он однажды, одетый в ремесленную форму, при черной фуражке с серебряными молоточками, подтянутый ремнем «ТР», красивый, юный, вдоль Мытищинского перрона в ожидании электрички на Москву, а навстречу ему по дощатой платформе двигалась легкой полувоздушной поступью улыбающаяся, как знакомому, смуглая кареокая красавица в ярко-красном, как флаг, платье при перетянутой широким черным поясом талии с роскошными волосами, лежащими на плечах черными волнами, и с красным бантом  у виска. Пришлось здороваться, беседовать. Только в электричке и вспомнил ее.

Сара, оказывается, за эти полгода и замуж успела выйти за директора Мытищинского хозмага номер пять Иванова, и развестись с ним, а папа ее еще раньше развода из большого начальника превратился в простого снабженца профсоюзного дома отдыха в Пирогово, потому что, как сказала она, «это лучше, чем в тюрьме сидеть». Пригласила парня в гости, сказала, что он ей всегда нравился, а особенно нравится ей его имя, потому что Самсон – это самый великий герой иудеев, он разгромил филистимлян и, если бы не измена провокаторши Далилы, стал бы иудейским царем.

- Ты, Гитлегкапутов, - сказала она, - совегшенный пгостофиля. В умелых женских гуках мог бы стать фигугой номег один в Мытищах, а то и во всей Московской области. Отец говогил мне еще в школе, что я згя на тебя не обгащаю внимания, да я, дуга, не слушала его. Так что, почитай, целый год мы с тобой згя потегяли. Давай, женись на мне – и мы заживем по-человечески: я - при муже, ты – при жене и при доме. Надоело, небось, тебе по общагам шагашиться?

Черт лишь поймет, отчего умница Самсон согласился на это предложение! То ли вспыхнула и разгорелась вновь не остывшая еще школьная любовь, то ли и вправду надоела ему жизнь в общаге фэзэушников с их вечными пьянками, драками, разборками и сломанными унитазами в туалетах. Трудно объяснить, зачем Гитлеркапутов женился на Саре Ивановой, но ведь женился, и зачал ей дочь. А заодно вдруг, как по мановению волшебной палочки, стал освобожденным секретарем комсомольской организации завода по изготовлению бронзовых памятников вождям мирового пролетариата и дважды Героям Советского Союза. Вдруг – это потому, что без жены Сары он никогда бы не стал получать зарплату за то, что ничего не делает, а только требует от других политической сознательности и дисциплины на рабочем месте. Потому что папа Сары, несмотря на то, что был изобличен, как стукач НКВД в 1930-х годах, остался после 20 съезда КПСС на свободе, и был в хороших отношениях с городским и областным начальством, а новый зять его, знаменитую когда-то фамилию которого кое-кто из больших людей еще помнил, ну никак не мог быть простым работягой, слесарем по ремонту литейного оборудования.

Вслед за Самсоном в рост чиновный пошел и тесть его: сразу после свадьбы стал Авраам Соломонович директором Пироговского дома отдыха, переименованного в модное тогда слово «пансионат»; через месяц восстановили Местечковича в партии (ибо первый руководитель просто обязан быть членом КПСС); еще через полгода вернули ему реквизированную дачу, а потом и вовсе в районной газете «За коммунизм» объявили его жертвой сталинских репрессий, пострадавшим, как истинный еврей, по делу кремлевских врачей. А уж после всех этих чудес и перетрубаций Авраама Соломоновича и вовсе реабилитировали и «восстановили» в должности первого заместителя председателя Мытищинского райисполкома с выплатой ему зарплаты за все месяцы «несправедливых мучений в застенках КГБ», потому что прежняя его должность - место секретаря горкома партии - было уже занято. А Самсона тут же перевели на должность первого секретаря горкома ВЛКСМ.

Беременная Сара сияла, как начищенный самовар дореволюционными медалями. В эти дни и месяцы она, по мнению всех окружающих, любила мужа, как Джульетта Ромео. И опупевший от навалившихся на него удач Гитлеркапутов чувствовал себя счастливым абсолютно и бесповоротно. Он стал уже членом бюро горкома партии, когда Сара родила ему дочь, которую - по настоянию тещи - назвали Анной – именем и русским, и одновременно еврейским.

Девочку не стали, конечно, крестить, но теща якобы втайне от родителей и от коммуниста-мужа произвела какие-то староиудейские пассы и обряд с девочкой, когда ту принесли из роддома домой, а когда помогала дочери убаюкивать малютку, пела ей тягучие, красивые староеврейские песни. Ибо была она из рода известных на Украине местечковых раввинов Кацов, очень тосковала по старому времени, любила рассказывать зятю о погромах, устраиваемых хохлами и бравыми воинами Пилсудского, убеждала его, что Великую Октябрьскую революцию сотворили евреи-выкресты, предавшие истинную веру отцов и дедов своих, и за это, утверждала она, Иегова их еще накажет.

- Погоди, погоди, Самсончик, - говорила она с той же приятной картавостью в голосе, что был и у дочери. – Усатый помег, тепегь всё по-нашему будет: багдак по-вашему. Лысый – наш человек, Бгежнев – наш человек, потом будут наши люди. Они все назад вернут: власть – нашим людям, а остальных – в дегьмо, в дегьмо...

Гитлеркапутов слова тещи пропускал мимо ушей, соглашался с ней, не раздумывая, был счастлив осознавать себя отцом премилой и необычайно спокойной малышки Ани, которая чуть ли не с первого дня узнавала его и не только первому ему начала гулить, но и стала протягивать лишь к нему ручки, и села в первый раз на его глазах, и пошла. На фоне этих счастливых моментов и минут вся окружающая его словесная муть в виде политической и религиозной пропаганды и контрпропаганды казалась комсомольскому вожаку такой лабудой, что Самсон даже не удивлялся стремительности своего карьерного роста и непомерности возложенных на его плечи задач.

Будучи членом бюро горкома партии, однажды он выслушал лепет и объяснения недавнего своего шефа – директора завода по изготовлению бронзовых памятников вождям мирового пролетариата и дважды Героям Советского Союза – по поводу того, что на предприятии этом всего две бригады коммунистического труда, а следовало бы на столь важном и ответственном в общесоюзном масштабе предприятии иметь все бригады с этим недавно появившимся высоким званием. Директор лепетал в оправдание свое о том, что технология отливки сложных фигур из цветных металлов, и тем более фигур полых, такова, что нельзя форсировать все промежуточные процессы, ибо тогда качество изделия станет плохим, а то и того хуже – металл поведет, памятник деформируется, случится брак, который обернется для государства потерей тысяч рублей. Но члены бюро были неумолимы до тех пор, пока Гитлеркапутов не пришел своему бывшему шефу на помощь:

- Ускорять процесс нельзя, - сказал он. – Я, когда проходил практику на заводе этом, слышал одну байку. Будто отливали они году так в тридцать седьмом бюст товарища Ленина для города Сталиногорска, да поспешили, решили закончить отливку ко дню Октябрьской революции. Отлили – глядь! – а там портрет ренегата Каутского получился. Бородки у них ведь одинаковые, а при деформации черты лица Владимира Ильича так неожиданно для всех исказились, что стали иудейскими. Пришлось бюст отправлять в переплавку. А то бы по политике весь завод на Соловки загребли.

Оторопевшие от подобного кощунства члены горкома партии лишь молча переглянулись, да отпустили директора с Богом. А на следующий день вызвал первый секретарь горкома партии Воронов комсомольского вождя городского масштаба Гитлеркапутова к себе в кабинет, спросил наедине:

- Ты что, гадёныш, думаешь, раз тебя сам Усатый любил, так тебе все можно? Или ты думаешь, тебя за выдающийся ум твой так далеко продвинули, или за красивые глазки? Ты – нуль! Нуль без палочки! Как выдвинули, так и задвинуть назад можем. А то и дальше – на Колыму, например. Понятно? Твое дело – щеки на бюро надувать, да на старших поглядывать. Как я скажу – так и следует голосовать. Понятно я выражаюсь?

Гитлеркапутов ответил, что понятно, ибо и на самом деле то, как выражался, перемежая здесь сказанные слова матом, первый секретарь горкома партии, не понять не смог бы и олигофрен. Но соглашаться с подобным отношением к себе молодому комсомольцу и коммунисту было и горько, и стыдно.

- Всё, - решил он, выходя из кабинета, где его не только отругали, но и унизили, - сегодня же увольняюсь. И уезжаю вместе со всей семьей на целину. Там не будет этих уродов сталинского режима, там будут одни романтики, с ними я и буду жить и работать.

Но когда Самсон сообщил о своем решении дома, случился скандал. Кричала жена, визжала теща, чеканным, командным голосом бил не в бровь, а в глаз тесть:

- Ты что ж, поганец неблагодарный, решил нас всех под монастырь подвести? Ты что ж, думаешь, это просто так ты оказался одним из руководителей города с полумиллионом голов населения и с тремя десятками предприятий всесоюзного значения? Думаешь, так просто, ни за что, ни про что карьеры делаются? Думаешь, мы тебя – дерьмо ты такое! – для того в люди выводили, чтобы ты тут перед нами выделывался, из себя героя целины корчил? Влез в говно – не кричи, что воняешь. Запомни: это все вокруг НАС воняют, даже самые чистые, а МЫ – нет. Потому что МЫ – номенклатура! Понял это? МЫ ж ведь для чего поддержали Хруща, когда он с Маленковым за сталинский пост дрался? Чтобы Никита нам отпущение грехов на сто лет вперед подарил. Усатый чистки устраивал, НАШИХ партийцев казнил, как пташек отстреливал, а теперь даже если партийный – вор, его сначала должны из партии исключить, а уж потом судить. За это и Хруша мы в Генсеки выбрали. Понял теперь, дурная голова, во что ты влез? – и тут же объяснил. - Место директорское – номенклатура ЦК. Просто так на ковёр в горком на выволочку директора единственного в стране завода по отливке памятников не вызовут. Стало быть, наверху решили, что место это нужно  более серьезному человеку. А этого поругают, поругают, да и переведут в другое место – каким-нибудь министром в союзную республику, например. Понял теперь?

Гитлеркапутов понял и эту изуверскую логику номенклатуры, но и с ней оказался не согласным. Как и добили его окончательно аргументы тещи: 

- Ты, Самсончик, должен понимать: без нашей семьи ты – говно. Мы, как сделали из тебя человека, так и назад в согтигную яму скинем. Думаешь, Сагочке пгиятно в пгиличном обществе с гоем под гучку появляться? А ведь тегпит тебя подлеца, улыбается, делает вид, что любит тебя. Потому что семья – это внутги  одно, а снагужи – это совсем дгугое. Снагужи мы должны делать вид, что у нас все хогошо, что ты – тоже НАШ, а не Ванька – жегтва абогта. Тебя пегвый секгетарь пгостил, велел слов твоих в пготокол не вносить только потому, что он тоже – НАШ, хоть и гой. Секгетагя этого я, пока папаша твоей жены в опале был, знаешь, как охмугяла? Два абогта сделала! И жена твоя с ним спала. Из-за чего и газошлась с пегвым мужем. Иванов дугаком был, в бутылку полез, когда узнал про измену, не понял своего счастья. А ты умней его оказался – сразу же не стал агтачиться, пгинял НАС. А сегодня что за оса тебя ужалила? Куда ты пготив НАШИХ полез? 

Но доконала Самсона все-таки Сара:

- Ты что, блин могжовый, и впгямь думаешь, что я по любви за тебя пошла? – заявила она. – Да в тебе и всего достоинств, что имя твое гегоическое, да фамилия дугацкая, на котогую убогие клюют. Мне-то по хгену, капут Гитлегу или не капут: папа мой и пги Сталине, пги Гитлеге не пгопадет. А я – его дочка. Ты даже не думай, что тогда на платфогме мы с тобой случайно встгетились. Это все папочка гассчитал. Он те идиотские статьи о тебе-малолетке хогошо помнил, несколько штук даже выгезал и в папке дома хганил. Все говогил: «Повезло пагеньку – самому Сталину на глаза пголез. Вот бы такому в мужья моей Анечке попасться. Мы бы с ним таких дел навоготили!» Но я, блин, дуга, пока с тобой в школе училась, ни газу о тебе дома ни слова не сказала. Тошнило меня от тебя. Понимаешь?  

Гитлеркапутов согласно кивнул. Потому что его сейчас самого тошнило от нее.

- Ну, газ понимаешь это, то поймешь, почему я, когда мой благовегный сыггал в благогодство и подал на газвод, после того, как папу из пагтии исключили и с должности сняли, сказала маме, что вот Самсон Гитлегкапутов ни за что бы не бгосил меня в тгудную минуту, хотя в остальном он – полное ничтожество. Папа это услышал, да как закгичит: «Как ты сказала? Гитлегкапутов? Да что ж ты молчала ганьше, дуга такая?! Немедленно найди его!» Ну, а остальное было делом техники: мама газыскала тебя, пгоследила за тобой, а потом вытолкнула меня к тебе навстгечу на пеггон. Понял теперь?

Самсон все понял правильно: в семье Местечковичей он – и не он вовсе, а кукла-марионетка из театра Образцова: за веревочки дергают все, кому не лень. Потому на следующий же день написал заявления об увольнении в обком комсомола и в горком партии, а потом поехал в Москву, где в военном комиссариате Дзержинского района потребовал призвать его солдатом срочной службы в какой угодно регион Советского Союза в военную часть какого угодно рода войск.

Так Самсон Гитлеркапутов оказался в танковой части, расположенной неподалеку от села Можайкино, что торчит рядом со смешанным лесом в двадцати двух километрах от Светлопупинска, где и прослужил более сорока лет сначала рядовым, потом ефрейтором, сержантом, старшим сержантом и, наконец, старшиной-сверхсрочником, прапорщиком, старшим прапорщиком. В начале семидесятых он съездил в Мытищи, и там без особых споров и обид забрал у Сары дочь свою Аню, поселил ее в выделенной ему командованием части городской квартире на улице Чайковского в доме 18 родного города Поломайкина.

Там-то – возле второго подъезда – Вася и встретил второй раз ученицу десятого класса школы имени В. Ленина Аню Гитлеркапутову. Встретил – и влюбился.

 

***

 

Вот к этому человеку – не случившемуся тридцать с лишним лет тому назад тестю – и решил направить свои стопы Василий Панкратьевич с просьбой совета и помощи в разрешении сугубо интимных проблем своего внезапно омолодевшего организма. И не только потому, что в сознании его всплыл образ Ани, а и еще по целому ряду причин. К примеру, во время службы Василия в рядах доблестной Советской Армии, занятой, как известно, бессмысленным переводом половины национального достояния в дерьмо и в утиль, в гарнизоне, где он служил, была в ходу старая солдатская поговорка:

- Кого захочешь – того и полюбишь, - и он тогда хотел гарнизонную давалку Светку Владимирову-Заднепровскую, а сейчас хотел именно Аню Гитлеркапутову.

Во-вторых, сам старший Гитлеркапутов тридцать с лишним лет тому назад сказал Васе:

- Ты на мою Аньку зря зенки не пяль. Между нами говоря, дрянь-девка, вся в мать-суку, - что уже само по себе говорило об объективности давнего друга Васи.

В-третьих, Самсон Иванович был единственным знакомым Поломайкину человеком, который мог знать, где в настоящее время находится его дочь, да и жива ли она вообще. Потому что над страной пронеслась катастрофа покруче Великой Отечественной и Гражданской      войн вместе взятых – перестройка, - и десятки миллионов советских граждан просто-напросто не выжили в случившейся после 1989 года на территории СССР катавасии, а добрая сотня миллионов переменила места жительства. 

Но для того, чтобы добраться до Гитлеркапутова и спросить его о главном, следовало как следует экипироваться и обеспечить себя транспортом с необходимым для продолжения эксперимента оборудованием. Ибо таков был Поломайкин едва ли не со дня рождения, когда он слабенькой ручкой своей вырвал изо рта противную резиновую соску и потянул ротик к сладко пахнущей молоком материнской груди – эксперименты он всегда и все доводил до конца.

Ситуация с омоложением поставила Васю перед рядом проблем:

- отчего организм его за четыре месяца так окреп, что мысль о женском теле мешает работать? 

- чем чревато это омоложение в долговременной перспективе - не станет ли он, к примеру, через год обычным эмбрионом вне матки и не помрет ли?

– ну, и ряд дополнительных и сопутствующих вопросов.

Например, Василий обнаружил, что все без исключения крысы, мыши, тараканы и прочая гадость, досаждающие ему в первые дни обитания в подвалах бывшего города Светлопупинска, исчезли. Поговорил с местными привидениями – и они рассказали, что вся эта приговоренная еще дератизаторами 1920-х годов к уничтожению, но успешно выжившая антисанитарная команда вскоре после поселения в подземелье Поломайкина стала стремительно молодеть, ряды их стали редеть, пока все грызуны и насекомые не превратились в пыль. Дольше всех держались, как водится, не крысы, а тараканы, останки которых пожрал и превратил в компост изобретенный Васей автоматический пылесос-утилизатор АПУП-2, который последний дермищевец замострячил на второй неделе своего проживания в подземелье.

Пыли за тысячелетнее существование Дермищ в подземельях оного града набралось столько, что на полученном из нее компосте Василий Панкратьевич соорудил в самом большом и самом богатом светом подземном помещении – актовом зале бывшего обкомовского атомного убежища – огород и зимний сад. Растения пошли в бурный рост, проклевываясь из семян, найденных Поломайкиным в одном из подвалов-сараев, в течение нескольких часов, а плодоносить начинали: овощи, ягоды и корнеплоды – на пятые-седьмые сутки, фруктовые деревья – через месяц. Из чего следовало, что воздействие космического излучения, улавливаемого серым веществом, улегшимся на месте Дермищ, на организмы животного и растительного происхождения действует по-разному. 

Для ухода за оранжереей пришлось Василию Панкратьевичу изготовить двух роботов с самым примитивным уровнем интеллекта – аналогов заместителя Красноярского губернатора лебедевского периода правления Новикова (лн же гражданин США, Израиля и Молдавии Азимов, он же гражданин России и постоянный житель Германии Вернер), называвшего своих вооруженных до зубов друзей братками и тыкавшего пальцами веером в объективы телекамер. На роботов и решил оставить Василий Панкратьевич принадлежавший теперь ему по законному праву единственного выжившего дермищевца подземный город Поддермищевск. С их помощью он восстановил и свой минивездеход ПМВ-1, который изготовил еще в школьные времена, но так им и не воспользовался, ибо ГАИ не разрешило ему без водительских прав ездить на нем по городу, а Вася поначалу был для этого юн, а потом тратить время на изучение правил движения в школе ДОССАФ Вася не захотел.

То есть времени подготовительного для выхода на свет Божий пришлось Поломайкину потратить немало – и в результате прибор ВЭАПП-100-а (улучшенная модель) при сканировании тканей тела Василия Панкратьевича показал, что ему уже 22 года, десять месяцев и одиннадцать дней. А это означало, что омоложение организма академика происходит все-таки не в геометрической, а в полуарифметической прогрессии либо скачкообразно. Данные своих наблюдений Василий Панкратьевич занес в дневник, а потом включил телевизор, ибо с некоторых пор лицезрение политических телепередач и теленовостей стало его единственным развлечением, вызывающим порой его собственный гомерический хохот над человеческой глупостью, доверчивостью и бестолковщиной.

Достаточно было увидеть президента Грузии Саакашвили, жующего на глазах миллионов телезрителей собственный галстук от охватившего его сексуального самовозбуждения после провала задуманной им и американцами операции по тотальному уничтожению всех осетин, а потом проследить за серьезными и задумчивыми лицами членов Совета Безопасности Грузии, слушающими многочасовой монолог Саакашвили о гуманизме, о демократии, о любви к ближнему, о заботе грузин о жизни каждого человека, о том, что великий грузинский народ грудью ляжет на брустверы окопов и погибнет напрочь, защищая интересы американского и израильского капитала в закавказском регионе, но все-таки обеспечит армии стран НАТО своей территорией для нападения на Иран, Ирак и Россию.

А уж как было интересно слушать про то, как Верховный американский суд, обнаружив, что американская частная фирма, сотрудники которой ни за что, ни про что расстреляли полтора десятка мирных иракцев в Багдаде и заработали на поставках армии США вооруженных до зубов наемников более миллиарда долларов, тут же оправдал убийц, а лицензию на эту деятельность передал другой подобной фирме, сотрудники которой умеют убивать мирных граждан без присутствия журналистов. Одновременно американский суд оправдал американского гражданина, который убил, заперев в машине на жаре, всего лишь русского двухлетнего малыша, а не природного американца. И все это – в стране, громогласящей о том, что только на территории США защищаются права человека и существуют наивысшие человеческие ценности. 

Сомалийские пираты не только захватили в Индийском океане более двухсот торговых кораблей и нефтеналивных танкеров с их экипажами, но и торговали ими, словно российские демократы и новые русские Родиной: оптом и в розницу. Впервые в истории человечества ни одно государство планеты не вступило по-настоящему в схватку с морскими разбойниками. Ни одна страна не породила в 21 веке капитана Блада или Дрейка. Наоборот: европейцы принялись наперегонки создавать при своих Кабинетах министров посреднические конторы по выкупу захваченных пиратами кораблей с присвоением процентов, что привело к повышению стоимости выкупов на корабли-заложники и их команды, а число африканских волонтеров в пиратские республики и монархии на побережье Сомали увеличилось десятикратно.

Бизнес этот по ограблению кораблевладельцев, страховых компаний и профсоюзов моряков возглавили вовсе не малограмотные старейшины, самозванные президенты и корольки суданских племен, а гражданка самой великой демократической страны по имени США и, конечно же, одновременно гражданка Израиля.

Великий грузинский народ с доверием слушал все измышления своего президента, придумывавшего истории о череде самых нелепых и безрезультатных покушений на него, но верил президенту Польши Качинскому, который должен был подтвердить брехню Саакашвили, который сказал, что только слышал какие-то выстрелы вдали, когда вместе с Саакашвили прогуливался по городу Гори, а Михаил вдруг ни с того, ни с чего наложил в штаны.

Пять миллиардов стремительно девальвирующих долларов подачки, присланной оказавшимися в экономическом коллапсе Соединенными Штатами в Грузию, успокоили великий грузинский народ – и этим заставили Евросоюз признать взятку президента США доказательством демократических преобразований и свидетельством отсутствия коррупции в этой закавказской республике с бывшим американским студентом Михаилом Саакашвили во главе.

Причин для печального веселья при просмотре Васей телепередач было множество. Достаточно было услышать натужные хохмы расплодившихся на всех телеканалах беззубых сатирических программ с один и тем же набором корчащих рожи дебилов-комиков. Достаточно было услышать наглую ложь членов правительств России, Евросоза, США и других стран, утверждающих, что случившаяся во всем мире финансовая рецессия и возможная депрессия – есть результат не их преступных действий, случившийся из-за смычки банковского капитала с политическими руководителями всех стран мира, и в результате игр ими всеми на валютных биржах, а «вполне закономерно», ибо, по их мнению, «всегда так было: период расцвета, а потом экономический спад и депрессия». При этом все банкиры всех стран тут же потребовали баснословных денег от своих правительств, чтобы тут же раздать себе миллионодолларовые премиальные.

Бессовестные ряхи политиков и экономистов, утверждающих, что именно в их странах, благодаря именно их усилиям спад производства и доходов населения наименьший во всем мире и щадящий самые нищие слои населения, стали соперничать по популярности с масками комиков и клоунов, рекламирующих все, что выше колен и ниже пояса.

Поломайкин запрограммировал телевизор так, что всякий раз при появлении первых руководителей капиталистических государств лица их оказывались на срамных местах девиц, танцующих канкан – и речи их оттого звучали особенно выразительно.

За четыре с половиной месяца после окончания грузино-российской войны Василий Панкратьевич не услышал ни одной достойной уважения, внимания и повторения современной песни, зато хорошо разглядел несколько тысяч произведений портновского искусства в виде женских трусиков, условно прикрывающих бритые писки безголосых певиц. Не увидел он ни одного современного фильма, посвященного анализу человеческой души, но зато не раз обалдевал от обилия бессмысленных и пошлых сериалов о неправдоподобно богатых россиянах, которые толком и не работают, а лишь страдают от якобы несправедливых обид и от отсутствия взаимной любви. Но особенно поражала Поломайкина всеобщая, общероссийская героизация криминального мира и случившийся в результате этого вал жаргонных и бандитских словечек в устах всего телевизионного бомонда с главой российского правительства В. Путиным во главе.    

Василий Панкратьевич имел своеобразное чувство юмора: он не любил цирк и не понимал тамошнего смеха над физическими недостатками людей, но с у довольствием перечитывал «Корабль дураков» Бранта и «Похвальное слово глупости» Эразма Роттердамского, бичующих социальные и духовные пороки всякой человеческой общности; смеялся, глядя на работы Питера Брейгеля-Старшего и Иеронима Босха, до колик; обожал романы Льва Толстого и повести Салтыкова-Щедрина, находил в них бездну доброго, проникнутого заботой о человеке юмора. Ценил юмор Сервантеса, как верх совершенства сатиры и гуманизма, а обе знаменитые в России повести о Бендере почитал сборниками анекдотов дурного пошиба и низкопробного ёрничества. Драматургов российских он предпочитал всем иностранным, особо чтя Фонвизина, Грибоедова, Гоголя, Сухово-Кобылина и Горина. Василий Панкратьевич из всех в мире кинокомедий почитал таковыми лишь «Берегись автомобиля» и «О бедном гусаре замолвите слово». Ну и о прочем искусстве имел свое сугубо личное мнение, которое никогда не защищал, ни с кем не спорил, а просто не смотрел и не читал то, что считал вздором и пустословием.

Поэтому, оставшись один, Поломайкин телевизор смотрел вполглаза и слушал вполуха, работая при этом над каким-нибудь очередным изобретением. Голоса и корчащиеся рожи теледебилов помогали ему сосредотачиваться на главном, отметать сор ненужных идей вместе с шелухой телеслов. Он и в октябре 1993 года не удивился походу танков генерала Лебедя на Москву и разгрому Верховного Совета РСФСР пушками: народы российские предали народы братских социалистических республик и должны быть за это судьбой наказаны - стать закономерно полонёнными именно слугой американцев Ельциным и банкирами-евреями. Россияне посудачили о случившемся своем грехопадении с полгода, да и забыли о позоре своем, смирились с долей рабов и идиотов. Отчего же гению переживать об их судьбах и судьбах их потомков? Василий Панкратьевич не вспоминал о случившемся в октябре 1993 года государственном перевороте уже с ноября 1993-его, а сейчас вдруг вспомнил, и сказал вслух:

- Как там Самсон живет теперь? Эта власть – не его. При власти новых русских в России должны стать в почете Хайгитлеровы, а не Гитлеркапутовы. Надо поспешать.   

И с этими словами Поломайкин направился, толкая перед собой ПМВ-1, на выход из подземелий Светлопупинска, прощаясь на ходу с опечаленными предстоящей разлукой привидениями. Призраки не успокоившихся душ светлопупинцев за четыре с половиной месяца настолько свыклись с присутствием академика, что почитали его своим. Они даже были благодарны ему за то, что все помещения подземного города стали проветриваться, регулярно (через каждые 12 часов с опять-таки 12-часовым перерывом) заливались электрическим светом, оказались вычищенными от мусора и пыли, а зимний сад в бывшем актовом зале атомного бомбоубежища напоминал им приятные вечера, проведенные в садах их юности в обнимку с возлюбленными.

Среди привидений нашелся даже один бывший поэт-многостаночник, член РААП-а, убитый в 1933 году кулаками в селе Неурожайке, а потом каким-то образом добравшийся до Светлопупинска и оставшийся там страдать по безвременной потере комсомольской своей юности. Настоящее имя свое забыл и сам поэт, назвавшийся еще при жизни иностранным псевдонимом Адольф Хамстер, но стихи сочинять продолжил. Вот он-то в спину Василию Панкратьевичу и прокричал заунывным голосом:

- Ты уходишь от нас

В мир живых дураков,

Дай те Бог избежать

Их крутых кулаков, - из чего следовало, что бывший атеист и комсомольский активист А. Хамстер по сию пору идет в ногу со временем, то есть стал верующим и богобоязненным привидением.

Стоящие рядом с духом комсомольского перекрещенца привидения-женщины из числа барышен-утопленниц 18 века, закончивших жизни, согласно моды того времени, в реках, ручьях и прудах, а также в виде юных эмансипаток 19 века, как правило, отравившихся опиумом либо мышьяком, а то и крысиным ядом, и еще из жертв самодеятельных абортов на дому в 20 веке, лили неосязаемые, но горькие по духовной сущности своей слезы. Они понимали, что даже совместная телесная их оболочка не позволит им доставить Василию Панкратьевичу желанного ему удовольствия, потому смирились с потерей всеми любимого мужчины, но при этом и верили, что когда-нибудь он вернется к ним и останется в виде призрака в этих подземельях навсегда.

- Эх, любовь, любовь! – вздохнул Вася, выбравшись вслед за подрагивающим от нетерпения ПМВ-1 на свежий воздух. – Как ты, однако, безнадежно глупа, любовь.

Ибо на самом деле, в отличие от влюбленной в него толпы покойниц, Василий Панкратьевич прекрасно понимал, что взаимной страсти его к ним не может быть и после смерти. Ибо все они были настолько старше его, что самая молодая из привидений училась в гимназии с Васиной бабушкой, а самая старая, задушенная своим возлюбленным – ссыльным московским боярином начала 17 века, - являлась одной из основательниц рода Поломайкиных. За то, что девица эта не «выковырялась», как говорили в старину, боярин, не терпевший незаконнорожденных детей у своих холопов, ее и задушил. Этот душегуб и был единственным мужчиной-привидением, который пришел на проводы Поломайкина – остальные мужики-призраки в знак презрения к предателю Васе, покидающему их ради живой, но неизвестной женщины, попрятались по темным углам.

- Я предка твоего потом усыновил, - успел признаться перед самым выходом Поломайкина из подземелья бывший московский боярин. – Так что зачал он сына будучи не байстрюком, и род твой, Вася, во всем законный. И девку эту я любил… то есть бабу. Но не судьба… сам понимаешь. Жертвы мы с ней – жертвы социальной дискриминации и этого… как его?.. Мезальянса, мать его ети!

Так Вася узнал, что чуть было не оказался потомком незаконнорожденных холопов, а в крови его, ранее абсолютно рабоче-крестьянской, есть хоть и маленькая толика, но настоящей аристократической крови, ибо в начале 17 века – и это Вася отлично знал – в московские бояре брали только голубую кровь-белую кость, а этот его предок и вообще был из рода Рюриковичей, то есть хоть и дальняя вода на киселе, но родственник самого царя Ивана Грозного.

- Всюду любовь… - продолжил свои раздумья Вася, усаживаясь на сиденье ПМВ-1 поудобней. – А с ней и жизнь, и смерть. Вот она – истинная Троица: жизнь – отец, сын – смерть, дух – любовь… - и вновь почуял жар в чреслах.

Дальше кощунствовать было Васе некогда, он медленно спустил сцепление, выжал газ – и минивездеход бесшумно рванул с места, перенеся мысли Поломайкина на недавно просмотренные телесюжеты…

Укравший у рядовых американцев пятьдесят миллиардов долларов американский финансист был оштрафован на 20 миллионов в пользу казны и отпущен доживать свой век в позоре на один из купленных им на ворованные деньги островов в окружении свиты роскошных гурий и вышколенных слуг. Сотни тысяч обворованных им американцев были выкинуты из их собственных домов и поселились на городских свалках – там еще можно было что-то найти из еды и чем согреться.

Премьер-министр России Путин велел Центробанку спасать от разорения богатых воров и бандитов, передал неописуемую сумму якобы рублей, а на самом деле долларов, новорусским банкирам, и позволил им же поднять цены на товары первой необходимости в два раза.   

Губернаторы, мэры и прочий бандитский бомонд святой Руси в три дня пересел с «Мерседесов», «БМВ» и «Лэндроверов» на нижегородские «Волги», и первые руководители административно-территориальных единиц, сидя в старозаветных легковушках, помчались в окружении сомкнутых строем «Мерседесов», «БМВ» и «Лэндроверов» с сидящими в них секретарями, помощниками и телохранителями в сторону своих роскошных апартаментов, словно обычные советские директора овощных киосков и пунктов по приему стеклотары. Деньги, взятые губернаторами из местных социальных и страховочных фондов для этой маскировки, считались использованными «для поддержки отечественного производителя», а заодно в качестве взяток борцам с коррупцией.

Одиннадцатое правительство за восемнадцать лет существования «вильной Украйны» после 9-месячного политического кризиса наконец-то заработало и, продискуссировав три дня, тут же устами своей лидерши Юлии Тимошенко объявило о недееспособности президента Ющенко, с которым эта же самая глава правительства Украины только что лобызалась на глазах телезрителей и организовывала правящую коалицию. При этом глава российского ГАЗПРОМ-а Миллер заявил, что Украина должна этой полугосударственной, то есть полуроссийской компании 3 миллиарда долларов, а президент Ющенко утверждал, что все долги страна его выплатила еще в июле-месяце.

Откровенно фашиствующая и прославляющая немецкий и латышский нацизм, СС и гитлеровские концлагеря Латвия попросила от Международного валютного фонда кредит в три миллиарда долларов, но неожиданно получила от Евросоюза семь с половиной миллиардов, которые не знает теперь, куда деть и как использовать – за время освобождения страны от российских захватчиков патриотами Латвии было разворовано и уничтожено более восьмидесяти процентов производств страны, что превратило эту микродержаву в сельскохозяйственный придаток Европы, которой на фиг не нужны ни молоко Латвии, ни сыры, никакие иные латышские продукты питания, зато территория признана «непотопляемым авианосцем США».

Великий грузинский народ после некоторых колебаний решил прославить в веках своего президента Саакашвили за самую выгодную в тысячелетней истории Грузии сделку: за тысячи квадратных километров и без этого ушедших из подчинения Тбилиси земель Абхазии и Южной Осетии страна получила пять миллиардов долларов от США на пропой и на гулянки, на тосты и алаверды в честь самого трусливого из национальных лидеров этой державы.

В Казахстане началась очередная борьба с очередными коррупционерами. Если в 2002 году в стране посадили более 600 прокуроров и работников различных прокуратур, то осенью 2008 года за решеткой оказались давние друзья Президента Назарбаева: братья-владельцы спиртоводочных предприятий севера страны, а южане – тоже три брата-заводчика - поселились под домашними арестами в своих особняках под охраной местного Комитета национальной безопасности, с опечатыванием всех их заводов, с арестом всех лицевых счетов во всех банках мира. А ведь эти самые люди какой-нибудь год тому назад получали государственные награды, ордена и звания благодетелей казахстанских народов, как дарующие тысячам раззяв рабочие места и обеспечивающие казну налогами.

Поломайкин надрывался от хохота, вспоминая обо всех этих хитросплетениях судеб людей, которые были ему омерзительны, хотя не он, а именно они и почитались хозяевами жизни, ибо это именно эти нравственные уроды единым движением пера не однажды разрешали судьбы тысяч и порой даже миллионов людей только потому, что сумели присвоить основные фонды богатейшей страны мира в истории человечества - СССР. Но вот пришел общемировой экономический кризис – и оказалось, что ослиные уши всей этой шайки проходимцев и воров вылезли наружу, и недавние герои Великой криминальной революции тут же начали друг друга топить, предавать и доказывать свою лояльность к тем, кого обкрадывали, унижали и даже убивали в течение двух десятков лет подряд – обворованным и оболганным народам.

Чубайс заявляет, что кризис – это прекрасно. Потому что с его помощью человечество с легкостью и почти бесплатно избавится от чересчур молодых, от чересчур старых, от чересчур больных и от чересчур честных... людей. Проигравшиеся на биржах германские миллиардеры, оказавшись нищими, то есть всего лишь со ста миллионами евро в кармане, бросаются по очереди под колеса электровозов и автомобилей... А ограбленные ими народы стонут и плачут по погибшим нуворишам с большей искренностью, чем рыдали они, глядя на уничтоженную американцами напалмом нищую вьетнамскую деревню Сонгми.

Так за хохотом и воспоминаниями о глупости человеческой, о том, что премьерка Тимошенко назвала президента Ющенко вором, а президент Ющенко – премьеру воровкой, и не заметил Поломайкин, как промчался на своем минивездеходе двадцать километров до воинской части номер 32333214, находящейся на окраине села Можайкино – бывшем райцентре Светлопупинской области, а теперь уж и ни селе и ни деревне вовсе, ибо люди лет пятнадцать как все уже оттуда выехали, дома их жители соседних сел да городишек разобрали, вывезли отсюда, пустили на дрова, на бани да на облицовку погребов. Остались теперь лишь обрушивающиеся каменные да кирпичные угловые столбы по периметрам растащенных завалинок, обвалившиеся печи без чугунных плит да густые заросли малины, молодого осинника и кипрея – главных примет русской разрухи, истинных памятников трудов праведных правления новых русских Россией.

Ну, и в глубине заросших буреломом да послепожарным разнотравьем бывших пахотных полей и прочих сельхозугодий, чуть в стороне от лишь угадываемой бетонной дороги (плиты железобетонные содрали и увезли в неизвестном направлении еще во времена перестройки какие-то кооператоры на какие-то непонятные нужды по приказу из самой Москвы) виднелось кольцо зеленого с красными звездами забора общей протяженностью километров в двадцать пять по периметру. Издали был различим среди всей окружающей дикости и запустения порядок внутри зеленозаборного эллипса: аккуратные, посыпанные песочком и окантованные беленными кирпичами дорожки, три группы обихоженных одноэтажных зданий желтого цвета, двенадцать двухэтажен, чисто выметенный плац, а главное – флагшток, на котором гордо развивался на легком ветерке настоящий красный флаг с золотыми серпом и молотом.

Не доезжая ста метров до раскрашенного в черно-белую полоску шлагбаума, за которой начинался двухкилометровый бетонный путь к КПП, Поломайкин остановил свой верный МВП-1 у столбика с объявлением «Стой! Предъяви документы!», достал из кармана беруши, сунул их в ушные раковины, опустил поля фуражки пониже. А потом нажал на кнопку клаксона.

Дикий, невероятно громкий и истерический по тону своему звук вылетел из внутренностей минивездехода с такой силой, что от воя этого покачнулись зеленые стены ограды военной части, а из крон деревьев окружающих лесов с криками ужаса вылетело великое множество птиц различного размера.

Через двадцать секунд Василий выключил сирену. Теперь он был уверен – его заметили и, возможно, даже узнали…

 

***

 

А уверенность эта была ой как нужна Поломайкину. Потому как в двух километрах перед ним располагался последний островок покойной державы, преданной ее народом, во главе с военнослужащим Советской Армии, не изменившим присяге, – Гитлеркапутовым Самсоном Ивановичем, 22 июня 1941 года рождения, возможно, что и русским, а может и украинцем, а может и евреем, а может и даже немцем… или кем там почитались его истинные родители по животной линии, ни он сам так никогда не узнал, да и настырные чекисты, всю жизнь следившие за ним, не выяснили.

В начале 1990-х годов, когда Генеральный секретарь ЦК КПСС Горбачев стал распускать советскую армию и расформировывать воинские части России, старший прапорщик в-ч номер 32333214 совершил военный переворот в своем гарнизоне. Он захватил весь офицерский состав в плен на исходе ночи: связал перепившихся от стыда и ужаса офицеров, и сунул их в промышленный холодильник. После чего объявил общую тревогу и, выйдя на плац, заявил всему личному составу, что все они могут считать себя демобилизованными и убираться к чертовой матери из армии, ибо все они – сволочи, раз на прошедших партийных и комсомольских собраниях порвали свои членские билеты и заявили о своей любви к демократии и прочему обману, который неминуемое приведет к гибели нации.

- Получить демобилизационные документы, - объявил он, - сухой паек на три дня на весь наличный состав могут так называемые старики по два подонка от каждого отделения на продуктовом складе. После раздачи жратвы можете канать на КПП и уматывать к такой-то матери. После 18-00 оставшихся сволочей буду расстреливать лично.

Двое полутрезвых прапорщиков возмущенно возбухнули было про дополнительный паек, но солдаты быстро намылили крохоборам рыла, объяснив таким образом, что суть вещей не в жратве, которой всегда мало, а в личной свободе, - и весь полк бросился выполнять приказ старшего прапорщика бегом, ничуть не заботясь о том, куда запропастились их офицеры, и настолько законны приказы Гитлеркапутова.

Никогда не выполняли команды своих командиров солдаты и сержанты в-ч 32333214 с такой лихостью и с таким азартом. Каждый взвод, каждое отделение, каждый военнослужащий старался обогнать другого и первым выполнить последний приказ по части. А потом все они вместе с оторопелыми и неопохмеленными офицерами умудрились влезть в имеющиеся автобусы и в передвижную радиолокационную установку, чтобы рвануть прочь от КПП с такой скоростью, что территория гарнизона опустела задолго до 18-00, а именно в 17-02.

- Защитники Родины, мать их ети! – выматерился им вслед старший прапорщик в микрофон, разнесший слова его по всей округе через двенадцать динамиков, установленных на углах плаца и по периметру всей зеленой ограды части. – Воспитала советская власть паразитов. Ни у одного сукина сына не осталось совести.

И вдруг на плац вышли две женщины – обе младшие сержанты, обе вольнонаемные, одна связистка, другая – секретчица. Обоим – едва за двадцать пять. Об обеих солдатня рассказывала похабщину, но никто и никогда их ни с кем на самом деле не заставал, никто из мужиков не мог похвастать, что был близок с этими женщинами. Обе разведенные, у обеих в деревне Хренотень на постое жило по сыну-школьнику, бегающих летом ногами, зимой на лыжах за пять километров в село Можайкино за четверками и пятерками. Обе беспартийные и не комсомолки.

- Пардон, мадамы, - сконфуженно произнесли все двенадцать динамиков. – Я сейчас.

Через полторы минуты перед личным составом части стоял молодцеватый, подтянутый, немолодой уже старший прапорщик и, поднеся ладонь к виску, благодарил женщин за службу, а потом, пустив руку, сказал, едва сдерживая слезы:

- Спасибо, девчата. Хотел взорвать к едрени-фени всю часть, если бы не вы. А так… Мы еще повоюем. Согласны?  

И женщины ответили:

- Так точно, товарищ командир!

- Благодарю за службу, - сказал Гитлеркапутов. И услышал в ответ заветное:

- Служим Советскому Союзу!

Так на карте мира возник (или остался?) клочок Союза Советских Социалистических Республик, о чем было заявлено по радио открытым текстом голосом младшего сержанта Горемыкиной Анастасии Павловны 18 августа 1991 года, то есть за день до печально знаменитых дней ГКЧП, когда марионетки Горбачева попытались поиграть в спектакль государственного переворота, чем способствовали развязыванию рук российских фашистов во главе с Ельциным.  

Именно поэтому ни так называемая мировая общественность, ни мировая закулиса, ни ее марионетки в Кремле сразу и не заметили военного переворота в отдельно взятой военной части площадью в 527 с половиной гектаров и с населением 9 человек. Списочный состав этой части был неизвестен довольно долго, но в декабре 1991 года, как раз накануне подписания новоявленными президентами - бывшими членами Политбюро ЦК КПСС - соглашения о развале СССР в Беловежской пуще и о создании на его трупе аббревиатуры бандитских СНГ, на стол главного телохранителя новорусского президента Ельцина полковника КГБ Коржакова легла совершенно секретная бумага – результат трехмесячной работы целого отдела ГРУ следующего содержания:

 «Состав русской хунты номер  3233321:

- старший прапорщик СА Гитлеркапутов Самсон Иванович, 50 лет – одна штука

- младший сержант СА Горемыкина Анастасия Павловна, 26 лет – одна штука

- младший сержант СА Грац Мария Соломоновна, 27 лет – одна штука,

а также их дети:

- Горемыкин Виталий Яковлевич, 5 лет – одна штука

- Грач Юлий Петрович, 7 лет – одна штука

- Грач Софья Марковна, 5 лет – одна штука

и кроме того:

- сержант СА в отставке Шамон Перес, 61 года – одна штука

- старшина СА запаса Мухамедьяров Алмаз Закирович, 35 лет – одна штука

- капитан СА запаса Горемыкин Яков Робертович, 29 лет – одна штука.

Всего: девять хунтменов - 9, в том числе:

- мужского пола – 6 штук

- женского пола – 3 штуки

При попытке силового захвата в-ч 32333214 местной светлопупинской мафией гарнизон вышесписочного состава разгромил банду в 14 человек (список участников боев и жертв прилагается), использовав секретное оружие конструкции некого Поломайкина, которое, судя по косвенным данным, осталось в складах военной части после ее расформирования. По-видимому, оружие это было привезено сюда для произведения испытаний накануне событий 19-21 августа 1991 года в Москве, и не было вывезено при ликвидации части…»

Далее гэрэушниками прилагался список мероприятий по уничтожению. «Светлопупинской хунты», который рекомендовал Генштаб Российской Федерации президенту России Ельцину. Наиболее простым и наиболее эффективным был признан вариант подавления мятежников силами дивизии бомбардировщиков, после чего предполагалось забросить на территорию нелояльной Ельцину военной части полк десантников во главе с героем советско-афганской войны Кровососовым Семеном Михайловичем. Десантники должны были произвести «полную и окончательную зачистку территории», а потом по этому месту должны были пройти танки генерала-предателя Лебедя туда и назад три раза. Наиболее сложными и бесперспективными были признаны на заседании Совета Безопасности во главе с будущим русским олигархом Б. Березовским переговоры с бунтовщиками, дерзнувшими не снять красного флага с флагштока на плацу.

В результате трех заседаний Совета безопасности был избран третий – самый, казалось, бесшумный - путь: взять военную часть измором. То есть в-ч номер 32333214 стала первой из воинских частей России, которую государство перестало финансировать и обеспечивать продуктами питания, поставив командира оной перед выбором: хочешь выжить – занимайся грабежом гражданских либо продавай имеющееся в складах оружие нуждающимся в вооружении бандформированиям. Ведь по всей святой Руси шел передел общественной социалистической собственности и захват ее частными лицами из числа партийно-хозяйственных работников и руководителей криминальных сообществ: убийцами, наркодельцами, ворами в особо крупных размерах и так далее.

Гитлеркапутов был первым – если не единственным – командиром военной части на территории России, который выбрал третий путь: военная часть 32333214 перешла на полный хозрасчет. А именно: на имеющиеся у бережливого старшего прапора на счету в сберкассе личные деньги были закуплены: две козы, корова и два немолодых, но и не старых еще жеребца и одна кобыла, приобретен в местном лесхозе однолемешный конный плуг, лежащий на том складе со времен незапамятных, а также получены по почте из Израиля в подарок от родственников Марии Соломоновны семена овощных, бахчевых и прочих сельхозкультур. Семена те получила младший сержант Грац как раз накануне официальной ликвидации села Можайкино с насильственным перевозом выжившего в перестройку населения в город Глупов. Сделано это было правительством новых русских с целью организации полной блокады в-ч 32333214. Ибо сам великий демократ и защитник обездоленных и отверженных Борис Николаевич Ельцин заявил следующее:

- Надо их, еть их мать, как Гитлер Ленинград, – в труху. Чтобы большевистскую заразу, так ее так, напрочь искоренить… - и далее объяснил свою позицию просто и доходчиво. – Демократы, понимаешь, мы или не демократы? А раз демократы, то всех, кто не демократ, понмаешь, к ногтю. В распыл, в натуре. Это я вам говорю. Как гуманист, мать вашу.    

На самом деле, шпионы из ГРУ, как всегда, в мелочах напутали, домыслили умно, да не совсем правильно. Никаких официальных государственных испытаний изобретений Поломайкина на территории военной части номер 3233314 не производилось, и быть не могло. Потому что два года службы в советской армии и ежедневного в течение этого срока общения с офицерьём оной воспитали в Василии твердое неприятие к военщине, граничащее с пацифизмом. Вася просто никогда не позволил бы детищам своего интеллекта попасть в лапы военных и политиков.

Поломайкин-то и многократным академиком-то да Героем Социалистического Труда стал только потому, что в так называемый период перестройки и гласности в город Светлопупинск, ставший впоследствии Дермищами, рванулись орды журналистов с требованием показать им изобретения Василия Панкратьевича, о которых ходило немало слухов в суперсекретных интеллектуальных кругах всего мира и которые представляли особый интерес для иностранных разведок. Вася посылал их сразу всех и сразу же на все три известные россиянам буквы, а писаки, уверовав в то, что оказались свидетелями чуда, а не элементарных хамства и бескорыстия, сообщали своим хозяевам то ли правду, то ли выдумки об увиденном или услышанном, а в газетах и журналах писали о нашем доморощенном гении всякую чепуху, по телевидению показывали лишь то, что могли снять скрытыми камерами, – и все вместе это делало фигуру Василия Панкратьевича еще более таинственной и привлекательной для мировой буржуазии и мировой закулисы.

Офицеры Генеральных штабов всего мира «выходят в люди» не из ученых, а из офицерья, потому самостоятельно думать не в силах, они всегда и во всем идут на поводу малограмотных журналистов: примеры тому – войны Израиля с Ливаном и война Грузии с Россией из-за Южной Осетии, начатые вояками после журналистской трескотни. То есть сильные мира сего читали в своих дурацких газетах дурацкие статьи о том, что летающие тарелки и снежные люди – результат изобретений Поломайкина – и тотчас давили на правительства свои, грозя военными переворотами, – те давили на свои Президиумы Академий наук, грозя прекращением финансирования, – последние спешно принимали в свои члены Василия Панкратьевича, обещая ему вместе с виллами на побережьях самых теплых и безопасных морей мира самые лучшие лаборатории и самое высококачественное оборудование для его исследований, которые называли способствующими повышению благосостояния человечества, хотя были уверены, что на самом деле Поломайкин – лучший в мире изобретатель супервооружений, которые способны помочь политикам отдельно взятых стран покорить весь мир.

Поломайкин же послылал их на все те же самые буквы – и в результате цена и значимость серого вещества, хранящаяся и активно работающая в мозге Василия Панкратьевича, стала оцениваться в настолько баснословные суммы, что все мировое демократическое сообщество решило: бескорыстного Васю подкупить невозможно, денег на покупку его интеллекта не хватит в Национальных банках всех стран мира вместе взятых. И потому в конце октября  1993 года махнули на него рукой. То есть деньги-то ему по привычке платили за звания и за выданные должности, но валюта та поступала в Национальный банк Российской Федерации – и оттуда таинственным образом исчезала, оказываясь в обшорных банках на счетах лиц, которые даже и не подозревали о существовании Поломайкина – у своровавшего весь золотой запас СССР и так этим богатством не насытившегося, ставшего живым итальянским манекеном перед дверьми одежного магазина Михаила Сергеевича Горбачева, например.

То есть Вася Поломайкин, и будучи всемирно известным ученым, оставался таким же типично русским гением, как и в молодости: признанным народом, но не признанным многочисленными правительствами своей многострадальной Родины. Потому-то о реальных успехах изобретенных Васей гениальных машин и механизмов, великих открытий и революционных теориях прикладной науки никто ни в Кремле, ни в Генштабе доподлинно не ведал.

А между тем, именно благодаря открытиям академика Поломайкина осуществлялась пахота земель на всей территории бывшей Светлопупинской области при массовом спивании и неумения работать среди местного населения, а также:

- шли здесь всегда урочные и умеренно обильные дожди, никогда не бывало засухи,

- исчезли бывшие ранее здесь в изобилии топи,

- появились новые озера и пруды, богатые рыбой,

- из лесов исчезли волки, в конце перестройки загрызавшие насмерть по несколько сот человек за зимму,

- да и сами леса перестали вырубаться,

- исчезли в нем грибы-паразиты, прекратились пожары.

- Даже ураганы обходили Светлопупинскую область стороной,

- а реки стали полноводными, самоочистились, в них появилась ранее бытовавшая лишь в легендах и сказках настоящая съедобная рыба,

- дома строились быстро и качественно из обычного речного песка с добавками Поломайкина ДПС-1, ДПС-12 И ДПС-34, делающих строительный материал легким, огнеупорным и пластичным.

Людей в Светлопупинской области вымерло после 1985 года гораздо меньше, чем в других регионах России, а именно - в четырнадцать раз – и уже за это народ светлопупинский был благодарен Поломайкину.

При рачительном хозяине, а не при новорусских губернаторах-разводящих, которые присылались Ельциным и Путиным сюда на кормление, одно это могло принести области многомилионнодолларовые доходы. Но откуда среди бывших партработников и нынешних бандитов рачительные хозяева? Взяток получали губернаторы здесь от населения мало, убийцы и воры рвались в более хлебные области - и народ светлопупинский, получается, вдвойне благоденствовал. Потому-то область и ликвидировали, присоединили двумя районами к Глуповской.

Ну, а в Генштабе, живущем сам по себе, отдельно от народа, и вовсе было всем невдомек, что на самом деле не изобретения Поломайкина вдохновили оставшуюся в военной части 3233314 часть гарнизона на подвиг, а обычная порядочность.

Это уже потом, когда Вася Поломайкин 22 августа 1991 года прибыл в гости к Самсону Ивановичу Гитлеркапутову, чтобы выпить слегка самогончика да потолковать о случившейся в Москве катавасии ГКЧП и вообще за жизнь, стало ясно обоим, что так просто власть новых русских от остатков советской власти на территории захваченной ими страны не отцепится, от гарнизона Гитлеркапутова не отстанет тем более. Потому академик и лауреат вручил свою сберкнижку старшему прапорщику с требованием вложить все имеющиеся на счету средства в дело спасения оставшегося бесхозным вооружения в-ч 3233314: 234 танка, 14 бронетранспортеров, 5 передвижных ракетных установок, 45 артиллерийских орудий различного калибра, 4 склада боеприппасов, пищевой склад, склад военного обмундирования, ну и остального по мелочи – всего основных фондов на миллионов так 100 брежневских рублей (130 миллионов картеровских долларов, а по горбачевскому курсу – на пятнадцать миллиардов рублей, по ельцинскому – на триллион «деревянных»). Так у военной части номер 3233314 появилась своя казна, да при том еще и настоящая. А еще через день Вася Поломайкин разрешил задачу абсолютной защиты, начертил чертеж и начал устанавливать аппаратуру, способную держать оборону военной части до тех пор, пока живы защитники оной, и пока есть им, чем пропитаться.

С помощью этой аппаратуры и отразили воины Гитлеркапутова вовсе не одну, как было сообщено офицерьем ГРУ в Генштаб, а четырнадцать атак глуповских братков, работающих на тогда еще главу областной администрации, ставшего впоследствии называться губернатором, Алика Шикльгруббера.

Поначалу атаки уголовников выглядели примитивными, как операции в новорусских кинофильмах: примчались на четырех черных бээмвэшках около двадцати мордастых и мышцатых парней с автоматами в руках и с наколками морд Дьяволов на предплечьях, по малограмотности своей не обратили внимание на то самое объявление, возле которого сейчас остановился Поломайкин, пересекли без спроса границу, сломав при этом деревянный полосатый шлагбаум, - и тотчас прямо перед носом первого автомобиля взлетела земля комьями, оставив на недавно еще ровной дороге большую воронку.

Водители – по тормозам. А вокруг - новые взрывы и новые воронки. Глядь - уже кольцо из дымящихся ям. И Голос:

- Стоять, канальи! Вы что – читать не умеете?

Побледневшие от страха братки из бригады номер пять вора в законе Леши Горелукова по кличке Лука рев двенадцати динамиков восприняли за Глас Божий -  и рухнули на колени, творя наперебой все известные им молитвы от «Иже еси на небеси» до «Бля буду!»

- Пропуск есть?

Откуда у бандитов пропуск? Двадцать лысых болванок на накачанных в спортзале школы номер 1 имени Ленина города Светлопупинска плечах закачались из стороны в сторону.

- Тогда проваливайте! – заявил Голос. – Пёхом!

И бандиты поспешно ретировались. Потому как даже мгновения на размышление не было им дано:

- Считаю до десяти, - продолжил Голос. – После чего начинаю расстрел. Десять... девять...

После слова:

- Один... – все четыре бээмвэшки разлетелись в клочья от прямых попаданий в них снарядов, вылетевших из танковых пушек военной части номер 3233314.

Бандиты дали деру, слыша за спинами гомерический хохот Гласа Гитлеркапутова.

В следующий раз Леша Горелуков прислал сто двадцать братков на двадцати БМП, взятых им в военной части номер 19081991 за то, что начальнику тамошнего гарнизона полковнику Кислицину бандиты пообещали «крышу» при переговорах по реализации вооружения для свободной армии полусвободной Ичкерии. Полковник по получении денег сделал ноги, а полковая казна так и не пополнилась, солдаты переставшей быть Краснознаменной и ордена Боевого Красного Знамени части стали пухнуть с голода и потянулись шеренгой золотушной и цинговой в госпиталь – объедать там ветеранов Великой Отечественной и Афганской войн.

Бой длился девять минут четырнадцать секунд, в живых у друга Ельцина, разыскиваемого Интерполом пахана Луки осталось три братка, из которых один попал в сумасшедший дом, а двое отделались контузиями да получили по паре легких ранений на каждого.

- Передайте сволочам, чтобы стерво свое убрали до завтрашнего обеда, - прогремел Глас военной части номер 3233314. – В противном случае, наши дальнобойные пушки начнут бомбардировку Светлопупинска с прицелом по административным зданиям и по жилым домам высокого начальства. Точность попадания стопроцентную обеспечит боевой расчет имени Героя Социалистического труда Василия Панкратьевича Поломайкина.

 Трупы бандитов убрали с поля перед военной частью 3233314 в ту же ночь. И одновременно Генштаб Российской Федерации разработал боевую операцию и предпринял десантный бросок прибывших из-под Глупова вооруженных до зубов парашютистов на последний островок Советского Союза. Командиром десантников был знаменитый участник штурма дворца Амина в Кабуле альфовец Мордоплюев по кличке Секир-башка. Отряд из тридцати профессиональных новорусских головорезов так и не выполнил задания. Более того, ни один из них не вернулся с боевого задания. Майору Мордоплюеву было присвоно лично господином Ельциным звание Героя России посмертно, семьям остальных десантников с той же формулировкой вручили ордена и медали – в зависимости от званий и занимаемых ими в глуповской части должностей.

И таких операций по захвату военной части 3233314 было предпринято в течение полугода, как было уже сказано ранее, четырнадцать... или восемнадцать?.. Много, словом.

Кроме того, пытались члены Российского Совета безопасности вступить в прямой контакт с Гитлеркапутовым, а также предлагали свою дебильную помощь посредников 32 президента стран Западной Европы и Америки, а также представители тогда еще находящегося в зародыше Евросоюза. Сам Генеральный секретарь ставшего вдруг дружественным России военного блока НАТО приперся в Глупов с предложениями к Гитлеркапутову о мирном урегулировании. Захотели подружиться с Гитлеркапутовым и представители арабской экстремистской партии ХАМАС, и генералы Мосада, а также сам генерал Дудаев с чеченскими своими боевиками. Последние предприняли две дерзкие операции по захвату столь  необходимых армии Великой Чечни танков и дальнобойных орудий, но защитники в-ч номер 3233314 без потерь отбили их, получив за это письменный выговор от Начальника Генштаба России генерала Грачева и приказ о понижении всех военнослужащих этой части на одно звание с занесением всех этих угроз в личные дела каждого военнослужащего защитника гарнизона.

Словом, если бы не помощь Поломайкина хунте номер 3233314, как теперь официально называли во всем мире военную часть под Можайкиным, остатку советской власти на территории России пришел бы полный п... конец. И в этом, как ни странно, шпионы и аналитики ГРУ РВ и ЦРУ США были солидарны и все-таки правы. Даже привыкшие нагревать руки на подобных конфликтах лохматолапые правозащитники не получили ни доллара за свои попытки сбрехать и Гитлеркапутову, и мировой общественности о том, что власть новых русских лучше власти рабочих и крестьян.

Не сумели доблестные герои тайного фронта МО РФ обнаружить и системы энергообеспечения в-ч 3233314. Половина бывшей Светлопупинской области была все 1990 годы отключена от энергосистемы страны, во второй половине население получало электричество с перебоями, во всех городах во дворах многоэтажек стояли наспех сварганенные убогие печки, которые топили кто чем ни попадя: и спиленными в городских парках и скверах деревьями, и скошенной кухонными ножами травой, и добытым черт знает где углем, и мазутом, и даже козьим навозом...

А внутри почти идеального круга зеленого с красными звездами забора периметром в 26 километров всегда ярко светили электролампы, то и дело раздавалась музыка, а также из репродукторов велись радиопередачи с новостями из Москвы и с комментариями оных жителями в-ч номер 3233314.

Если судить по официальной версии развития новорусского варианта демократии в России, то граждане обчекрыженного националистами бывшего СССР повсеместно лопались от жира и безделья, жили с каждым часом и с каждой минутой лучше и веселее, страны СНГ стремительно обгоняли весь мир по производству национального продукта на душу населения (за счет сокращения количества этих самых живых душ, разумеется), кроме разве что Америки и Израиля, а уж россияне-то – те и вовсе походили на сибаритов в благополучии, и уже наиболее самостийные из чистокровных русских Мойши да Исааки показывали ежедневно шиш даже своим бывшим согражданам, оказавшимся в других СНГ.

Комментарии же Гитлеркапутова и его подразделения утверждали, что население в России и СНГ после развала СССР стремительно вымирает, общенациональные богатства в результате перестройки и военного переворота октября 1993 года оказались присвоенными малым числом лиц, приближенных к Ельцину, и тут же распроданы по дешевке иностранцам, что повсюду на территории бывшего СССР, кроме Казахстана, то и дело вспыхивают Гражданские войны, что заводы закрываются, что самое современное и дорогостоящее оборудование их разворовывается и вывозится за границы под видом металлолома, что целые отрасли промышленности оказались в руках главарей международных уголовных организаций, ведущих между собой самые настоящие войны на территориях городов и населенных пунктов России, ну и тому подобные всем известные истины, сообщать о которых в демократических СМИ запрещено новыми русскими, являющимися одновременно и гражданами Израиля да США.

Грохотали репродукторы так, что слышно было и вправду за двадцать километров от забора наружу и внутрь, а уж услышавшие эту информацию разносили ее по всему свету. То есть всему миру было известно, что страной по имени Россия руководят уголовные и политические преступники, и именно поэтому со всех концов планеты хлынули в Россию политики и всякого рода проходимцы, желающие погреть руки на чужой беде. Катастрофа СССР не только спасла экономику Запада от инфляции и экономической катастрофы, позволив Европе и США избавиться от просроченных и ненужных, залежалых товаров, но и отодвинула всемирный экономический кризис на двадцать лет.

 И вся эта головная боль Кремля московского случилась из-за той самой термоядерной электростанции, что соорудил для нужд своей бабушки, проживавшей 40 с чем-то лет тому назад в селе Замухрышкино, Василий Поломайкин еще будучи школьником. Ведь Можайкино – это на самом деле бывшее Замухрышкино. Просто в период укрупнений и разукреплений колхозов и совхозов, созданий и ликвидаций сельсоветов название Замухрышкино как-то само собой выпало из списка топонимов Светлопупинской области, а слово Можайкино, названное так по хутору старого пьяницы Можая Брахмапутренко, выселенного из хлебородной Украины еще в 1920-е годы за беспутство и дурные наклонности в отношении скота, закрепилось. Такова уж натура русского народа – чтит он память поганцев с особо трогательной заботой: ныне вон устроителю геноцида русского народа Ельцину соорудили памятник в Москве, именем его предшественника по массовому уничтожению сибиряков адмиралу Колчаку посвятили улицу, которую тот никогда не видел, а немецко-фашистским оккупантам соорудили по весям Руси три колоссальных мемориала за счет невыплаченных пенсий вымирающих участников и инвалидов Великой Отечественной войны. 

Третьим неучтенным фактором аналитиков ГРУ, борющихся с внутренними врагами новобандитской страны, был тоннель, прорубленный в толще гранитного основания геологической платформы Великорусской низменности на глубине 23 метров от подвалов бывшего города Светлопупинска до самого склада артиллерийских боеприпасов в-ч номер 3233314. Тоннель был пробит названным ранее здесь подземснарядом КП-1 года так тридцать три назад совершенно тайно ото всех, кроме Самсона Ивановича. С помощью этого коллектора великий ученый и изобретатель прибывал на трубоходе ВТХП-2 в гости к Гитлеркапутову не по разрешению командира части и не по пропуску, а когда вздумается.

(В советские времена военные боеприпасы, как таковые, были не нужны никому, потому и склад этот практически не посещался высоким начальством, был отдан в полное распоряжение хозяйственному Гитлеркапутову. Когда же во время перестройки не то московские, не то ленинградские бандиты попробовали подкупить старшего прапорщика, чтобы он вывез для них пару машин снарядов для имевшейся у них пушки, Самсон Иванович их попросту перекалечил. Всех. Двадцать два человека).

Для иных нужд труба эта никем и никогда не использовалась, но в случае массированных военных действий Министерством обороны Российской федерации против хунты Гитлеркапутова могла быть использована стойким гарнизоном для вывода мирного, а затем и военного населения из зоны боевых действий.    

 

***

 

Обо всем этом вспоминал Василий Панкратьевич, и в ожидании появления со стороны КПП дежурного офицера осматривая местность. Воронки от разрывов снарядов и фугасов вокруг дороги лишь угадывались, да и то далеко не все – их заделали прирожденные строители – чеченцы, взятые гарнизоном Гитлеракапутова в плен после того, как те по приказу генерала Дудаева решили напасть на часть номер 3233314 с целью захвата боеприпасов и воинского снаряжения, которое с виду казалось не охраняемым и не принадлежащим никому. В бою том, помнится, «чехи» потеряли убитыми пять человек, девяносто пять оказались в плену, из которых шесть было раненными, а командир по примеру японских самураев сделал сам себе харакири.

Как раз один из таких бывших пленных с автоматом на груди подошел к шлагбауму в двадцати метрах от которого стоял Васин ПМ-1.

- Ты чато шумишь? – спросил чеченец после приветствия. – Пачаму ты на машине Василия Панкратэвича? Он тибя прислал?

- Да это я, Махмуд, - ответил Поломайкин. – Помолодел только вот.

Чеченец пригляделся:

- Эй, зачем так делаешь? – удивился он. – Был салидный, уважаемый чалавек. А теперь ты кто? – и сам же ответил. - Малчишка. Ай, нехарашо, нехарашо! – покачал головой. – Задэсь пастой. Пайду, Самсонивановичу расскажу.

С этими словами Махмуд, бывший когда-то взводным в роте чеченских боевиков, развернулся, и направился ни шатко, ни валко в сторону части.

Это был мужественный человек. Прижатый шквальным огнем хунты 32333214 к земле, Махмуд Газзаев был уверен, что оказался в западне, и что весь взвод его окружен со всех сторон. Поэтому Махмуд принял решение взорвать себя вместе с готовыми окружить его гяурами противотанковой гранатой. Но внезапно огонь прекратился – и раздался усталый, добрый голос Гитлеркапутова:

- Все, мужики, пошумели – и ладно. Пора и честь знать. Предлагаю переговоры. Кто считает себя бандитом и сволочью, пусть тут же и сделает сам себе харакири. А кто – советский человек, тот пусть сюда идет. Чай попьем, всякое прочее поедим, барашка зарежем. И поговорим.

О чем точно беседовал Гитлеркапутов в те дни с чеченскими боевиками, Вася так и не узнал, только из 95 сдавшихся Самсону Ивановичу в плен борцов за свободу Ичкерии 91 остались в части  номер 3233314 в качестве полноценных солдат и офицеров последнего оплота СССР и граждан этой страны. Потому как быть советскими людьми чеченцы почитали себе за честь, а оказаться подданными новых русских сионистов было им за падло. Такую и присягу приняли:

- Аллах-ак-бар! Долой сионизм, фашизм и гомосексуализм, которые стали основой идеологии ельцинской России! Руки прочь от лиц с традиционной сексуальной ориентацией! Родина или смерть! – ну, и так далее в дополнение к присяге военнослужащего Советского Союза каждый говорил о том, что его душе ближе; то есть и так например:

- Пусть будут мама, папа мои, братья и сестры, все родственники живы и счастливы! – или:

- Пусть в доме моем и в домах моих друзей не иссякает веселье!

- Пусть в горы наши придет мир и спокойствие!

Но всегда в заключение пели:

- Вставай проклятьем заклейменный весь мир голодных и рабов!...

... С Интернационалом воспрянет род людской!

- И ни хрена с ними не сделаешь, - сказал Ельцин после очередного сообщения о провале военной операции по тотальному уничтожению хунты Гитлеркапутова и о возвращении четырех чеченцев домой. – Пусть вымирают сами. Приказываю, как Верховный Главнокомандующий, блин, взять в блокаду всех этих Гитлеркаптовых. Как Ленинград, на фиг. И никого не выпускать... к такой-то матери. Пленных не брать, понимаешь. Следить из космоса.

Потому-то и космодром Байконур до конца не разворовали и не распродали новые хозяева России, что нужна была им стартовая площадка в Казахстане для того, чтобы наблюдать из Космоса за территорией части  3233314.

С помощью той космической системы новый президент России Путин разнес в клочки зарвавшегося генерала Дудаева, и секретным приказом по армии произвел старшего прапорщика Гитлеркапутова в генералы-полковники с присуждением ему звания Героя России и с предоставлением генеральского коттеджа в спецпоселке на Ленинских горах, переименованных в Воробьевы.

Гитлеркапутов послал благодарное правительство на все те же три буквы, и признать власть над собой новорусской Москвы и медаль Героя отказался. Но звание генеральское принял. Лестно всякому военному генералом слыть.

Система обороны военной части 3233314, придуманная Поломайкиным, была поистине гениальной, ибо была дешева, абсолютна, и гарантировала защиту от любого агрессора на протяжении ближайших двухсот лет. Даже космические спутники, которые были полностью демилитаризованы Поломайкиным лишь в августе 2008 года, то есть во время грузинско-русской войны, не могли уничтожить в-ч  3233314, начиная с 1991-ого еще года.

Потому как Василий Панкратьевич смастерил крошечный аппаратик активизации совести АСП-1, излучение которого колпаком накрыло не только гектары гарнизона Гитлеркапутова, но и территорию вокруг нее на пятьдесят шесть километров в диаметре. Всякий вояка, желающий получить Золотую звезду либо Пурпурное сердце на грудь, встречал внутреннее сопротивление остатков собственной совести при попытке нажать на кнопку, чтобы послать ракеты в сторону «вражеского объекта», находя все новые и новые причины для невыполнения приказа и для всякого рода проволочек.

Разумеется, воздействие излучения было направлено и на сознание стойких защитников СССР, поэтому дежурные по обороне военной части надевали специальные шлемы, защищающие их от благотворного действия излучения доброты. И стоил каждый такой шлем на один рубль шестьдесят две копейки дороже, чем закупленные Горбачевым первые шлемы для спецназа, появившегося в СССР в его правление.

- Мы не такие богатые, чтобы экономить на полицейских шлемах, - заявил Мишка Меченный, подписывая заявку, сделавшую одного из мелких американских мошенников миллиардером. – Лучше купить качественный импорт, чем поддерживать нашего производителя – какого-то там Поломайкина. 

Месяц спустя в Новороссийский порт прибыл нефтеналивной танкер с сухим грузом на борту – со ста тысячами шлемов для устроителей разгонов демонстраций в Баку, Тбилиси  и в других разом озверевших малых столицах СССР, а отплыл назад с доверху налитыми щедрым Михаилом Сергеевичем русской нефтью трюмами.

Но аппаратик АСП-1 конструкции Поломайкина все-таки малой части человечества пригодился...

Мысли и воспоминания Поломйкина прервались – шлагбаум заскрипел, и стал медленно подниматься. Василий Панкратьевич плюхнулся на сидение ПМВ-1 и рванул к КПП.

Там в воротах его ждал, распахнув объятия, сам Гитлеркапутов в шлеме  АСП-1.

 

***

 

Самсон Иванович и Василий Панкратьевич сидели в гарнизонной столовой за небольшим квадратным пластмассово-алюминиевым столом образца 1964 года, ели из обычных, без всяких украшений фаянсовых тарелок алюминиевыми ложками гречневую кашу с соусом и с кусочками переваренного говяжьего мяса, читали нацарапанную на зеленом в белую клетку виниловом покрытии похабщину, беседовали за жизнь.

- Помолодел, значит? – спросил Гитлеркапутов. – Новую жизнь решил начать? Очередное изобретение?

- Да нет, - поморщился Поломайкин. – Случайно все получилось.

- Побочное явление эксперимента, - подсказал Гитлеркапутов.

- Тоже нет, - совсем уж скривил рожу академик. – Как бы тебе попроще объяснить?..

- Накладка, - пришел ему на помощь старший прапорщик-генерал-полковник.

Поломайкин посмотрел на друга с уважением, и кивнул:

- Ты прав. Накладка. Никто такого не хотел. Так получилось... – и начал рассказ с самого начала: как однажды вышел он из дому погулять, а на улице лето, и вся страна на ушах от того, что триста лет братские Россия и Грузия воюют друг с другом, как решил он помочь избавиться бывшему городу Светлопупинску от помойки перестройки, да отправил весь город со всеми его жителями к такой-то матери невесть куда, сам остался жить в подвале, да вдруг оказалось, что помолодел. – Вот и все, Самсон, - сказал в заключение. – Как на духу.

- А почему поверху прибыл, а не по подземному ходу, как всегда? – спросил Гитлеркапутов, ибо дружба дружбой, а служба службой, начальник военного объекта, согласно Устава караульной службы, должен знать о всяком новоприбывшем на территорию гарнизона как можно больше.

- Устал я от подземелья, Самсонушка, - тяжело вздохнул Поломайкин. – По солнышку соскучился, по свежему воздуху.

- По солнуху, по воздушку... – передразнил его старший прапорщик-генерал-полковник. – Как грохнули бы тебя мои орлы по кумполу снарядом бронетанковым, нанюхался бы ты свежего воздуха. Хорошо, что я дежурил сегодня, а дежурил бы какой чеченец – точно бы башку тебе снес.

- Что – шлемы сломались? – удивился Поломайкин.

- Да, нет! От тоски бы пальнули. Слишком активный народ. Не могут они дежурить подолгу, на экраны пялиться. Чеченец от силы час просидит – то носом клюет, а то мне звонит: «Арёл пралетел – это ваенный абъект?» Переженились все, кучу детей завели, а умом - дети. У нас теперь в части знаешь, сколько народу? Двенадцать тысяч семьсот восемьдесят два человека!  Самый высокий процент воспроизводства населения в истории человечества: от трех военнослужащих – одного старшего прапора и двух женщин - в девяносто первом до почти тринадцати тысяч в две тысячи восьмом! Мы первые круглые сотни, потом тысячи еще отмечали праздниками, а сейчас и тысячи стали принимать так, будто это нормально. Главное, чтобы было людям где жить и где работать. Голикова Жаннка вчера тройню родила – так мы семье сразу трехкомнатную квартиру выделили. Это, пока она брюхатой ходила, муж ее с ребятами нашими особнячок и построил. Чеченцы – они мастеровые, у них злотые руки. Я для них, блин, специальный орден придумал: «Золотые руки». Русских кавалеров ордена этого всего пять, а чеченцев – двадцать семь. Еще татар двенадцать «Золотых рук», два казаха, три украинца, семеро молдаван, пять белорусов, ну, и остальных по одному-два. Всего сто семнадцать кавалеров ордена, вон – на Доске почета висят, - кивнул Самсон Иванович в окно, где за стеклом и впрямь располагалась огромная белая доска с позолоченным портретом Ленина в середине фронтона и со множеством табличек с фотографиями, именами и фамилиями ниже него. – Самый высокий процент Героев труда в мире. 

Дальше разговор перекинулся на дела хозяйственные: со всей страны, да еще и из Ближнего Зарубежья, и даже из дальнего – из Германии, например, из Венгрии, из Польши и из других бывших стран социалистического лагеря шли люди в военную часть номер 3233314. Откуда уж узнавали о ней, как находили дорогу – одному Богу известно. Не пропускали новые российские власти в эфир радиопередач Гитлеркапутова, глушили радиополями, расставленными по всему периметру демократической  свабодогласной России, нигде, ни в одной газете, ни в одной теле- или радиопередаче ни словом, ни намеком не сообщали о последнем островке социализма на территории бывшего СССР. А люди все равно узнавали о последнем оплоте СССР, и шли, шли, шли.

- Как раз вчера мы тут группу цэрэушных террористов выявили, - рассказал Гитлеркапутов, когда они с Поломайкиным, поев отменного плова и выпив по паре стаканов ароматного компота, отнеся посуду в мойку и поздоровавшись с веселым, румяным поваром, пожалевшим, что гость мало поел, отправились на прогулку по военной части. – Прибыли к нам под видом беженцев из Грузии. Две семьи с детьми, с виду русаки, по-нашему с грузинским акцентом все говорят, легенды у них хорошие, да только смотрю я: профессии у них какие-то не русско-грузинские. Один – электромонтажник, а другая – химик-аналитик. И, главное, дело свое знают, в схемах разбираются хорошо, анализы воды и стоков, да и крови для нашей больницы делают – на самом высоком уровне. Вот это-то и показалось мне неправдой. Хорошие спецы русского происхождения из Грузии еще в перестройку сбежали. Грузины ведь в горбчевку их резали, говорят. Чего ж эти-то двадцать лет ждали? Ну, вызвал я всех четырех к себе в кабинет, спрашиваю:

«Шпионы вы, блин, американские?»

А они:

«Да, шпионы».

«Ну, и что, блин, - спрашиваю, - с вами делать?»

Они мне:

«А мы согласны здесь военнопленными остаться. Как чеченцы».

«А что ж вам, блин, - спрашиваю, - назад в США не хочется? Вышлю вас, к такой-то матери! Поезжайте в свои Охлакомы да в Майами. Пусть вам там ваши Буши да Обамы ордена дают, премии, да прославляют за честно выполненное задание».

А они – поверишь-нет – на колени передо мной и бухнулись:

«Не отправляй назад! – вопят. – Хотим вину свою загладить, срок оттянуть, а потом от подданства американского отказаться и здесь до самого конца жизни остаться».

Я так и опупел:

«А как же Родина? – спрашиваю. – Присяга ваша, мать вашу так!»

А они в ответ:

«Да пошла она в задницу такая Родина! Мы только здесь и почувствовали себя людьми, а не винтиками да гайками в государственной машине. Ты, генерал, не знаешь, говорят, как это паскудно – все время только о долларах думать, вкалывать, как последняя сволочь, бояться работу потерять, и ждать, что придет этот говенный кризис, который все нажитое превратит в говно».

- Ну, и что ты?.. – спросил Поломайкин после некоторого молчания, когда они остановились возле стелы, посвященной шестидесятилетию Победы над фашизмом с великим числом выгравированных, вырезанных и написанных от руки на гранях ее имен.   

- А что я? – пожал плечами Гитлеркапутов. – Оставил. Оформили мы им явку с повинной, амнистию объявили – ну, через двадцать минут они назад на работу пошли. Второй шпион хорошим поваром оказался – ты его видел сейчас, он нас кормил, а жена первого оказалась художницей хорошей. Она нам сейчас детские книжки оформляет, - и объяснил глянувшему на него с удивлением Поломайкину. - Это в России на детскую литературу положили большой и толстый, а мы недавно оборудование для типографии купили. Теперь будем формировать мировоззрение наших детей через книгу. Интернет-то у нас под запретом. Потому как пакости там много. Да и телевизор у нас работает по пять часов в сутки, да и то выборочно. У нас на то специальный цензор.

- Да знаю я про цензора твоего, - отмахнулся Поломайкин.  - Каждый раз об одном и том же. Ты лучше мне скажи: помолодеть хочешь?

- Нет, - сразу же ответил Гитлеркапутов. – Я уж подумал об этом.  Ты здесь больше про омоложение не говори. Не искушай людей.

- А почему? В смысле, почему ты-то не хочешь? Вон сколько дел, и с каждым годом больше и больше, а ты стареешь, цензор твой стареет, экономический кризис когда-нибудь да закончится, пришлют сюда новых американских террористов...

- Ну, значит, такова наша судьба, - услышал Василий Панкратьевич в ответ. – Не сумели, значит, воспитать новое поколение. Как наши отцы не сумели воспитать нас.

- Почему нас?

- Потому что это наше поколение продало Советский Союз за джинсы, жвачку и кока-колу, - ответил Гитлеркапутов.

- Ты хочешь отдать своих товарищей на растерзание новым русским? – спровоцировал Поломайкин.

- Я хочу, чтобы они сами выбирали свою судьбу, чтобы сами жили и выживали, - ответил Гитлеркапутов.  - Эх, ты, академик... Такая большая и светлая башка, а ничего-то ты в жизни не понимаешь. «Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Помнишь эти слова? А жить дважды – это значит, быть младше собственных детей. Это – их девчонки, их мир, их поколению его обустраивать. Каждое поколение в ответе за то, что оно совершило, нельзя от его имени совершенное собою же переделывать – еще хуже все получится.  

 Они подошли к скамейке, стоящей вдоль одной из посыпанных речной галькой дорожек, присели на нее. Гитлеркапутов продолжил:

- Ну, станем мы с тобой молодыми и сильными, попробуем восстановить Советский Союз. А для кого? Для поколения, выбравшего пепси? Для нынешних поголовных наркоманов, проституток и бездельников? Они сами должны взяться за ум. Понимаешь: сами?! Наше поколение получило от отцов и дедов своих все социальные завоевания общества на блюдечке, не затратив сил на то, чтобы добиться бесплатных образования и лечения, восьмичасового рабочего дня и права на работу – и именно наши с тобой сверстники громче всех завопили, что хотят они конкуренции, гарантированной безработицы и настоящей - не советской - преступности. Дашь ты нынешнему поколению все блага цивилизации бесплатно – и что? Будет еще больший кошмар, чем случился с нашим поколением. Не готов советский народ был к социализму. В скотство нынешнее он с большим удовольствием опустился, чем  вверх тянулся, когда его за уши туда волокли.

Слушал его Поломайкин – и дивился: откуда такая политическая зрелось у старшего прапорщика? Ведь грамотно рассуждает, и не оспоришь его с кондачка. Да, по правде сказать, и желания оспаривать друга у Василия Панкратьевича не было.

- Пойдем, покажешь свое царство-государство, - предложил он. – Не переименовал его еще в Город Солнца или в Остров Утопия?

И они отправились осматривать три поселка военной части Гитлеркапутова: Солнечный, Южный и Восточный – названия не звучные, не современные, но для людей удобные. Везде были одноэтажные домики с небольшими участками земли, без изгородей – хулиганства и воровства здесь не случалось. Не желающие возиться в земле жили в двухэтажных восьмиквартирных домах.

В каждом поселке было по одной электрокочегарке, использовавшей электроэнергию термоядерной станции образца юного Поломайкина, скрытой все эти годы в погребе покойной уж теперь Васиной бабушки из села Замухрышкино, для обогрева жилья зимой и для подачи горячей воды в дома круглый год. При них служили операторами, водопроводчиками и дежурными электриками девятнадцать человек, включая бригадиров – инженера-теплотехника, инженера ВК и инженера-энергетика, которые находились на постоянной связи друг с другом и выручали в случае крайне редких здесь неполадок. Аварий при таком отношении к делу здесь никогда не случалось.

А неполадки, конечно же, бывали. Не по техническим причинам – профессионалы не позволяли себе нарушать технологии строительства и эксплуатации, - а исключительно из-за внешних факторов: то голуби пролезут сквозь сетку ограждения и устроят гнездо прямо на трансформаторе высокого напряжения между двумя электродами, то пробирающиеся из леса куницы перегрызут кабель, то полевые мыши совьют гнездо в колене канализационного коллектора, то летучих мышей у кого-нибудь между рамами наберется видимо-невидимо. А однажды филин запутался в стиранном белье на балконе одной из двухэтажен в поселке Восточный; старая женщина крик подняла, пришлось всем миром и птицу спасать, и бабульку откачивать. Филин сломал крыло и дальше полететь не смог –  поселили его в местном зоопарке, что устроила хунта Гитлеркапутова возле поселка Южный. Клеток там не было, да и вольеров тоже – просто жили все оказавшиеся там животные за общей оградой – и, что удивительно, не ссорились. Потому что хищников здесь не держали категорически.

- Был у нас раз случай воровства, - рассказывал Гитлеркапутов по дороге от поселка Южный в поселок Восточный. – Мальчонка из восьмого класса спёр чучело орла-могильника из кабинета биологии. Держал его дней пять на чердаке двухэтажки, а потом и сам не знал, что с птицей делать. Вернул в школу – и признался, что украл. Ну, а директор тогда на общем собрании и объявил:

«Если кому-то из учеников какой-ни-то экспонат в школе нравится, то пусть берет его к себе домой, там хранит, а на уроки, когда понадобится эта вещь учителю, принесет, потом назад возьмет. Потому как вещь – она и есть вещь. Главная ценность в человеке – его душа».

Разобрали дети в тот же день половину экспонатов, а потом почти все вернули. Девочка одна потеряла какой-то минерал из геологический коллекции – и все. 

Пройдя еще несколько шагов, Самсон Иванович заметил:

- Я вообще обратил внимание: наш потешный криминал, в основном, в небоскребах – так мы двухэтажки зовем – гнездится. Там и ссор, и драк больше. А те люди, что на земле живут, спокойней. Хотя и там милиция требуется. У нас милиционеров двенадцать человек: по три участковых в три смены работают, да плюс к ним три начальника. Потому что у всякой власти всегда должна над башкой другая власть стоять, иначе любая власть распоясывается. Три начальника подчиняются мне, а я уж...

- Богу... – подсказал с улыбкой на устах Поломайкин.

- Совету мудрых, - возразил Гитлеркапутов. – От каждого поселка двое самых умных два раза в неделю со мной вместе заседают. У нас ведь не американский способ демократии – те депутатов выбирают из тех, у кого грошей больше, а мы – из тех, кого люди особо уважают. Иногда могут не двух, а трех прислать на Совет от поселка, а то и четырех. В зависимости от вопроса, который решаем. И плюс специалисты. Так что порой больше часа заседаем. А больше полутора часов и нельзя - работать надо, а не языки чесать. Когда долго люди спорят, побеждает не тот, кто прав, а у кого упорства и здоровья больше. Чаще всего это – самые безразличные к общим проблемам.

Поломайкин слушал – и удивлялся теперь не Гитлеркапутову, а себе: вот знает он эту хунту почти двадцать лет, а фактически не знает ничего о ней. Почему раньше не интересовало его: как эти люди в отрыве от всего остального мира, от России живут? И сам себе ответил: потому что сам жил от нового мира в стороне, со своими изобретениями лишь общался, а на державу, как говорится, положил.

- У нас карательные функции государства сведены до минимума, - продолжал свою речь Гитлеркапутов, направляясь в сторону захваченных его хунтой у государства по имени Россия бывших гарей, пустошей и топей, на месте которых раскинулись теперь превосходные сельскохозяйственные поля. - У нас кто работает – тот ест, но и тот, кто не работает, тоже ест. Если ему не совестно, конечно. Вот здесь, - показал он на раскинувшиеся их взору поля, - мы работаем. Все сообща. Чтобы прокормиться... – потом обернулся к Поломайкину и продолжил. - А остальным занимаемся по призванию. Потому что на самом деле человеку работать надо лишь для прокорма и для кайфа. И знаешь, – произнес удивленным голосом, - на всех дела хватает. Я, к примеру, люблю, оказывается, плести ивовые кузовки – мы в них вывозим ягоды на продажу: вишню, сливу, крыжовник, черноплодную рябину, смородину всякую, чернику, малину, бруснику, грибы еще, мясо, молоко горожанам, хлеб, капусту, картофель, виноград, арбузы, дыни. Продаем на ваши деревянные рубли, дешевле стандартных российских цен в пять раз. Потому как – не обманщики мы, более четырех процентов прибыли со сделки не имеем, а валюта все-таки нам нужна. У нас тут в части ведь наши собственные деньги – только для внутреннего пользования: рубли советские, копейки, полкопейки да полушки – ровно столько, сколько позволяет внутренний товарооборот денежную массу иметь. Знающие люди на международных аукционах за каждый наш рубль до ста пятидесяти долларов дают, а за новорусских тридцать с лишним рублей – один доллар. Вот и сам посмотри, сколько новорусских рублей стоит советский рубль – минимум четыреста пятьдесят – пятьсот.

- Около пяти тысяч, - автоматически поправил друга Поломайкин.

- Во, блин, до чего довели страну педерасты! – воскликнул в отчаянии Гитлеркапутов. - А мы, получается, своей торговлей помогаем гадам. Но что поделаешь... - вздохнул. - Люди наши хотят съездить к родственникам, желают летом смотаться на море, отдохнуть – вот мы им валютой вашей рублево-деревянной и платим отпускные да командировочные.

- Так вас, получается, власти российские выпускают отсюда? – удивился Поломайкин, до этого момента искренне считавший, что хунта Гитлеркапутова выживает автономно, как подводная лодка.

- А куда они денутся? И выпускают, и впускают. Лет пятнадцать уже,– ухмыльнулся Самсон Иванович. – Я пару первых лет их слушал, слушал, объясняться с Горбатым да Ельциным пытался, а потом – после октября девяносто третьего, когда их пьяный педераст-президент стал по депутатам из танков стрелять, заявил, что теперь и я волен на них охотиться. Не выпустят наших ребят в отпуск либо в командировку если, то я по виновным ракетой вмажу – мало не покажется. По Глупову - так по Глупову, по Москве – так по Москве. С чего мне их жалеть, коли они сами себя не жалеют? Депутаты эти вонючие, по которым Ельцин стрелял, ведь сами его в обход законов СССР на это место вытащили. Голосовали за него, сволочи. А Борис Николаевич за это их снарядами и пулями и отблагодарил. Ну, эти падлы из Кремля и решили тогда делать вид, что не видят моих людей во время их отпусков. Провякали что-то про международное общественное мнение, только я и слушать их не стал, выключил рацию. А они стали с тех пор раз в месяц нам с самолетов по ночам мобильники забрасывать. С прокламациями: мол, Россия – самая демократическая страна в мире: нет политических зэков, нет тюрем и лагерей, у всех есть работа, все ездят в отпуск на Канары да на Кипр, на всякие там тропические острова, едят лишь осетрину да черную икру, живут в шикарных квартирах с видом на Кремль. Полная лажа, словом. У нас даже сочинение в школе пишут на эту тему: «Российская Федерация – страна лгунов и тунеядцев». 

Осмотрев морковное поле, Гитлеркапутов продолжил, словно и не прерывался:

- Это пусть новые русские своему электорату дебилов заливают про демократию и общечеловеческие ценности. На самом деле, любая власть – это насилие, а потому селекционирует она исключительно негодяев. Как вот эта морковка – у нас ее семь сортов здесь, и это мое дело – какой сорт я признаю лучшим. И тот сорт, что на будущий год я не посею, исчезнет. И сорт тот поганый проклянет меня, как диктатора и устроителя геноцида, как прокляли потомки кулаков товарища Сталина. А зачем мне вон тот сорт? – показал он в дальний конец поля. – Там одна повилика. Так и между державами нет и не может быть никакой демократии и добрососедских отношений: кто смел – тот и съел. Ельцин американцам задницы лизал, а те народ русский за это грабили, да еще Борьке по сусалам давали за всякие мелкие его грешки, за спиной его потешались над ним же. А ко мне каждый год из Штатов послов присылают: давайте восстанавливать дипломатические отношения между США и великим Советским Союзом, говорят.

- А ты?

- Что – я? На хрена они мне нужны? Жвачки, джинсы, всякие чупа-чупсы, химическая отрава ихняя, окорочка Буша у нас законодательно запрещены. У нас свой птичник, своя ферма, своя конюшня, свой швейный цех, свои мастерицы, свои модельеры. 

- А ты – законодатель мод.

Гитлеркапутов издевку понял.

- Зачем? – пожал он плечами с погонами все еще старшего прапорщика. – Я ведь – не Хрушев, не Пол Пот. Мода – забота женщин да педерастов. А гомосексуализм у нас в части запрещен.

- Опять запрет.

- А как же? Государство всякое и состоит лишь из запретов. Где запретов нет – там и государства нет. Свобода – это враг государственности. Гомосексуализм же мешает воспроизводству человечества.

- Ты, я смотрю, стал теоретиком, - улыбнулся Поломайкин.

- Глава государства обязан быть теоретиком, - заявил Гитлеркапутов. – Он должен думать макровеличинами. А помогать ему должны специалисты. Практики. Вот, как по-твоему: почему именно Сталин создал величайшую державу в мире? Ответ: потому что был теоретиком. И Гитлер был теоретиком. И Мао – теоретик. И Рузвельт был сначала теоретиком, а потом уж практиком. А Черчилль был только практиком – вот империю Британскую и просрал. Про Горбачева и нынешнего Буша уж и не говорю. Цезарь – и тот был поначалу теоретиком государственного обустройства, а уж потом практиком. Цивилизация Древнего Египта не могла бы возникнуть, не будь неизвестного нам первого теоретика о примате смерти над жизнью. Пещерный человек сначала должен был сообразить, отчего острый камень режет легче тупого, а потом уж сотворить первый свой топор. На практике так было всегда, но только именно практики этого как раз и  не понимают.

- А как же... любовь? – решился наконец Поломайкин на самый важный сейчас для него вопрос, приведший его в этот заповедник простодушия.

И Гитлеркапутов его сразу понял. Лицо его потемнело, он опустил голову и произнес глухим голосом:

- Анечки больше нету.

- Как?! – оторопел Василий Пакнратьевич. – Совсем?

- Совсем, - кивнул Самсон Иванович. – Помнишь, захват чеченцами больницы в Буденовске? Анечка была там. Она стала защищать детей, кричать про своего мужа-олигарха, что он им – свой, что он заплатит за захваченных. А они ее... из автомата....

Мир померк перед глазами Поломайкина. Он не слышал уже дальнейших слов Гитлеркаапутова о том, что Анечка до последнего дня любила Васю, что буквально накануне захвата чеченскими боевиками кубанского поселка, куда она попала совершенно случайно, так как искала свою старую подругу по Университету, сбежавшую на Кубань из Чечни, звонила отцу по мобильнику и расспрашивала о Поломайкине. Он говорил, что о мужестве Анны Самсоновны написали чеченцам хунты 32333214 сами чеченские боевики, расстрелявшие убийцу Анечки.

Все это было для Василия Панкратьевича не важно. Он понял вдруг, что не нужны ему больше ни молодость, ни любовь, что на самом деле он изобрел аппарат, который исковеркал ему душу, лишив самого главного в этой жизни – смысла и надежды на будущее.

«Пускай бы лучше она не любила меня, - думал он, - но была бы до сих пор жива. Если бы я не изобрел свой проклятый ОЛЭП-1-М, она бы встретила настоящую, а не перенятую от меня, любовь, прожила бы счастливую жизнь с любимым мужем и с желанными детьми, а не страдала бы с нелюбимым человеком тридцать лет и бездетной, тоскуя по мне - бесплатному приложению к куче железяк и прочих изобретений.

Это я убил ее... Я...»

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. На одной из планет в одной из солнечных систем далекого созвездия Тау-Кита как раз в эти дни переместившиеся сюда по вине Поломайкина дермищевцы доели все земные запасы продовольствия, уложенные в холодильники, в чуланы, под ванные и на балконах, а также перестали собачиться по поводу того, как им назвать и светило новое, и планету, и город. Путем проведения открытого голосования было принято решение:

- Во-первых, не нарушать историческую традицию, но и не оскорблять высшую справедливость, которые должны лечь в основу будущего государства на практически необитаемом иноземье-новоземье, а именно: поселку городского типа Дермищи, перенесенному сюда с Земли, звания Светлопупинск не возвращать, а присвоить имя Светлый пуп всей планете, затерявшейся в созвездии Тау-Кита, как были сокрыты на просторах СССР сами Дермищи.

Во-вторых, вернуть первому населенному пункту на планете, лишенной разумного населения, высокое звание города, и предоставить ему право носить название не просто Дермищи, как звали его на Земле после перестройки, а зваться отныне Дермищами Великими.

В третьих, решено было вернуть улицам города привычные людям названия: Мясницкой вернуть имя Кирова, Охотному ряду – звание проспекта Маркса, улицу Тугарин-Змеевича переименовать в Украинскую, а Кудринскую (Ворово-жульническая) улицу тотчас превратить в Октябрьскую, Путина (Волокитчиков)  звать Карла Маркса, проезд Горбачева превратить в Мичуринский, площадь Ельцина (Бандитская) вновь назвать Коммунистической, Олигархическую (Сукинсыновская) – Садовой, а проезд Березовского (Задний проход) решено оставить переулком Еврейским. 

Тоже самое случилось и с обеими площадями генерала Лебедя, и с переулком Егора Гайдара, и с каталажкой имени Нестора Махно. Даже школам вернули имена Фрунзе, Шевченко и Тараса Бульбы, а вновь открытым детским садам – имена Ушинского, Муравьева-Апостола, Достоевского и Раскольникова.

Председателем горсовета был избран бывший мэр города Шурик Погостян, его жена – Софья Иосифовна (в девичестве Кац) стала министром культуры, ее отец Иосиф Гоминданович - министром финансов, а его родной брат Самуил Соломонович Кац согласился исполнять роль местного еврея, который во всем виноват и которого надо за это хорошо наказать, да вот руки у всех коротки. А раз так, то Самуила Соломоновича и посадили за составления первых законов нового полиса, то бишь города-государства на планете Светлый пуп: о выборах, о должностях, об обязанностях, о службе в армии, о дезертирах, о милиции, о тюрьмах и ИТК, о ворах и мошенниках, о коррупции и взяточничестве и, конечно же, о водопроводе и канализации, а также об электричестве... которого в Дермищах Великих пока еще не было...

Но был там великий академик Рустам Русланович Трахтибидохтов, был не то троюродный, не то четвероюродный брат Васи Поломайкина Жора Простигосподев, проработавший в Горводоканале Светлопупинска и Дермищ двадцать шесть лет подряд сантехником, был шофер Ваня Истомин, были бывшие слесари по ремонту оборудования на плодоконсервном комбинате Зина Парамонова, Галя Трофимова, Сурен Мартиросян, повар Ван-Ту-Ту-Ту, директор школы Мудротай Порфильевич Кременчуг-Приволжский, парализованный старик Карасик, девяностопятилетняя Нюшка Вороватых и другие специалисты. Они-то и докопались до грунтовой воды, соорудили водонапорную башню, провели арычный водопровод во все дома, отвели по керамическим трубам (кирпичный завод тоже соорудили) канализацию от них в отстойники. А заодно построили и электростанцию на обнаруженном в трех километрах от Дермищ Великих водопаде, протянули водопроводную - не по проводам - электролинию до города и... включили телевизоры,

А там – телеперадчи с Земли. На тридцати шести каналах, на шести языках: на русском, украинском, латышском, английском, немецком и папуасском.

И работать народ тотчас перестал. С голода стали пухнуть, а от экранов их не оторвешь. Особенно, когда мексиканские сериалы показывают. Или про страсти цыганские в фильме «Кармелита»

Один Трахтибидохтов и услышал сообщение ИТАР-ТАСС, в котором до сведения населения планеты Земля доводилось дословно следующее:

- Вчера, 28 декабря 2008 года, в Москве, на пятьдесят девятом году жизни скоропостижно скончался всеми любимый и бесконечно гениальный стопятидесятитрехкратный академик, Герой Социалистического труда и пятикратный Герой России, а также кавалер ста шестнадцати килограмм орденов и медалей, бесконечного количества лауреатских наград и оваций Василий Панкратьевич Поломайкин. Имя его всем известно, подвиги покрыты тайной. Вечная ему память. Пусть земля будет пухом... – ну и так далее, до самых главных слов. – Похоронен будет академик Поломайкин, согласно его личного предсмертного распоряжения, в родном городе Дермищи нынешней Глуповской области.  

 - Дермищи Великие, - автоматически поправил Трахтибидохтов сквозь слезы.

Оказывается, он был старше Поломайкина ровно на двадцать лет – а вот смотри ты, пережил гения. Рустам Русланович уже было распахнул рот, чтобы объявить землякам о постигшем их несчастье, как вдруг на экране возникла хорошо отретушированная, а потому выглядящая трезвой, фотофизиономия академика Скороходова в траурной рамке и со цветами вокруг, из-под которых выглядывали золотые на черном буквы:

По.. о..айкин

- Блин, живой... - помычал в растерянности и восторге Трахтибидохтов. – «Повезли его в больницу – он украл там рукавицу»...

В тот день академик Трахтибидохтов окончательно уверился в том, что возврата для дермищевцев на Землю нет, что ему лично придется упокоится в почве Светлого пупа и, выпив водочки из последней бутылочки «Московской», принялся вспоминать законы гидродинамики, чтобы построить первую в созвездии Тау-Кита рыбацкую лодку. Потому как сызмальства любил Трахтибидохтов рыбалить. И сообщения о начале газовой войны  между Россией и Украиной не услышал...

А Василий Панкратьевич Поломайкин и Самсон Иванович Гитлеркапутов на Земле просмотрели пьяными зенками все новости по Первому каналу, бывшему когда-то государственным, но ставшим черт-знает-чьим, выпили за помин души новопреставленного академика Скороходова, а потом, выслушав сообщение о том, что газопровод Елец-Ужгород закрыт по вине Украины, старший прапорщик сказал:

- Ну вот, теперь Европа станет замерзать, Путин и Ющенко станут друг друга мутузить, а в выигрыше останется премьерка Тимошенко.

- «Нет правды на земле, - процитировал слова великого поэта Поломайкин, - но правды нет и выше».

Он знал, что говорил. Час назад Василий Панкратьевич проверил состояние своей костно-мышечной ткани аппаратом ВЭАПП-100 – и убедился, что организм его стремительно стареет вне подвалов родного города. Сейчас его возраст равнялся уже сорока одному году, одному месяцу и четырнадцати дням. К следующему 20010 Новому году он закономерно станет пятидесятидевятилетним умудренным жизненным опытом мужем, которому на фиг не нужна любовь и вздохи при луне, соловьиные трели и прочая лабуда из набора песен менестрелей и трубадуров.

Но тут взгляд его упал на фото Анечки Гитеркапутовой, висящее на стене над диваном в по-спартански обставленной спальной комнате Самсона Ивановича в мужском общежитии – и на глазах академика сами собой выступили слезы...

 

АВТОР ОПЯТЬ РВЁТСЯ СКАЗАТЬ СВОЁ: Пора заканчивать хронику жизни давно уж забытого и вновь возникшего героя. Ибо сказано, что нельзя войти в одну и ту же воду дважды. Да и о чем еще повествовать, когда любви у главного героя нет, а все созданное им не оценено по достоинству ни современниками, ни потомками его? Не Владимир Ильич же он, перевернувший в одну ночь с 24 на 25 ноября старого стиля весь мир с головы на ноги, не Борис Николаевич, поставивший отдельно взятую страну на корячки, не герой из пьесы лондонского продюссера-драматурга, написавшего историю о том, как и почему «нет повести печальнее на свете...», не персонаж древнегреческих трагедий с вопящими Антигоной и Электрой, и даже не унылая и беспомощная Неточка Незванова, о страданиях которой долдонят уже скоро два века подряд умники и умницы России и других стран. Поломайкин – великий неизвестный, а потому автору легко его вторично... нет, не убить... отправить в небытие.

Ан неистребим, зараза!

 

История четвертая. ЛЮБОВЬ ЗЛА или ПОЛЮБИШЬ И...

 

А в каком городе в этом году будет проходить Канский кинофестиваль?

Джулия Робертс, американская кинодива

 

Однажды Вася Поломайкин, вернувшись с сельхозполей военной части номер 32333214, где он получил для проведения селекционных опытов участок размером в шестнадцать квадратных метров, обнаружил друга своего генерал-майора Самсона Ивановича Гитлеркапутова в Ленинской комнате штабного здания сидящим перед выключенным телевизором и бурчащим вслух так громко, что было слышно каждое слово его:

- Совсем охренели  эти вояки. Все мозги у них в задницу ушли, да и тех никогда не было.

- В чем дело? – удивился Василий Панкратьевич. -  Твоя семья – армия.

- Тем и обиднее, - услышал в ответ. – Когда в своем доме бардак, в три раза противней в нем жить. Но остается надежда, что в других домах порядок. А они – вон что творят, твари бестолковые!

Ярость бушевала в Гитлеркапутове с энергией термоядерной бомбы, ему было некуда выплеснуть ее, ибо все вокруг было ему по-настоящему родным, а перед ним стоял друг, и потому Самсон Иванович с трудом сдерживал рвущиеся из его растревоженной души  неприличные слова.

- Ну, и где эти твари? – спросил с доброй улыбкой на лице Василий Панкратьевич.

Гитлеркапутов ткнул пальцем в телевизор:

- Там все сволочи сныкались – и те, кто это творит, и кто врёт о случившемся.

Приблизительно такой же диалог случался с ними уже дважды: первый раз в дни так называемой Газовой войны между Россией и Украиной, когда из-за бестолковщины и сволочизма руководства Газпрома и правительства пани Тимошенко перекрыт оказался газопровод из России в Западную Европу – и вся бывшая братская Украина вместе с изменниками-восточныыми странами Западной Европы оказались без энергии в самые лютые январские холода. Второй раз – неделю назад, когда в космосе вдруг столкнулись лоб в лоб управляемый спутник США и отслуживший свой срок, но оставленный по халатности Москвы на околоземной орбите старый спутник связи. По поводу космического инцидента даже случилась небольшая размолвка между друзьями:

- Да, ерунда все это, - сказал в тот раз Поломайкин. – Тот и другой – на самом деле автоматические спутники-шпионы, оба действующие. Американцы потренировались сбивать российские космические объекты, а русские получили возможность произвести перестановки в своем генералитете, - глянул на огорченное лицо Гитлеркапутова, решил его утешить. -  А может, и действительно случайное событие – но выводы из этого правители  сделают именно такие: американские генералы получат ордена, русские – отставки с пенсиями.

И тут же рассказал историю 1970-х годов о том, как на одном из Больших островов Полинезии лет двадцать курсировал автобус между двумя тамошними крохотными городишками. А потом посольство Великобритании, подарило населению бывшей своей колонии второй автобус – чтобы упорядочили туземцы график движения и улучшили качество услуг населению острова. И в первый же день выхода второго автобуса на линию эти единственные на острове чудовища с двигателями внутреннего сгорания столкнулись. Лоб в лоб.

- И с чего ты взял, что космические генералы США и России умнее тех папуасов с Полинезийских островов? – спросил Поломайкин.

Гитлеркапутов обиделся. Его страшно возмутило, что какой-то там шпак так непочтительно отзывается о высшем офицерском составе двух самых милитаризованных стран мира. Он даже забыл, что генералом сам он стал сразу из старших прапорщиков сугубо по политическим причинам, а не за особые заслуги в деле защиты Отечества, как это случилось с изобретателем автомата старшим сержантом Калашиковым, ставшим вдруг генерал-майором. Но тот и другой случай доказывает, что на самом деле звания в армии – звук пустой. Во время Великой Отечественной бывало так, что дивизиями и полками командовали рядовые да сержанты, да так командовали, что кадровые генералы им и в подметки не годились.

Все это Гитлеркапутов знал, понимал правильно, но сердцем такие простые истины принять не мог. Очень уж это удобно – перекладывать ответственность за свои поступки на лицо званием и должностью тебя хоть чуть-чуть да повыше, на чем фактически и зиждется так называемая дисциплина в так называемых армиях так называемых независимых государств.

Впервые за почти сорок лет дружбы случилась между Поломайкиным и Гитлеркапутовым размолвка. Длилась она аж 11 часов и 13 минут. И все из-за каких-то там космических спутников, столкнувшихся, как папуасские автобусы, баранами лоб в лоб.

Самсон Иванович не снес обиды за родную армию и выматерился:

- Генералы, мать их так! Маршалы, адмиралы! Паскуды и паскудники в погонах! То, блин, в космосе двум чушкам по полтонны весом место не могли найти, теперь в море нашкодили, сволочи!

Поломайкин терпеливо ждал разъяснений. Телевизор в части 32333214 включался и выключался строго по расписанию – в часы, когда в эфире было наименьшее число всевозможных шоу и сериалов. Это условие сообщалось всякому новому волонтеру в в-ч 32333214, о согласии с такими ограничениями каждый подписывал отдельную бумагу, в случае нарушения кем-нибудь этого условия и изготовления самодельной антенны, нарушитель покидал территорию в-ч 32333214 в двадцать четыре часа без права восстановления гражданства Советского Союза. В 11 часов 18 минут 16 февраля 2009 года как раз шло по первому каналу шоу портного Зайцева с переодеванием модной одежды новорусскими женами миллионеров, по второму – дебильный сериал с то и дело мычащими и матерящимися бездарными и необразованными актерами, стреляющими во всех подряд невесть зачем, а на остальных каналах выступали безголосые певицы в коротеньких юбчонках, к которым под подолы заглядывали телеоператоры. Телевизоры в это время были выключены, узнать о том, что за новость принес эфир с утра мог Поломайкин, проведший 5 часов в поле, только от Гитлеркапутова. Ибо генерал с шести утра готовился к послеобеденной политинформации, которую он регулярно читал по местному радиовещанию.

Гитлеркапутов ругался, а Поломайкин ждал. Потому как знал: Самсону надо выговориться, выбросить из себя заряд раздражения и зла, чтобы в два часа дня спокойно и бесстрастно, но с собственными комментариями, поведать через репродукторы своим соратникам взволновавшие его сведения о том, что за очередную неприятность сотворили политики во внешнем почти насквозь прокапиталиченном мире. Генералу нужен был слушатель сейчас – и он обрел его в лице старого друга. Только и всего.

Гитлеркапутов выговорился минут за двадцать. Из всего сумбура его гневных слов стало ясно Василию Панкратьевичу, что две атомные подводные лодки — британская Vanguard и французская Le Triomphant, несущие 62 ракеты с ядерными боеголовками, столкнулись в водах Атлантического океана, но утечки утечки радиации при этом будто не произошло, пострадавших нет, обе сумбарины с 361 моряками экипажей растащены в доки своих стран, зализывают раны.

- Дебилы! –закончил, наконец, свою матерную проповедь Гитлеркапутов. – То космоса им мало, чтобы развернуть два спутника, то океана для них вдруг обмелел. Вояки, мать их так. Армия-сука, школа ублюдков. Только маршировать могут, да кровь народную пить. Ни хрена делать не хотят и не могут, каратели гребанные. Страну просрали, теперь планету готовы просрать...

На слове последнем Самсон Иванович словно выдохся совсем. Теперь следовало выдержать паузу – короткую – не более полутора минут, а то и минуты хватит, а потом уж и ответить.

А что было говорить Поломайкину? Напоминать, как сам он в 1970-е еще годы спорил с Гитлеркапутовым, доказывал ему, что Советская Армия – не защитница Отечества, а главный паразит СССР, что армия нужна партийной клике лишь для того, чтобы держать в повиновении народ, чтобы юнцы с автоматами в руках палили без всякой мысли по своим голодным родителям, что в любой державе армия нужна только для насилия над собственным народом, а вся болтовня о чести и совести советского офицера – полная фигня. Ибо все офицерство позднесоветское – только помани - за американской жвачкой побежит – только пыль столбом! Потому что все офицерство позднесоветское – сплошная пьянь и непотребство. Потому что все офицерство позднесоветское – это дегенераты с одной извилиной, да и та не в голове прячется, а на заднице.

- Тебе хорошо так рассуждать, - возражал ему, помнится, Гитлеркапутов. – Ты – гений, с тобой простому человеку тягаться в изобретениях трудно. А офицеры, мать их в задницу, люди простые, они всего лишь свой долг выполняют. Не всегда честно, чаще как-нибудь, но все равно это лучше, чем вообще никак, без армии.

И вдруг – после такой благодушной позиции – такой мат и перемат об офицерах и русской, и дружественных ныне русским армий НАТО. Что можно сказать в ответ Гитлеркапутову?

- Ерунда все это, Самсон, - ответил Поломайкин, выдержав паузу в 57 секунд, ибо выдержи он оную дольше, Гитлеркапутов взорвался бы от злости. – Главное, люди живы, сирот и вдов не будет лишних на земле. А лодки починят. Или отправят на металлолом. В том и в том случае рабочие места сохранятся во французских и английских  доках. Ну, и болванов-адмиралов поснимают, других болванов поставят на их места. Нам-то какое дело?

- Ты что, не понимаешь?! – ахнул с ужасом в голосе Гитлеркапутов. - Ведь там же ядерные боеголовки! 62 штуки! Если бы они грохнули?!

- Они не грохнут, - спокойно ответил Поломайкин. – Даже если бы пьяный командир подводной лодки и кнопку нужную нажал  все равно бы не грохнули.

- Почему?

И Василий Панкратьевич поведал другу историю о том, как он незадолго до отъезда из подземелья родного Светлопупинска-Дермищ запустил в космос электронный вирус, который сумел превратить всё компьютерное и  навигационное оборудование при всех ядерных боеголовках ракет планеты в  электротехнический лом, который только делает вид, что функционирует: мигает лампочками, щёлкает тумблерами, скрипит, свистит, порой даже дымит, но никогда не позволит ни одной ядерной бомбе земного производства вырваться на свободу, чтобы взорваться хоть где: ни на земле, ни в воде, ни в воздухе, ни в космическом пространстве.

- Как та самая моя школьная еще лже-машина для ВДНХ, - напомнил Поломайкин генералу. – Я тебе рассказывал эту историю.  Я за ту бестолочь еще золотую медаль получил.

Да машина Поломайкина образца 1963 года была символом советского прогресса: сверкала, стучала, щёлкала, дрыгала стрелками, позвенькивала и шуршала, но... ничего не делала. Даже так она «работала» только в сарае светлопупинском у Следопытовых, а в Москве на ВДНХ собрать ее, как следует, тамошние академики не смогли, а потому вернули будущему академику разобранной. Но... спустя год вслед за обломками лже-машины прибыли золотая медаль и диплом на имя юного Поломайкина с упоминанием имени его и даже отчества.

- Так что вовремя я атомную войну остановил, - продолжил, как о пустяке, Поломайкин. – Представь, если бы эти подводные консервные банки вместе сдетонировали! Половину бы Атлантического океана на фиг бы вскипятили!

- Ну, ты, блин, даё-ошь! – выдохнул Гитлеркапутов. – Твоя башка пострашней всего НАТО вместе взятого будет... – и тут же спросил. – Получается, что и наши... то есть российские ракеты... того-этого... ни хрена не взорвутся.

- Конечно, - кивнул Поломайкин. – А чем русские генералы лучше американских? Одинаковая сволочь.

Генерал Гитлеркапутов кивнул согласно. Он вспомнил, как году так в 1979, прибыла в часть высокая комиссия, состоящая сразу из трех генералов и восемнадцати полковников, не считая всякой мелкой штабной нечисти. Выстроили весь полк на плацу, генералы на трибуну влезли, полковники вдоль нее выстроились – и ну пороть всякую чушь. Строго по ранжиру, строго друг за другом, но абсолютно одинаково: Родину надо любить, Родину надо защищать, Родине надо отдавать кровь свою и тело – отдаваться ей, словом, как последняя блядь.  И вдруг крик с крыши штаба:

«Ракета! Прямой наводкой! Ложи-ись!» - и свист приближающегося снаряда.

Ну, вся часть, все генералы, все офицеры, все жены офицерские, разодевшиеся по такому случаю во все нарядного и блестящее, стоящие в сторонке от плаца с восторгом на раскормленных и напомаженных рожах, так и хлопнулись харями в асфальт. Да и застыли на мгновение...

Один лишь прапорщик Гитлеркапутов не покачнулся и не пошевелился в строю. Потому как приказа командира роты  Густоплюева: «Ложись!» - не прозвучало.

А с крыши хохот. Это рядовой Сильвестр Горилкин вылез из каптерки, куда был заключен вместо гарнизонной губы, забрался на крышу и, вылакав на пустой желудок да на солнышке бутылку черт знает откуда взявшейся возле печной трубы паленой водки, решил пошалить.

Парня за эту шутку побили сами офицеры, да на губу ажник в сам Глупов отправили, оттуда – под суд сдали да на волю выпели, то есть в дембель, как психически неполноценного списали. Чтобы свой позор скрыть. А саму проверку боеготовности части, на которую и заявились полковники да генералы, чтобы мордами в грязь рюхнуться, пришлось отменить: из самого министерства обороны СССР пришел приказ вернуть инспекторов в Москву. На переподготовку. Потому как не испугало высокое начальство инспектируемых солдат, как было задумано, а повеселило: когда подняли генералов с земли, помогли полковникам встать, поддержали подполковников за локотки, да пинками заставили подняться боевых офицеров званиями пожиже, оказалось:

- обхезались, то есть в штаны наложили сразу все три генерала,

- из восемнадцати полковников одиннадцать оправились в штаны по большому, остальные – по-маленькому,

- из 44 подполковников лишь 10 не испачкали штанов.

«Наши-то генералы, пожалуй, пожиже американских-то будут, - подумал еще тогда Гитлеркапутов. – Наши-то вон как в настоящую войну от немцев драпали – до самой Москвы, три с лишним миллиона советских солдат Вермахту в плен сдали. Пока гражданские на защиту Отечества ни поднялись, ни взяли вилы в руки, вся эта хваленная Красная Армия лучшее, что могла сделать, делала – погибала поголовно».

Сейчас он вспомнил эти мысли свои слово в слово, но вслух сказал:

- И наши, и американские генералы – одинаковая сволочь.

Потому что признать всех сволочью одинаковой все-таки менее обидно, чем своих назвать сволочью большей.

И обоим сразу вспомнилась давняя беззаботная их болтовня еще в начале знакомства, о том, что слово сволочь произошло от слова сволачивать ни что-нибудь, а вонючее стерво – то бишь падаль, падлу, которая сама по себе и являет собой овеществленное выражение слову мразь, покрытую слоем гнуса. Исходя из этого, они оба тогда пришли к выводу, что все слова эти – сволочь- стерво-падаль-падла-мразь-гнус  - суть есть синонимы в русском языке. Может, лингвисты скажут, что это и не так, но Поломайкин с Гитлеркапутовым, придя к этой общей мысли, в ней уверились полностью. Вопрос только оставался открытым: а на фига им это все было нужно? И вот нашелся через тридцать с  лишним лет ответ: для определения места генералов в человеческом социуме.

- И дураки, - продолжил Поломайкин.   

Гитлеркапутов с другом и тут согласился. Потому что помнил, как во время очередной проверки качества боевой подготовки части прибывший сюда из Москвы генерал-лейтененат жутко гневливый и грозный. После пьянки в бане с блядями и охоты на подставных зайцев генерал размяк, подобрел, а заодно и признался почему-то только Самсону Ивановичу и на ухо, что быть генералом легко – за генералов другие думают, а сам нынешний генерал, например, потому только числился в отличниках во время учебы, что был возлюбленным самого начальника военного училища генерал-майора Карапузова – под пенис которого подставлял свой юношеский зад. И далее карьеру делал исключительно через постель при любящих мальчиков генералах до тех самых пор, пока сам не стал генерал-майором в тридцать лет, а ему на пятки стали наседать более молодые и по-настоящему нетрадиционно сексуально озабоченные молодые подполковники да полковники, скидывающие штаны перед маршалами.

- И педерасты... – вздохнул Гитлеркапутов, вспомнив, как пришлось ему приставучего генерал-лейтенанта отмудохать прямо в предбаннике – так и уехал высокий гость из военной части 32333214 с двумя фонарями под глазами и без трех зубов. Но жалоб никуда не написал. 

Мужчины замолчали. Самсон Иванович из-за того, что у него случайно вырвалось последнее слово, которым, как он думал, он оскорбил армию, службе в которой посвятил всю свою честно прожитую жизнь, а Василий Панкратьевич потому, что принял это же самое слово за типично армейскую, дебильную метафору.

Вчера они обсуждали долларовых миллиардеров России, которых с Нового 2009 года стало в два раза меньше, чем в предыдущем году:

- Вместо 101 подонка и вора осталось всего 49, - сказал Поломайкин.

Гитлеркапутов удивился:

- Это что же – 52 подонка исправились?

- Ага, - ухмыльнулся Василий Панкратьевич. – Советский Союз разворовали, людей перестреляли, а как только Медведева избрали президентом, так сразу нимбы достали из сундуков, нафталин с них стряхнули, деньги в казну отдали и «бродягой пошли по Руси».

- Что – вправду, что ли? – искренне поразился порой бывающий простоватым Гитлеркапутов.

- А ты как думаешь?

- Не должно, - покачал головой генерал-майор-старший прапорщик. – Слышал я, что новорусский олигарх Дерипаска в самом начале мирового экономического кризиса решил уйти из бинесса и отдать все свои миллиарды российскому народу. Так это потому, что на алюминий его спрос упал, а рабочим надо платить. Вот и решил Дерипаска: пускай эту нищету государство кормит, а я на сотню-другую миллиончиков отправлюсь на покой. Да Путин – не дурак, не отпустил его, велел дальше ишачить, спасать алюминиевую отрасль. И еще «Главмосстрой», захапанный Дерипаской у правительства Москвы, перестал быть дойной коровой, закабаляющей заёмщиков банков, цены на квартиры поперли вниз: однокомнатная квартира в Москве, за которую кавказцы выкладывали Дерипаске в 2005 году до миллиона долларов, сейчас продается за 95 тысяч баксов. Кому такой бизнес нужен? Только государству его дарить... Кандидат в президенты России позапозапрошлый Стерликов, говорили, миллиарды свои куда-то запрятал да в деревню простым фермером ушел, живет всей семьей затворником, одевается по-старославянски, а от гостей современным боевым оружием отстреливается: дети из мелкокалиберок палят, а сам он с женой – из автоматов шпарят, боевыми патронами. Так ведь жить захочешь – и говновозом станешь: Стерликов ведь еще при Ельцине в президенты метил, самому Путину дорогу пытался перебежать, - вздохнул и сделал вывод. - Не-е... Что-то тут не то... и 101, и 52 порядочных и честных миллиардера в отдельно взятой стране – это слишком.

И тот, и этот, и другие подобные разговоры о политике между друзьями, да и многие предыдущие, как правило, не завершались умиротворением и взаимным согласием. Большинство вопросов такого рода так и оставались открытыми, что позволяло друзьям нет-нет, а возвращаться к ним. При этом, их мало волновало, например, сегодняшнее сообщение о том, что  жители Венесуэлы поддержали на референдуме поправку к Конституции страны, которая позволит Уго Чавесу остаться у власти по истечении президентского срока в 2012 году, а Украина требует от России бесплатно предоставить ей 21 миллион кубометров газа ежедневно. И даже то, что Путин предложил жевто-блакитному государству 5 миллиардов долларов взамен еще одного отказа хохлов от прав на долги СССР за границей, не волновало их: Национальному банку Украины, приведшему страну к финансовой катастрофе, стремительно девальвирующие зеленые бумажки с мордами масонов все равно ни к чему, сумма эта может лишь продлить агонию этого нелепого по своей сути полуфашистского государства, предпочитающего своих подданных заморозить и уморить с голода, отключив Днепропетровск, Донецк, Харьков и Луганск, к примеру, от газа и света, чем ущемлять интересы бандитов, крадущих у народа газ и электричество.

Но на этот раз Поломайкин решил поставить в разговоре о столкновении подводных лодок точку:

- Сумбардины столкнулись специально.

- Зачем? – поразился генерал-майор.

- По заданию Генерального секретаря НАТО.

- Но там же люди. Боеголовки.

- Не люди, а вояки – им за риск деньги платят. И боеголовки до поры, до времени не активизированные. Зато первый в истории человечества опыт тарана атомной подводной лодкой другой атомной подводной лодки. За этот эксперимент и денег в бюджеты военных ведомств Франции и Англии политики выложат побольше. В период финансового кризиса только так можно залезть в государственный карман – доказать его полную беспомощность перед угрозой возможного удара иностранного врага. Ну, а морячков отправят на почетный пенсион. А кто разинет пасть – окажется нищим.

Гитлеркапутов вытаращился на Поломайкина. Он даже не стал возражать, упоминая об экологической катастрофе, в которую могли обрушить весь мир франко-английские моряки, об изменении климата и о гибели сотен миллионов людей, на которую обрекли человечество идиотские игры в солдатиков натовских военных. Все эти мысли, бывшие в голове Гитлеркапутова до прихода Поломайкина, сразу же вылетели. Стало понятно и почему в течение двух недель о случившейся-неслучившейся катастрофе в Атлантическом океане не было известно общественности и почему командование двух ядерных стран не посчитало нужным наказать командиров подводных лодок и выступить в прессе с объяснением случившегося.

Командир части и гарнизона части 32333214 понял, что через день-два внимание всего мира перенесётся на какую-нибудь чепуху вроде использования российскими биатлонистами допинга, все газетные полосы и все мировое телевидение окажутся забитыми информацией второстепенного значения, но яркой, броской, трещащей и полной скандальных деталей: о все тех же склоках между Алллой Пугачевой и Ксюшей Собчак, вся известность которых держится лишь на их слабых передках и грязных деньгах, на всякого рода новых кинофильмах, которые еще до выхода на экраны признают безликие комментаторы и критики великими шедеврами только потому, что в них конкретные евреи страдают, а безликие гитлеровцы над ними зверствуют, о сексуальной жизни безголосых певиц-однодневок, перемежая сплетни рассказами о пришельцах, которых на самом деле никто не видел. Люди станут болтать о внебрачных детях так называемых звёзд, о цвете их трусиков, власти США избавят киноактера-наркоторговца Сталоне от положенного ему срока, вручат негодяю миллионы долларов и позволят снимать новый блокбастер-стрелялку, губернатор Калифорнии Шварцнеггер, он же Терминатор, бросит бороться с реальными пожарами штата и срочно вернется в кино, потрясать юных дев дряблыми уж мышцами бывшего «качка», украинские власти начнут отключать газ в тяготеющих к России восточных областях республики, в наиболее политических активных районах северного полушария выпадет слишком много снега, а в Австралии начнут  вспыхивать многочисленные пожары, уничтожая тамошний уникальный животный мир и аборигенов заодно. Ксюша же Собчак снимет трусики на свадьбе подружки, чтобы в очередной раз явить миру то, что давно уж не сокровенное. И никому уже дела не будет до того, что в начале февраля чуть ли не гавкнулась половина человечества.

- Кстати, -  зевнул Поломайкин. – Я как раз в те дни сидел в подземелье Светлопупинска... – (Василий Панкратьевич никогда родной город словом Дермищи не называл), - слушал секретные переговоры командиров подлодок этих с Генеральными штабами своих стран, и обратил внимание на то, что мой спецпеленгатор СПП-6 отмечает нахождения глав правительств стран НАТО и начальников всех их Генеральных штабов в их личных подземных бункерах-атомных убежищах. То есть об эксперименте с подлодками знали и германская канцлериха, и английская королева с принцами, и французский президент, и Обама, но только не президенты стран Восточной Европы и Азии. Простой расчет показывает, что взрыв этих подлодок в той точке Атлантического океана направил бы поток ветров и течений с радиоактивными осадками на Западную и Центральную Африку, ликвидировал бы Гольфстрим, разрешив тем самым проблему перенаселенности Черного континента и Южной Европы, прекратив миграцию негров и арабов в Европу. Ну, заодно и уничтожен был бы основной источник СПИД-а, весь Черный континент мог стать объявленным лет так на двадцать резервацией, все оставшиеся в живых государства бросились бы выделять средства на финансирование различных имеющий отношение к радиоактивности программ.

Потрясенный Гитлеркапутов смотрел на друга, как на чудовище:

- Этого не может быть! – пробормотал он. – Человечество не в состоянии до такого додуматься!

- Но я-то додумался, - спокойно ответил Поломайкин. – Хотя геополитика и моделирование катастроф – не моя специализация. Натовцы по приказу своих хозяев разработали этот проект еще полгода назад, а я его пресек. Лодки-то столкнулись пару недель назад, а сообщение об этом просочилось в СМИ только сегодня. Сейчас во Франции и Англии изучают не состояние подводных лодок, а то, почему атомные боеголовки не взорвались. Обрати внимание на то, какого рода специалистов пригласили правительства Франции, Англии и США для установления причин аварии: от морских министерств – 23 процента, от институтов ядерных исследований – 67 процентов, остальные десять – от проектировщиков и поставщиков продуктов питания.    

- Получается, в настоящее время миром правят моральные уроды... – с трудом произнес Гитлеркапутов самого его пугающую фразу.

- Миром всегда правили исключительно моральные уроды: от фараонов и Цезаря – до Саркози и Путина - спокойно ответил Поломайкин. – Почитай книгу Валерия Куклина «Истинная власть» - и убедишься в этом. Прекрасный политический детектив и бездна самой незаурядной информации. Нас с тобой, Самсон, в советском детстве учили, что мир красно-белый. На самом деле, он уже в то время был красно-коричневый: коммунистическая идеология боролась с фашистской, общинная – с частно-собственническими инстинктами. В 1991 году в СССР победили фашисты. С тех пор фашизм интернациональный, рядясь в тогу миротворцев и гуманистов, уничтожил более 20 миллионов граждан СССР и чуть более 30 миллионов граждан других стран. Но человеческого мяса все еще слишком много на земле, добрая половина его не занята в производстве и в обеспечении жизнедеятельности человечества – и этих трутней «Истинная власть» хотела бы выборочно уничтожить. Но пока еще она не в силах рассортировать все человечество на чистых и нечистых. Потому власти различных стран, являясь всего лишь подразделениями Истинной власти, производят на подведомственных им территориях чистки массово, с помощью войн и спровоцированных экологических катастроф, называемых всегда природными катаклизмами. И получается, что при селекции человечества правительства всех европеидных стран используют единственный им доступный метод: лес рубят – щепки летят. Никакому Гитлеру и  в голову бы не пришло убивать каких-то там конкретных Эйнштейна и Оппенгеймера, но, тем не менее, ученые эти вполне могли попасть в печи Освенцима только потому, что они - евреи. Просто Германия в 1930-е годы нуждалась в колоссальных суммах, которые лежали в еврейских банках страны, для модернизации военной промышленности. Чем брать те деньги у евреев под проценты, как сделало это все человечество после Второй мировой войны, превратив всей страны в должников Международного валютного фонда, лучше присвоить их силой, а этническую группу, владеющую миллиардами, но не желающую участвовать в общественно-полезных работах, сжечь в крематориях. Банальный бухгалтерский расчет облёкся Гитлером в идеологическую трепотню, чтобы не травмировать нежные души истинных арийцев. Но... – ухмыльнулся Василий Панкратьевич, - ... международные еврейские концерны, расставаясь с деньгами, велели Гитлеру устроить Холокост против нищих евреев – и Адольф с честью справился с поставленным перед ним заданием. 

Речь эта показалась Гитлеркапутову длинной, но рассуждения и выводы неоспоримыми.

 - Двадцатый век и две Мировые войны произвели удивительную селекцию в европеидах: не физическую, как это делала в процессе эволюция природа, а духовно-этическую, - продолжал между тем Поломайкин. - Европейцы 21 века совсем не походят на европейцев 19-го или даже начала 20 века. Это – не просто разные цивилизации, это - различные живые существа, разнопланетяне. Европейцы все еще продолжают сегодня верещать о христианских догматах, которым они якобы следуют даже при бомбардировках снарядами с ядерными боеголовками территории Югославии. Но, на самом деле, все заповеди Христа и все принципы, вытесанные на скрижалях Моисея, не просто преданы именно европеидами забвению, а переиначены ими с точностью наоборот. Мир стоит на пороге очередной мировоззренческой философской революции, которая должна не столько объяснить, сколько оправдать произошедшую подмену философских и нравственно-этических понятий в европейском и северо-американском обществах, случившуюся в 20-м веке. Мне думается, не пройдет и ста лет, как догмат «Не убий» заменится на «Убей!» вполне официально, как уже фактически догмат «Не прелюбодействуй!» превратился в мире европеидов в анахронизм, которому почти никто не следует, ровно, как и догмат «Не укради!» нарушается всеми подряд и ежечасно. Проститутки стали депутатками и рвутся в сенаторши – и это в странах якобы христианских. Папа римский уже четыре раза за три года правления своего критиковал принципы существования иных конфессий, а потом публично приносил извинения за это. А ведь он – бывший генерал ордена иезуитов. Разве это не признак переоценки западным обществом своих морально-этических ценностей, попытка католической церкви избавиться от догматов христианства? Подобные противоречия между словом и делом и породили сюрреализм, сначала в качестве эксперимента в области искусства, а затем и перенесли его на саму жизнь, заменив уже сегодня в сознании европеидов образ страдальца Христа преуспевающим Карнегой. Канцлер Германии Анжела Меркель объявляет вслух миллионам людей, что она в молодости дала взятку полицейскому, чтобы получить водительские права, – и весь мир рукоплещет ей, а через неделю вручает фрау Меркель какой-то будто бы почетный орден и большую сумму денег наличными - для возмещения расходов за те самые автоправа, должно быть, только с процентами. Президент Путин восемь лет копил полученные Россией за продажу на Запад сырой нефти и газа деньги в банках, вынуждая всех россиян жить в долг у этих самых банков, отучив людей работать и созидать, разрушив остатки советской экономики, не разбазаренной еще до конца его предшественником Ельциным, - и в результате случается экономический кризис, деньги превращаются в бумагу, но и без того полуголодные россияне должниками у воров-банкиров остаются. Сюрреализм существования нынешнего человечества заключен в том, что экономика мира НЕ РАБОТАЕТ, А ИГРАЕТ на биржах, деньги делают деньги, делая бессмысленным само производство товаров общественного потребления. То есть сам факт существования человечества превращается в фарс, а жизнь отдельно взятого человека – в прелюдию для умерщвления поначалу его души, а потом и тела.

Поломайкин еще не знал, что спустя пару дней весь мир облетит не менее сюрреалистическая новость: президент США Барак Обама обошел Иисуса Христа в рейтинге популярности среди американцев. И это – в обществе, орущем до визга о своей любви к Богу. Об этом свидетельствуют результаты опроса общественного мнения, проведенного влиятельной американской исследовательской группой «Харрис». И это будут в том числе и жители американского штата Техас, которые буквально накануне оказались напуганными необычным явлением, имеющим непосредственное отношение к темам разговоров Поломайкина и Гитлеркапутова в те февральские дни:  в десятке населенных пунктов будут зафиксированы случаи падения с неба раскаленных обломков металла. Это будут части тех самых русского и американского спутников связи, столкнувшихся  на околоземной орбите Земли по воле НАСА и обязанные, по математическим расчетам математиков Колумбийского Университета, упасть на газодобывающие районы Северной Сибири – на полуострова Ямал и Таймыр. Воистину прав был Марк Твен, почитавший американцев стадом ханжей и баранов.

- Народ США -  не нация, а конгломерат наций, скрепленных между собой лишь долларом, - неожиданно изменил тему рассуждений Василий Панкратьевич. – Союз штатов с самостоятельными Конституциями и с единой банковской системой искусственен, зиждется идеологически на примате белого человека над прочими расами, но число европеидов с каждым годом становится в стране этой неуклонно сокращается. Отсюда – стремление США объединиться под флагом доллара с Канадой и Мексикой, что приведет лишь к приобретению новых проблем и противоречий в обществе и, следовательно, к социальному взрыву. Через Мексику, к примеру, проходит более 90 процентов всего потребляемого в США кокаина.

- К чему это ты? – перебил Поломайкина Гитлеркапутов.

- А к тому, что президенты США не избираются, а назначаются. Обама стал главой Америки для того, чтобы «Истинная власть» имела основания через четыре-восемь лет свалить вину за мировую катастрофу на чернокожих. Человеческого мяса слишком много стало на планете, мировая закулиса решила сократить численность ненужного для естественного проживания на земле человечества без применения технологий ядерной войны. Доллар стал фактически единственной в мире платежеспособной валютой, все банки мира фактически подчиняются не своим правительствам, а Национальному валютному резерву США, который и объявил о девальвации доллара с целью создать единую общемировую банковскую систему и новую мировую валюту – аналог евро, - которая будет подчинена Международному валютному фонду. В массе стран, и в России в первую очередь, в результате экономической депрессии обязательно случится экономический коллапс, который неминуемо обернется бунтами и резней, войнами с соседями. А стрелочниками окажутся Обама и чернокожие, которых и примутся усиленно уничтожать враз оскинехедовавшиеся европеиды. При  том, на всей планете. То есть в 21 веке будут использованы две ранее использованные методики по селекции человечества: гитлеровский расовый геноцид и послевоенный разврат сознания европеидов средствами массовой информации.

- Эва, куда тебя понесло! – рассмеялся командир воинской части номер 32333214. – Это когда еще будет? Да и случится ли вообще? Я же тебе только про подлодки сказал, а ты вон куда мыслями унесся!

- События и факты должны служить источником размышления, а не материалом для сплетен, - возразил все еще задумчивый Поломайкин. – Ибо раздумья такого плана и вынуждали меня больше интересоваться наукой, нежели противоположным полом и политикой. Но вот случилась накладка с этим серым веществом над моей берлогой на месте Светлопупинска – и я телом помолодел, чувства мои посвежели, мысли стали то и дело возвращаться к женщине, как таковой, - не предметному образу, но к женщине вообще, способной с зачатию и деторождению. У меня по ночам стали случаться поллюции, я переспал во сне со всеми своими знакомыми женщинами, которые сейчас уже немолоды и не способны рожать. У меня руки тянутся к блуду – я едва удерживаю себя от онанизма. Все эти фобии мешают мне изобретать. Я вот уже четыре месяца чаще думаю о женщине и о вечном, чем о том, как помочь тебе прокормить твою все увеличивающуюся армию.  

- Ну, ничего себе – не знает он! – воскликнул Гитлеркапутов. – У тебя среди зимы в открытом грунте помидорное дерево выросло с 1737 помидорами! А рядом – огуречная плеть с 826 огурцами сорта «Нежинский». На снегу! Кролики с твоими кормовыми добавками стали есть сена вдвое больше, численность крольчат возросла также вдвое. И все это – за какой-то месяц! Уму непостижимо! Тебя знаешь, как зовут у нас? Колдуном! 

- Это плохо, - вздохнул Поломайкин. – Случится в эксперименте сбой – Колдуна первого же и наденут на вилы. Людям, верящим в Бога и в колдунов, нельзя давать легкую работу и дешевую пищу. В Библии правильно сказано: «В поте лица добывай хлеб свой». Я нарушил эту заповедь. По недоразумению. 

На самом же деле, знали они оба, увлечение Поломайкина агрономией и кролиководством случилось по скрытой просьбе Гитлеркапутова. А дело был так... Накануне Нового года, то есть как раз, когда началась битва Украины с Россией за право получать газ бесплатно, пожаловался Самсон Иванович вслух и просто так, что  свежих овощей и фруктов в военной части номер 32333214  в этом году было запасено немного, в подарки детям от Деда Мороза положено всего лишь по одному яблоку с конфетами и орехами вперемежку, а мясо к праздничному столу будет у всех лишь свиное, в то время, как добрая треть новоприбывших должны питаться строго диетической пищей, а чеченцам прямо-таки необходима баранина или, на худой случай, крольчатина или курятина. Поломайкин в ответ лишь кивнул, сказав: «Сделаем», - и продолжил разговор о том, что Украина, как самостоятельная держава, существовать не может ввиду ее лоскутности изначальной, а исторически лишь усугубленной.

Вася вспомнил одно из последних заседаний Верховного Совета СССР, транслировавшихся по советскому телевидению в прямом эфире, где российский академик рассказал общественности, что Малороссию по просьбе Богдана Хмельницкого в середине 17 века приняли в подданство царю Алексею Михайловичу только потому, что хохлы – по вере православные, а пользы от них никакой державе будто бы нет и быть не может. Потому как, считали еще царские дьяки, народ сей произошел исключительно от беглых холопов русских, от взбалмошных польских шляхтичей и от беглых турецких рабов. Хохлам и условие москали поставили: кормите себя сами, не просите у Москвы ничего, кроме свинца и пороха для защиты своей от крымских татар и от поляков. А налогов за это платите в царскую казну вдвое меньше, чем платят русские холопы. И толпа сия полтораста лет едва выживала на территории Малороссии, почти не приращиваясь населением, больше пропивая, чем зарабатывая, продавая свои земли не имеющим права владеть землей жидам, и одновременно устраивая погромы. Потому-то Екатерина Вторая и наполнила в 18 веке пустующие малоросске земли евреями да немцами. И только после появления на Украине иностранцев, как это ни парадоксально, сообщество малороссов стала расти численно, пытаясь национально самоидентифицироваться.

- Почему? – не понял Гитлеркапутов.

- Да потому, что с появлением колонистов и жуликов и с упразднением бандитской Запорожской Сечи, на территории Украины появились излишки товаров народного потребления, возникла необходимость товарообмена и торговли, предпосылки для оборота финансов, появились после Отечественной войны 1812 года всякие там Сорочинские ярмарки, стали расти из сел города, в них стали обстраиваться военные части русской армии, ждущей отправки на Кавказ, солдатне потребовались шинки и проститутки. А в России, где до этого ели лишь ржаной хлеб, возникла мода на белый украинский (были даже такие особые пироги – ржаные с перловкой вместо мяса либо рыбы) – и число малоросских именно крестьян на Украине стало стремительно расти. Для того, чтобы выжить в меконфессиональной борьбе с пришельцами, малоросские крепостные крестьяне – рабы, по сути, - стали по-настоящему работать, а малороссы принялись плодоносить не только численно, но и качественно: появились Гоголь, Тарас Шевченко, Леся Украинка, Иван Франко. Через полтораста-двести лет после присоединения к России. 

- А сейчас?

- А сейчас Украина работает так лишь, чтобы прокормить саму себя, да и то впроголодь. Вся Западная Европа пользуется услугами доброго миллиона украинских проституток, которые платят налоги за свою деятельность хоть куда, только не в казну родной державы. Более двух миллионов украинцев работает гастарбайтерами в России и в опять-таки Западной Европе, укрепляя их экономическую и оборонную мощь и ослабляя свою Родину. Оборонная промышленность Украины, которая приносит основной доход  в казну страны, работает исключительно на сибирском газе, то есть не автономна и зависит от страны, которую правительство Украины считает своим главным врагом, - от России. Сейчас Газпром перекрыл Украине вентиль – и не только в незаможной державе, но и в добром десятке других стран на носах жителей повисли сосульки. Газ, в конце концов, дадут, но весной обнаружится, что хохлы стопили последние деревья в своей степи, выдрали и разнесли по своим печам деревянную обшивку железнодорожных грузовых вагонов, со складов и из заводов исчезли миллионы тонн угля. Случатся перебои даже с хлебом и солью. Потому как на разбой да на грабеж народ наслать легко, а угомонить толпу – задача не из легких. Да и некому успокаивать людей – нет в стране авторитетной силы, сплошное Запорожье.

- Ты, прямо, как Касандра. – вздохнул разом забывший об англо-французских  подводных лодках и натовских адмиралах Гитлеркапутов. – Как тяжело, должно быть, с такими мозгами жить!

- Интересно.    

На следующий день Василий Панкратьевич выбрал себе крохотный, покрытый снегом участок возле заснеженного бывшего морковного поля – и принялся за эксперименты с помидорами, огурцами и кроликами.

 Еще Поломайкин как-то оговорился, что к весне может он и яблоками да сливами обогатить весенний стол жителей военной части, но Гитлеркапутов вспоминать о том сейчас не стал – достаточно было пока что того, что Василий Панкратьевич, как бы между прочим, вырастил за полтора месяца на своем опытном участке довольно много петрушки, укропа и зеленого лука, так разнообразивших в общем-то немудреный стол его подчиненных.

Самсон Иванович знал, что просить друга возобновить аграрные работы на опытном участке теперь бессмысленно. Он помнил, как расстроило Васю то, что пришлось ему в течение двух часов в этой вот Ленинской комнате беседовать с жителями военной части, испугавшимися, что их станут кормить генетически модифицированной зеленью, объяснять, что генная инженерия подразумевает внедрение в геном съедобного растения посторонних геномов растений, а то даже и животных – и именно это ведет к медленной, но неуклонной мутации человека, как вида, а его метод не имеет ничего общего с общепринятым.

- Я, - говорил им Поломайкин, - не нарушаю генотип растений, а просто активизирую существующие в естественно произрастающих растениях и в кроликах способности. Наши кролики не станут саблезубыми и помидоры не станут нападать на людей хотя бы потому, что вся энергия их существования стала направленной на пожирание травы и на воспроизводство, а помидор только рад, что каждая из существующих в нем цветочных клеточек расцвела, завязалась и дала плод.

Те два часа лекции с так толком ничего не понявшими из его объяснений подчиненными Гитлеркапутова Василий Поломайкин почитал потерянными без всякой пользы. Объяснять непрофессионалам суть изобретений – дело бесполезное, он убедился в этом еще в школе, когда попытался объяснить преподавателю физики принцип изобретенного им второго по счету и первого по типу вечного двигателя ВДП-1,2. Тогда Вася в сердцах приделал свое изобретение к особой конструкции ракете, которая сумела оторваться от земли, имея значительно меньшую первой космической скорости скорость, а потом отправилась в дальний космос, передавая в Светлопупинск ежегодно по пять-десять фотоснимков встреченных им планет и астероидов. Передача велась на приемник, антенна которого находилась конечно же во все тем же пресловутом подвале дома номер восемь на улице Пушкинской в городе Светлопупинске. И Василий Поломайкин потому был первым и единственным землянином, увидевшим еще в начале 1970-х годов вблизи Сатурн с его кольцом, Нептун, Уран и даже Плутон, признанный сейчас почему-то не планетой Солнечной системы, а не то одним из осколков Правселенной, не то частичкой мусора, стряхнутой с рук Бога после Сотворения мира.

Жизнь показала, что Вася в отношении ума и социальной значимости подчиненных Гитлеркапутова ошибался. Во всяком случае, некоторых из них. А точнее одной...

Ибо в тот самый момент, когда Поломайкин, отвлекшись на минуту с политики на темы сельскохозяйственные, стал рассуждать о неизбежности распада и России, и США на новые государственные образования, чему он нисколько не радовался, дверь в Ленинскую комнату распахнулась, на пороге возникла...

 

***

 

Екатерина Петровна Конькова-Горбункова – женщина необыкновенная. Таких по всему свету хоть всю жизнь ищи, а больше числа пальцев на одной руке не найдешь. Потому, как не фигурой она взяла манекенщицы - другая фигура у нее, тело ядренное, крепко сбитое, словно изнутри накаченное, живое, подвижное. И не лицом кинодивы привлекает к себе – лицо у нее простое, как раньше говорили, типично славянское, очень правильное, чистое, химией разной да красками не порченное. И не глазами – глаза у нее не завлекающие, не блудливые, как ныне принято, а то задумчивые, то мудрые, то веселые, то заботливые, глаза Девы Марии, словом, глаза Марьи-Искуссницы не из фильма, а из старинных сказок собрания Кирши Данилова да Афанасьева, живые то есть. И ноги просто правильные, выглядывающие из-под юбки коленками и всем, что ниже них точенными и изящными, да на высоких каблуках, а не в брюках, как у всех. Ничего, вроде, и нет в ней особенного, а войдет в дверь – и будто дом весь осветит, скажет слово тихое – и в самом гвалте услышат все именно ее, а услышав, тотчас поймут, что спорили зря, главное ею уже сказано. Во какая женщина!

Было Екатерине Петровне от роду тридцать четыре года и два месяца с тремя днями в тот день, когда Василий Панкратьевич впервые увидел ее. Это она, явившись в Ленинскую комнату, оборвала болтовню усевшихся там критиков поломайкинского метода выращивания помидоров и кроликов, сказав:

- Хотите – ешьте, хотите – нет. Кто вас неволит?

И все присутствующим сразу стало стыдно.

- Ты чего это такой щедрый? – спросила Екатерина Петровна почти тут же, глядя Поломайкину в глаза. – Благодарности ждешь, или от широты душевной?

И вновь всем присутствующим стало как-то не по себе: они-то новенького ругали почем зря, а он-то никакой выгоды от своего изобретения не имел, иметь не хочет.

- Блаженный ты, я вижу, - сказала Екатерина Петровна, и вздохнула печально. – Хороший человек.

Молчал Поломайкин, смотрел на нее во все глаза, да дышал как-то по особенному.

Самсон Иванович, глянув на друга, сразу понял, в чем тут дело, даже почувствовал укол ревности за свою покойную дочь, не встретившей от Поломайкина в ответ подобного взгляда, да тут же простил Василию Панкратьевичу и то давнее, и это на глазах его случившиеся чудо. Потому как и сам заглядывался на старшего повара гарнизонной столовой, рядовую Конькову-Горбункову Е.П., сам уж не один месяц подумывал о том, чтобы сказать ей нежное. Хотя и понимал, что возраст у них слишком разный – самому Гитлеркапутову уже шел с 22 июня 2008 года шестьдесят восьмой год. Не до свадеб с той, кто годится ему в дочери, да и то в поздние.

Вся мужская половина гарнизона военной части номер 32333214 была влюблена в Екатерину Петровну, в том числе и женатые мужчины, и сопливые мальчишки. Черт знает, чем она брала сердца мужские в полон! Ни разнузданности, ни отчаянья в ее смехе, влекущих обычно к бабам потаскунов, а ведь и вправду, если рассмеется – и все тут же ну хохотать! Нахмурится – и всем грустно. Хорошо, что не плакала она на глазах людей – а то бы все воинское подразделение оказалось деморализованным. Великая сила чарования жила в рядовой Коньковой-Горбунковой, как в Марине Влади в кинофильме «Колдунья».

Поговорила минут пять с Гитлеркапутовым о кухонных проблемах, да и ушла в ту же дверь, в какую входила, уводя за собой хвост недавних спорщиков о том, что есть такое генетически модифицированные продукты питания, а что есть овощи, живущие ускоренно. Только на самом выходе обернулась на мгновение, да задела взглядом Василия Панкратьевича. Не задела даже, а обожгла... опалила... заставила сердце забиться... или остановиться. Одним словом, «в зобу дыханье сперло» у величайшего гения всех времен и всех народов от всего того, что пронзило его мозг и тело в одно мгновение, в течение которого встретились их взгляды. Так быстро это произошло, что он не увидел, а лишь угадал победную улыбку на губах Екатерины Петровны.

Но, как водится у неопытных в любовных играх мужчин, сразу не придал той улыбке значения.

И напрасно. Ибо ночь он проспал беспокойно, просыпаясь раз пять, грезя наяву лицом Екатерины Петровны и ее улыбкой, вспоминая ее и пытаясь понять, что за чертовщина прячется в ней. А утром проснулся, словно ошарашенный. Побежал на поле свое экспериментальное, да толком ничего там до обеда и не сделал. До того дело дошло, что он чуть было при анализе структуры дезоксирибонуклеиновой кислоты скорорастущего морозостойкого зеленого горошка чуть радикал не пропустил.

Но к обеденному перерыву Василий Панкратьевич взял себя в руки, наскоро проанализировал свои собственные ощущения, дал им правильную оценку, вспомнив ту угаданную им на губах Екатерины Петровны улыбку, равно как и понял, что его внешние данные не такие уж необычные, чтобы довольно молодая еще и приятная во всех отношениях дама могла испытывать к нему особо нежные чувства. Всё дело в разговорах о нем, которые разносились по военному городку за спиной Поломайкина.

Здесь, как и по всему миру, женского пола особей было несколько больше, чем мужского, а благодаря наличию бывших пленных чеченцев, браки в военной части 32333214 были крепкие, блуд преследовался естественным образом, то есть наказывался остракизмом и общественным порицанием. Потому проживание Поломайкина, о котором здесь знали лишь то, что он холост, хороший агроном и друг Гитлеркапутова, привлекало пристальное внимание женского населения городка. Ведь если даже раньше, когда он появлялся в Ленинской комнате, словно вылезши из-под земли, ходили разговоры о том, что сей немолодой уж человек достаточно еще крепок, чтобы составить кому-нибудь из местных холостячек пару, то после его супергромкого появления у ворот Советского Союза и длительного проживания в поселке Восточный интерес к явно помолодевшему и по-прежнему холостому Василию Панкратьевичу достиг величины Эвереста. 

Поломайкин знал об этом, но не придавал такому пустяку особого значения. А вот теперь, когда ночь и половина рабочего дня пропали насмарку, Поломайкин понял, что его... как это по-новорусски?.. развели!

Почему и как он пришел к этой мысли, каков был извилистый, но неукротимый путь его размышлений, рассказывать тут долго и требует отдельной книги, здесь же важен сам факт не внезапного озарения Василия Панкратьевича, а то, что он додумался самостоятельно до следующего вывода: женщина эта имеет виды не столько на него самого, сколько на то, что он сам по себе представляет в этом мире. Она не могла знать настоящего имени-фамилии гостя и друга Гитлеркапутова. Хотя бы потому, что Поломайкина вполне официально уже похоронили вопреки последней воле принявшего его имя Следопытова не на древнем Дермищевском кладбище рядом с предками Василия Прокопьевича, а в Кремлевской стене, слева от Мавзолея Ленина. Но она, еще подходя к двери в Ленинскую комнату, знала, кого увидит там, и как ее внешность подействует на величайшего гения всех времен и народов. И все это вместе заставляло Василия Панкратьевича принимать решения. Неординарные, разумеется.

Во-первых, он сообщил Гитеркапутову, что газовый конфликт между Россией и Украиной, столь нелепый с точки зрения здравого смысла, имеет вполне закономерную основу в виде назревших на территории бывшего Советского Союза социальных неопределенностей между все еще общим советским народом и многочисленными властями, которые на территории Украины имеют вид той самой власти, что показана в фильме «Свадьба в Малиновке» по одноименной оперетте 1930-х годов: президент Ющенко – копия пана атамана Грициана Тавричского, его партия – это прохиндеи Попандопулосы, которые сейчас на весь мир кричат: «Это же надо: мине – и так больно!», а премьерка Тимошенко – подобие тех бесчисленных Марусь и Махно, что также печатали свои деньги на туалетной бумаге и грабили крестьянские хаты с криком о свободе.

- Нужно спасать украинский и восточноевропейские народы, - продолжил Вася. – Не достаточно вертеть над своей головой красным флагом с серпом и молотом и прятаться за зеленым забором от остального капиталистического мира, необходимо делом доказывать верность заветам Ленина и пролетарского интернационализма. Я могу, конечно, гробануть по штаб-квартине «Газпрома», по московскому Кремлю и по центру Киева так, что там останутся одни глубокие ямы с грунтовой водой да вылетят стекла из соседних домов, а нормальные люди живы останутся. Но смысл в этом какой? Народ бывший советский за годы Великого Безвременья настолько оскотинился, что тут же бросится убивать и грабить, в стране наступит как раз тот хаос, что может привести к ядерной войне. Ибо всегда может найтись такой осел, что, увидев неполадки в автоматике с пуском ракет с атомными боеголовками, возжелает стать камикадзе – и запустит одну-две ракеты вручную. А как только взлетят они, тут же найдутся другие герои – и пошло-поехало! – и тут же признался со вздохом. - Против глупости  людской я бессилен.

- Ты что, Василий, и впрямь думаешь, что эта газовая война может перерасти в ядерную? – оторопел Гитлеркапутов.

- Если мы с тобой не вмешаемся, то да, - кивнул Поломайкин. – А мы с тобой обязательно вмешаемся – и помешаем гадам устроить геноцид народов Восточно-европейской низменности. Не правда ли?

- Да я... конечно... – растерялся Гитлеркапутов, ставший с годами изрядно сентиментальным и не таким решительным, как раньше. – Ты мне только подскажи.. Я все сделаю.

Ибо, будучи человеком слова и чести, Самсон Иванович во всем и всегда полагался на тех людей, кого почитал своими друзьями, верил им и шел за ними хоть на смерть до конца. Так было с ним и во время подготовки воинских учений «Кутерьма», которые Горбачев решил тайно провести в самой середине периода демократии и гласности против закавказских националистов. Последние прямо-таки мечтали устроить межнациональную резню на Северном Кавказе с  целью воссоздания бывшей Закавказской ССР, возведения на тамошний пост Гейдара Алиева с переименованием потом этой самопровозглашенной Единозакавказской державы в шахиншахство Шемаханское с одновременным захватом восемнадцати шахт с межконтинентальными ракетам. Далее хотели они объявить войну «северным гяурам» в лице подданных Москвы. Тогда все планы закавказской военщины и не подчиняющейся Горбачеву закавказской  партноменклатуры разрушил старший прапорщик Гитлеркапутов и два его друга: грузин-прапорщик Мямляшвили и азербайджанец-прапорщик Шалаваев, которые устроили неразбериху в переписке между воинскими частями наподобие той, какую создали Дыбенко и Троцкий в дни Октябрьского 1917 года переворота в воинских частях Западного фронта, чтобы те не пришли на помощь Временному правительству. Гитлеркапутов с друзьями пошли дальше – они  запутали и перемешали банковские счета финчастей различных воинских подразделений Закавказского военного округа – и в результате удобный для путча момент грузинские, армянские и азербайджанские черные полковники прозевали, но и московская карательная операция «Кутерьма» была отменена из-за нехватки средств на депозитах Министерства обороны СССР при действительном  наличии там гигантских сумм, которые московские генералы тут же, конечно, прикарманили. Мямляшвили и Шалаваева спустя несколько лет спецслужбы новоявленных независимых государств вычислили и расстреляли, а российские раздолбаи так и забыли об этом случае, искать Гитлеркапутова не стали, хотя он и не скрывался, даже рассказывал об этой своей авантюре в пьяных компаниях не однажды. После одного из таких застольных рассказов в присутствии очередного проверяющего генерала, приказом Минобороны и нападения Российской Федерации маршала Языкова прапорщики Мямляшвили и Шалаваев стали первыми иностранными Героями России посмертно. Официально - как участники Первой Русско-Чеченской войны, разумеется.

Поломайкин ласково улыбнулся другу:

- Ты должен послать Екатерину Петровну в Киев, - сказал он.

Тут уж голова Гитлеркапутова пошла и вовсе кругом. Отсылать от себя прочь женщину, которая тебе так нравится, что ты ночи не спишь и грезишь о ней, будучи физиологически и  психически здоровым мужчиной – это было уж чересчур. Так мог бы поступить импотент либо мазохист, но Гитлеркапутов не раз замечал, как упруго топорщатся штаны Поломайкина при взгляде на женщин, и всегда поражался уму и рассудительности своего друга. Неужто он присутствует при моменте затмения разума гения?

- Она должна поехать в Киев и там попасть на глаза президенту Ющенко. Больше от нее ничего не требуется. Сразу после выполнения этого задания, Екатерина Петровна, если она сама того пожелает, может вернуться в военную часть 32333214 и приступить к исполнению своих непосредственных обязанностей: к мытью котлов, чистке картошки и приготовления порционных и полупорционных блюд.

Гитлеркапутова стало понемногу осенять:

- Ты думаешь, что она?..

- Абсолютно уверен, - ответил Поломайкин. – Извольте выполнять приказ, товарищ генерал-майор. Ибо, согласно законов военного времени, каковое случилось на территории, покрываемой ракетами подведомственной тобой части, Самсон Иванович, академик моего ранга приравнивается по званию к генерал-полковнику. То есть  я имею право распоряжаться тобой и диктовать тебе приказы, а ты, как военнослужащий, дававший присягу верности СССР, обязан мне подчиняться безоговорочно. Тебе дан общего направления приказ, ты его можешь детализировать и передать своей подчиненной Коньковой-Горбунковой. Кстати, в каком звании она проходит у тебя по списочному составу?

- Ефрейторша... – растерялся от неожиданного вопроса Самсон Иванович. - Или рядовая... Не помню.

- Так вот, приказываю тебе немедленно заняться отправкой ефрейтора Коньковой-Горбунковой Екатерины Ивановны в тыл врага со спецзаданием, о котором никто, кроме вас двоих, не должен знать. Даже я. Кодовый псевдоним агентессе предлагаю дать следующий... – Поломайкин на мгновение задумался, а потом сказал. – ДНК.

- А почему ДНК? – не понял Гитлеркапутов. – Это же – дезоксирибонуклеиновая кислота.  

- А чтобы никто не догадался. Помнишь «Операцию «Ы»? По аналогу. Гениальные открытия предшественников не должны у гениев-современников вызывать отторжение.

Спустя полтора часа слегка ошеломленная полученным заданием ефрейторша и спецагент Коньбкова-Горбункова Е.П. сидела в прогулочном БТР-е, и сквозь амбразуру в броне с тоской глядела в сторону штаба военной части 32333214, где в Ленинской комнате она впервые заметила мужчину своей мечты. Но Поломайкин ни в окно не выглянул, ни на порог не вышел.

Он в это время уже возился с тем самым чудо-помидорным деревцем, которое в тот день только лишь проклюнулось из-под замерозшей земли и перло вверх со скоростью растущего в тропиках бамбука. Душа Поломайкина рвалась к штабу, башка была забита образом Екатерины Петровны, сердце ныло от тоски по ней, но руки делали дело споро и качественно – мотыжили, разрыхляли почву, взвешивали на старинных с прозеленью на меди аптекарских весах подпитывающие будущее помидорное дерево инградиенты.

А из старенькой, перетянутой синей изолентой грязно-желой «Селги» лилась приятная уху и сердцу Василия Панкратьевича мелодия Фредерика Шопена «Ноктюрн до-диез минор». Под музыку эту мысли Поломайкина как-то сами собой перенеслись на территорию вильной Украйны, где миллионы бывших советских, когда-то всегда сытых и одетых людей оказались без тепла, без света, без работы, без средств к существованию с массой долгов чужеродным банкам и якобы владельцам народных газа и электричества. Гениальный ум его прозревающе предугадывал, что спустя буквально месяц-полтора премьер-министр Республики Украина Юлия Борисовна прилюдно заявит гаранту стабильности этой державы Ющенко:

- У меня достаточно денег для того, чтобы довести вас, господин президент, до самоубийства.

Потому что денег у нее действительно было и есть для этого достаточно – их она просто-напросто уворовала из бывшей советской казны, а именно из фондов военно-оборонной промышленности, за что была даже якобы разыскиваема Интерполом, но при этом обнималась и целовалась с Путиным, Бушем и другими официальными президентами и премьер-министрами планеты, как баба будто бы порядочная. Она и газ российский, говорят на Украине, приворовывала – сотни миллионов кубометров, и «оранжевую революцию» вместе с Ющенко осуществялала на свои и американские денежки. Думала, что осуществляет выгодное вложение капитала, помогая украинским фашистам придти к власти, а хохлы ей даже спасибо не сказали, заставили ее же пахать, как проклятую, вытягивать разворованную такими же новоукраинскими олигархами устарелую экономику, да еще и винить её же принялись за то, что сами хохлы на державу незаможную за грошовую зарплату в деревянных карбованцах вместо долларов работать не желают. Типичная Запорожская Сечь образца конца 16 века: не возвращали казаки никогда и никому взятое в долг. Вон и Путин дважды многомиллиардные долги Юлии Тимошенко и Украине прощал, так чего же было ждать ей и потомкам вольных запорожцев от Медведева? Тем более, что деньги нужны премьер-министерше Украины не для восстановления экономической мощи страны, а чтобы довести до самоубийства собственного другана и президента.

Поломайкин все еще возился с установкой шпалер для также проклюнувшейся чудо-огуречной плети, когда к нему подошел уже успевший отправить в тыл врага ефрейтора (или все-таки рядовую?) Конькову-Горбункову генерал-майор-старшщий прапорщик Гитлеркапутов и спросил:

- Слушай, Василий Панкратьевич, ты это... Ты насчет истории Украины и того, что такой нации нет, правда, что ли? Они что – тоже русские?

- Конечно русские, - ответил Вася. –Просто используют южнорусский диалект в разговоре. Это им гуцулы голову замутили, назвали всех жителей Украины украинцами. А вообще-то до 1860-х годов такого понятия, как украинцы, вообще не существовало. Гоголь звал земли эти еще в 1840-е годы «ненькой Украиной», жителей тамошних – малороссами да казаками, то есть разбойниками, но будто бы благородными. Сам же Николай Васильевич с ранней молодости жил в Санкт-Петербурге, в Западной Европе, но только не на малой своей Родине. Термин «украинцы» придумали находящиеся под игом России поляки после подавления царскими войсками их восстания 1868 года, как обозначение гуцулов лишь - окраинных для себя поляков. Они хотели привлечь гуцулов для борьбы за возрождение Великой Польши, на остальных хохлов полякам было наплевать. Полякам ведь Галичское княжество с 14 по 18 века принадлежало – вот и почитали они гуцулов почти что своими. А во время Первой мировой войны Австро-Венгрия устроила в Галиции геноцид по отношению к тем, кто признавал себя русскими. Произошла селекция нации – русское население вырезали австрийцы да поляки напрочь, пропольски настроенных врагов России оставили в живых на развод. После распада Австро-Венгрии земли восточных склонов Карпат перешли к румынам и к возрожденной Пилсудским  Речи Посполитой, гуцулы стали второй титульной нацией в стране, где «польска не сгинела», то есть полулюдьми, как их тогда называли. Но с правом принимать католичество и зваться после этого поляками, то есть полными людьми. Гуцулы ведь полукатолики, униаты, служили Гитлеру и папе римскому во время Второй мировой войны, многим из них легко было перейти в католическую веру и стать настоящими поляками, а после войны опять назваться гуцулами. За это их Сталин и уравнял с украинцами. Имя новое среди всегда на всё готовых гуцулов легко прижилось, а старый фашистский дух на бывших польских и немецких территориях остался. Во время перестройки в Хохляндии была нефть собственная только в Закарпатье. Горбатый нарушил систему товарно-денежных отношений в СССР, превратил рубль в деревянный, поставки бензина в Украину из России стали производиться лишь по бартеру, а хохлам за бензин и предоставить было нечего, кроме сала да танков, вот гуцулы и стали диктовать свои условия Киеву. Президентом-то вильной Украйны член Политбюро ЦК КПСС Щербицкий не хотел быть – жизнь заставила его об отделении от СССР заявить. Причина, повторяю еще раз, трагикомичная: генсек Горбачев с премьером Рыжковым не могли обеспечить поставки на Украину дешевого бензина для получавших в то время баснословные зарплаты шахтеров Донбасса, а гуцулы им хоть дорогой бензин да низкокачественный, но поставляли. Вот и объявили себя украинские русские украинцами. Теперь локти кусают, с голода пухнут, в шахтах сотнями гибнут, а их заокеанские хозяева на крови своих рабов жиреют. Чего тут не понятного-то?

- А сейчас? В смысле, как там с бензином?

- А сейчас не до бензина хохлам. Не кататься они хотят, а жрать. Да и бензин они сейчас у той же России и у Румынии покупают, потому как свои нефтеперерабатывающие заводы в Украине маломощны, оборудование там старое, нефтяное сырье замусорено парафином. Но с Румынией они вот-вот дипломатические отношения порвут из-за острова в Черном море, который отдали по собственной глупости, а теперь в его акватории обнаружен газ. Хотели бы войну начать с этой членшей НАТО, да при этом хотят и сами в НАТО вступить. Но разговор сейчас не о румынах, а об украинцах В этом году Медведев показал им, что для выживания запорожцев газ им важнее бензина – вот все бывшие русские хохлы и решили вновь русскими стать. Традиционно перекинулись. Как во времена великого и незабвенного Богдана Хмельницкого, как во времена Гитлера.

Поломайкин помолчал, ожидая других вопросов друга, не дождался, сам стал разъяснять свою мысль:

- У нас в части, когда я в армии служил в Якутии, был такой старший сержант Абрамец. Так вот, он числился у нас русским сержантом, пока не пришла разнарядка на старшего сержанта-украинца. А у нас хохлов в части не было. Тут же в штаб округа фототелеграфом прислали родители Абрамца документы, подтверждающие его украинское происхождение – и стал Абрамец украинцем и старшим сержантом. В перестройку открыл он кооператив по торговле цветными металлами – и тотчас стал ездить в Германию, как немец. И документы соответственные получил, и гражданином ФРГ стал Абрамец. А как за шкирку его органы взяли – Абрамец сразу представил паспорт об израильском гражданстве и показал ментам и полицаям член обрезанный. Всё сразу по закону сразу стало, выпустили его из России и из ФРГ в Израиль – а он в США оказался. Сейчас оттуда мне по интернету письма пишет, просит подарить ему пару моих изобретений. На бедность.   

- То есть ты хочешь сказать... – медленно произнес Гитлеркапутов.

- Я не хочу сказать, что нация – это фикция, - оборвал его Поломайкин. – Я просто хотел примером этим тебе показать, что понятием нации всякого рода проходимцам легко манипулировать. Так поступали Гитлер и Ельцин вместе с первыми постсоветскими президентами, так поступают сейчас «Газпром»  и власти самостийной Украины, так поступали и поступают те, кого зовут электоратом этой страны. Все – из одной помойки. Потому и обращаться с ними надо соответственно.

- Как?

- Подождём – увидим, - ухмыльнулся Василий Панкратьевич. – Екатерина Петровна только что выехала...

 

***

 

И вот, спустя полтора месяца, дверь в Ленинскую комнату, где Поломайкин излагал Гитлеркапутову причины неизбежного распада Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки, распахнулась – и на пороге возникла никто иная, как агент ДНК, которая, плотно закрыв за собой дверь, тут же заявила, приложив кончики пальцев при широко растопыренной ладони к  виску и выпятив вперед и без того немаленькую грудь:

- Младший сержант Конькова-Горбункова по выполнению боевого задания вернулась в часть! Разрешите доложить, товарищ генерал-майор?

- А почему младший сержант? – удивленно вскинул брови Гитлеркапутов.

- Согласно вашего приказа, товарищ генерал-майор, все лица женского пола в День Восьмого Марта 2009 года, находящиеся в распоряжении части номер 32333214 автоматически повышаются в звании. Сегодня как раз Восьмое.

- Ё-ккарный бабай! – воскликнул Гитлеркапутов. – А я с тобой, Василий, чуть не забыл про праздник! Надо же приказать, чтобы торты пекли, чтобы за цветами в город съездили. Блин, речь надо подготовить...

Командир части номер 32333214 принялся вертеться, искать фуражку, которую он снял при входе в Ленинскую комнату.

- Товарищ генерал-майор, - окликнула его агент ДНК. – Я должна вам доложить о результатах операции.

- Некогда, некогда, - отмахнулся Гитлеркапутов, и кивнул в сторону Поломайкина. – Вон ему доложи. А мне работать надо.

Нашел фуражку, надел, выправив ребром ладони ее центр, поспешил к выходу, растерянно не то кудахча, не то ворча:

- Эй, надо же! Забыл. Двух женщин по дороге встретил – и не поздравил. Совеем старый стал. Голова не работает. Ай-яй-яй! Международный день трудящихся женщин сегодня, а я никого еще не поздравил...

С тем и ушел, оставив в Ленинской комнате Поломайкина и Конькову-Горбункову наедине.

- Разрешите доложить? – обратилась агент ДНК к Поломайкину, сделав после вопроса паузу.

- Генерал-полковник, - подсказал Василий Панкратьевич.

Глядя на Екатерину Петровну, он вдруг почувствовал, что прежнего влечения у него к ней нет, как и нет того огонька, что так взволновал его полтора месяца назад в ее глазах. Эта женщина вернулась из Киева изменённой. Если бы она была двойняшкой и была сюда заслана в качестве шпиона ОУН, ее бы распознала спецаппаратура РВП-3 (распознаватель врага конструкции В. Поломайкина, версия три) на везде в военную часть номер 32333214. Но это была настоящая она. И не зомбированная. Но все-таки в чём-то другая. И Василий Пакратьевич знал в чём. Потому Поломайкин и не назвался ней по имени-отчеству, и сам решил представиться по званию.

- Товарищ генерал-полковник, - стала докладывать агент ДНК, - задание, которое я получила от генерал-майора, носило строго конфиденциоальный характер, потому я не знаю, известно ли вам оно и откуда мне следует начать доклад.

- А мне по барабану, - ответил иногда любящий удивить собеседников какой-нибудь полухулиганской выходкой Поломайкин. – Я знаю, что с заданием вы справились успешно, а то, как это произошло и прочие детали, мне не интересны.

- И вы уверены, что я действительно сделала все, как надо? – удивилась Екатерина Петровна.

- Безусловно, - ответил Поломайкин. – Это не вам, а мне следует объяснить, что и как произошло в «матери земли русской Киеве».     

- Но... вас... там не было, - растерялась агент ДНК.

- Вы присядьте, - пригласил Поломайкин, указав ей на стул.

Агент ДНК присела на самый краешек. Мысль, что она сидит в присутствии целого генерал-полковника заставляла ее чувствовать себя скованной.

- Да вы расслабьтесь, - улыбнулся Василий Панкратьевич. – Я не кусаюсь. Я вообще редко ругаюсь. А тут мне следовало бы вас представить к званию Героя Советского Союза, но, к сожалению, Верховного Совета СССР в настоящее время не существует, а потому нет его Председателя, то есть лица, имеющего полномочия на присвоение вам этого высокого звания.

- Но, что я...такого сделала? – удивилась она. – Я же только...

- Да, да... – кивнул Василий Панкратьевич. – Этого было достаточно.      

И Поломайкин объяснил Коньковой-Горбунковой напрямую, как солдат солдату:  ее необыкновенная женская привлекательность была использована им, как старшим по званию в в-ч номер 32333214, для проведения спецоперации по спасению украинского народа и еще ряда народов Восточной Европы от замерзания, а также для прекращения возможной термоядерной войны.

Младший сержант испуганно ойкнула, и растопырила в удивлении глаза так, что хоть на мировой конкурс обезьянок колобусов её выставляй.

- Блин-на-фиг! – только и смогла произнести она.

- Что и требовалось доказать, - услышала в ответ холодный голос Поломайкина. – Ваши женские чары искусственного происхождения были внедрены в вас в военной части НИИПУ при МО РФ, расположенной возле села Огуднево Московской области в лаборатории, руководимой ныне уж покойным академиком Поломайкиным, где использованное вами выражение является стандартным словом-паразитом в речи всех секретных сотрудников без исключения. Я прав?

Оторопевшая женщина лишь кивнула в ответ.

- Вы были заброшены Генштабом Министерства обороны и нападения Российской Федерацией на территорию остатков Советского Союза с целью нарушения порядка и дисциплины в военной части номер  32333214. Так?   

Конькова-Горбункова опять кивнула, опять молча.

- Целью вашей и основным заданием было охмурение командира части генерал-майора Гитлеркапутова Самсона Ивановича. Так?

И здесь она лишь кивнула.

- Неожиданное появление мое здесь привело вас к мысли, что я, как фигура более таинственная, могу оказаться и более высоким по должности и по званию человеком, чем Гитлеркапутов. Я правильно понял ваш тот самый взгляд, что вы бросили на меня, уходя из этой комнаты?

У младшего сержанта не было слов от  удивления, она лишь беззвучно разевала рот, как рыба, словно пытаясь что-то сказать в ответ.

- Но, выполняя полученное от товарища Гитлеркапутова задание, вы весь заряд вашего искусственного происхождения, но чудовищной мощи обаяния истратили, едва только в Киеве оказались на Майдане – и там встретились глазами с президентом страны Ющенко. Так ведь?

- Да, - наконец выдавила она из себя первое слово признания. – Я так захотела его!

- Вы захотели не его, вы решили стать президентшей Украины, - ухмыльнулся Василий Панкратьевич. – Вы поняли, что вам представился шанс вырваться из-под опеки военных и государственных служащих, стать самой одной из них. Потому что вы были уверены, что точно так поступила и премьерка Тимошенко, чтобы стать тем, кем она стала в настоящее время. Я правильно рассуждаю?

- Не знаю, - ответила она. – Это произошло случайно. Я не контролировала себя.

Она ждала разгона и наказания, судя по всему, и очень удивилась, когда услышала:

- И вы правильно сделали.

Поломайкин объяснил агенту ДНК, что встреча ее глаз с глазами Ющенко всколыхнула всю душу третьего по счету президента самостийной Украины, и как бы прозомбировала его, вернув сознание бывшего главного бухгалтера колхоза в истинный поток мужских чувств, которые теперь довлеют над ним и заставляют поступать вопреки здравому смыслу и логике, разрушая страну, которую он искренне любит, но спасая тем самым мир от возможной катастрофы.

- Красотка на телеэкране Тимошенко ведь в жизни страшнее самой смерти. Коса и макияж делают ее привлекательной на съемках, а в жизни все эти румяна, белила и парики вызывают у мужчин лишь приступы рвоты, - объяснил Поломайкин. – Шрамы и язвы на лице якобы отравленного спецслужбами России президента Ющенко являются на самом деле высокопрофессионально изготовленной маской, позволившей в год майдановской оранжевой революции этим двум наемнику-красавцу и богачке-красавице ощутить себя рядом друг с другом одинаково уродливыми. По сути, это была гениально исполненная операция ЦРУ США по созданию симбиоза двух непомерно честолюбивых и абсолютно бессовестных политиков. По-видимому, во время изготовления этих двух политиков из предложенных цэрэушникам украинскими фашистами болванок, американцы использовали тот же метод создания чудовища очарования, что сотворили наши ученые и при изготовлении вас. Но в 2003-ем методика эта еще не была до конца отработана американскими учеными, потому маска якобы изъеденного язвами лица Ющенко стала на время президентства его истинным лицом, а две попытки Тимошенко избавиться от придурковатой косы и имиджа украинской ведьмы Солохи были пресечены послом США и тогдашней госсекретарем все того же США Кондолизой Райс.

- А при чём тут я? – удивилась Конькова-Горбункова.

- Своим появлением перед светлые очи Президента Республика Украина вы разрушили этот весьма хрупкий симбиоз и тандем якобы враждующих политиков, поломали игру агентов ЦРУ, которые направляли действия этих двух крупнейших псевдополитиков незаможной страны. Ющенко стал терять маску, появляться на людях без прыщей и шрамов, чтобы понравиться той, что может увидеть его по телевизору, закусил удила и, повторяю, стал делать одну глупость за другой, думая уже не о благе подведомственного им государства, а о собственных чувствах к вам и о, простите, своих чреслах. Первой наиболее яркой ласточкой, доказывающей, что вы со своим заданием справились, следует признать заявление главы Украины о том, что глава правительства Украины – воровка. Вторым – взаимное утверждение Тимошенко, что вор – Ющенко. Но еще раньше Тимошенко подписала договор с «Газпромом», который не мог понравиться Ющенко только потому, что его подписали не вы, Екатерина Петровна. Еще в январе, когда то возобновлялись переговоры премьерки с премьером России Путиным о поставках газа и возобновлении транзита его в Европу, то прекращались, спецслужбы Украины искали по всему миру по словесному описанию президента некую женщину, в которой легко узнать именно вас. Было арестовано и  неизвестно куда исчезло свыше шестнадцати тысяч украинских женщин вашего возраста. Всех их поочередно содержали в следственном изоляторе номер 11 города Киева, куда регулярно, трижды в день наведывался сам глава государства.

- Откуда вы это все знаете? – удивилась младший сержант.

- От верблюда, - огрызнулся Василий Панкратьевич, но потом пояснил. - Государственная тайна.

Хотя тайной на самом деле это не было, тем более государственной – об арестах, исчезновениях и странных посещениях президентом изолятора номер 11 сообщали в радионовостях на украинском радио на украинском языке, а Поломайкин их слушал по все тому же желто-грязному с синей изолентой радиоприемнику «Селга», что стоял у него на грядках во время проведения сельскохозяйственных опытов.

- Значит... – с обидой в голосе произнесла Конькова-Горбункова, - вы использовали меня?

- Конечно.

- Без моего согласия...

- А как же? Агент вашего уровня и вашего интеллекта должен использоваться только втёмную. В случае захвата вас противником, вас могли бы запытать до смерти, но вы бы не выдали нашу военную тайну.

- Я... я... – вспыхнула она до корней волос. – Я... презираю вас!

- Ваше право, Екатерина Петровна, - согласился Василий Панкратьевич. – Но, мне думается, вам стоило бы сначала запрезирать тех мудаков, которые прислали вас сюда, чтобы вы сделали здесь то, что вы совершили в Киеве. Мы попросту перебросили вас, как гранату без кольца и со снятой чекой, из своего окопа в чужой. Мы спасали жизни не только свои, но и всего человечества. Или, как минимум, жизни жителей вильной, но для нас по-прежнему братской Украйны. Сейчас вон люди в масках и с автоматами в руках врываются в здание фирм «Нафтогаз» и «Украинатрансгаз» с требованием выдать им подлинники договоров с российским «Газпромом». Они окажутся – поверьте мне - сотрудниками Службы безопасности Украины, то есть хохляцкими кэгэбэшниками, подчиненными Ющенко, распродавшими все принадлежавшее государству, но находящееся под их юрисдикцией имущество и недвижимость частным организациям и криминальным структурам. Весь мир следит за происходящим на Украине идиотизмом, как в кино про монстров – и ничего не понимает в происходящем. А мы с вами знаем, что силы и энергия враждебных России и вообще человечеству людей в результате проведённой вами акции направлены именно на идиотизм – и потому ничему не удивляемся. Вы с честью выполнили порученное вам задание, и я бы с удовольствием представил вас к самой высокой награде, но... увы... не имею полномочий. Да и обнародовать эту операцию, доверять суть ее политическим лидерам современных стран нет смысла. А потому обойдетесь вы, Екатерина Петровна, без награды. Как и я.  Договорились?

Екатерина Петровна помолчала, опустив голову к полу, потом подняла ее и посмотрела Поломайкину в глаза.

- Договорились, - сказала.

После этого слова широко и во все лицо, открыто улыбнулась ему.            

 

***

 

Гитлеркапутов, услышав пересказ Поломайкиным этого разговора, сказал:

- Это правильно. Стратегически верно. Я имею ввиду то, что ты ни ей, ни мне не рассказал о том, в чем заключается основная задача Екатерины Петровны. Но только скажи мне: откуда ты догадался, что она зазомбирована, и как ты сумел справиться с ее чарами? Ведь она действительно в ту единственную вашу встречу положила на тебя глаз – и ты поддался колдовскому взгляду.

- Очень просто, - ответил Поломайкин. – Женщина, водящая за собой табуны мужиков, не бросает на ходу самый из завлекательных своих взглядов на самого внешне непримечательного в этой компании мужчину. Это наблюдение стало отправной точкой моих ночных размышлений о ней. А потом сама собой организовалась цепь умозаключений, подкрепленных воспоминаниями о Следопытове, принявшем мое имя и вполне сносно справлявшимся с моими обязанностями в военной части под селом Огуднево Московской области. Женщины высочайшей привлекательности не бывают слишком долго разведенками, и уж, во всяком случае, самый сексуально активный возраст используют на всю катушку. Эта же зачем-то блюла себя, как юная девственница их горного аула. К тому же она работала здеь поварихой, то есть фактически в прислугах, а красотки долго на такого рода местах не задерживаются, используют даже подобные малозаметные должности для карьеры, соблазняя исключительно богатых мужиков. В твоем минигосударстве богатых людей быть не должно, чтобы не иметь нищих, а потому такого рода проституткам тут не место. И это – еще одно свидетельство того, что всякая настоящая колдунья и чаровница в военной части 32333214 лишняя. Я не удивлюсь, если узнаю, что она вскоре покинет нас и отправится во внешний мир, где она, как ей кажется, может устроить жизнь значительно лучше, чем здесь. Иначе бы она не израсходовала весь запас своего очарования на президента  Украины.

- Ты прав, - вздохнул Гитлеркапутов. – Она, выйдя от тебя, сразу же написала рапорт с просьбой о демобилизации и заявление о том, чтобы ее выпустили в Россию насовсем.

 - И ты?..

- А что я? Подписал, конечно.

 

***

 

Днем позже рано поутру из военной части номер 32333214 выехала на бронемашине со всем своим скарбом, с премиальными за проведенную операцию стратегического характера, с отпускными и с трехмесячным выходным пособием (все – в российских рублях) Екатерина Петровна Конькова-Горбункова. А еще часа через два-два с половиной ту же самую военную часть покинул и Василий Панкратьевич Поломайкин, решивший проведать родной подземный Светлопупинск. Но академик выехал не по внешней дороге, а по подземному коллектору внутри всё того же собственного изобретения трубохода ТХП-2.

И спустя полчаса оказался дома. Здесь его ждали городские призраки, которые до безумия обрадовались его появлению, и даже подарили ему уловленную их совершенно неизученными учеными органами чувств статью члена-корреспонтенда Российской Академии Наук и доктора физико-математических наук Л. Пономарева. И вот, что после привиденческих объятий и многоголосого хора радующихся его возвращению земляков улегшийся на родной топчан в родном подвале под домом номер 8 на улице Пушкинской академик В. П. Поломайкин прочитал:

 

«По утрам я пью чай и смотрю новости по первому каналу телевидения. После обычной смеси официальных визитов, пожаров, наводнений и других природных катастроф я однажды услышал неожиданное сообщение: оказывается, водопроводные трубы гудят иногда потому, что в них поселяются домовые. Я не придал этому особого значения, решив, что это случайная фраза, вырванная из какого-то контекста. Но через несколько дней мне с экрана телевизора доверительно посоветовали плотно закрывать кастрюли крышками, потому что там любят прятаться… бесы. Здесь я уже удивился и решил более внимательно проследить за характером утренних сообщений. В результате таких (впрочем, несистематических) наблюдений мне открылась удивительная картина, фрагменты которой предлагаю вниманию читателей.
Итак, первый канал телевидения:
10.01.07 (7.45). Обсуждается вопрос: "Как защититься от энергетических вампиров?" Элементарно, Ватсон: скрестить руки на груди.
14.01.08 (8.07). Парапсихологи предупреждают: выходцы с того света могут вселяться в живых людей. Помощь от такой напасти следует искать у медиумов.
06.03.08 (8.10). Путешествие во времени в параллельных мирах: царь Иван Грозный мог из дворца Юсупова мгновенно перенестись в Кремль. Для обывателей существует более простой способ: стать между двумя параллельными зеркалами. Там же, в параллельном мире, находится и тёмная материя, которую вот уже много лет тщетно ищут учёные.
12.03.08 (6.30, повторно в 8.05). Пирамиды — это устройство для получения энергии. Внутри них проложены туннели для кабелей, в которых генерируется энергия и замедляется время. Данное явление, в частности, стало причиной гибели жизни на Марсе.
20.03.08 (8.10). Облака — мыслящие существа, которые передают послания инопланетян. Они предупреждают о землетрясениях и конце света. А мосты соединяют не только берега, но и прошлое с будущим. На мосту нельзя прощаться, душа, обременённая грехами, по мосту пройти не может.
21.03.08 (8.10). Рецепт медитации при полной Луне: насыпать зёрна на блюдечко, засыпать их деньгами, положить зеркальце на подоконник и в 23.55 лечь головой на север.
31.03.08 (8.10). Рецепт от изжоги: бросить в воду тмин, перемешать 9 раз против часовой стрелки и выпить.
01.04.08 (8.10). Отличительные черты ведьмы: она способна сквасить молоко, испортить стиральную машину, вызвать короткое замыкание в электропроводке.
(8.20). Апельсин, утыканный булавками, усиливает иммунитет и помогает избежать гриппа.
03.04.08 (8.05). Инопланетяне связаны с чертями. Иван Грозный входил с ними в контакт.
06.04.08 (8.07). Индейцы майя умели предсказывать будущее, в частности, предсказали час гибели своей цивилизации. Согласно гипотезе учёных (!), свой календарь они получили от инопланетян.
09.04.08 (8.07). Когда человек попадает в энергетическую воронку, то для него время идёт по-другому. И чтобы объяснить этот феномен, "придётся изменить законы физики".
28.04.08 (6.20). Инопланетяне, оказывается, посещают Землю постоянно, но у них нет намерения её захватить, а единственная причина их настойчивости — ностальгия.
30.04.08 (6.20). Для чёрных магов ничего не стоит вызвать пожар или наводнение. Правда (успокоил телезрителей ведущий), их силы действуют только на жителей Африки.
04.05.08 (8.10). Истинные алхимики в XVI веке получали золото тоннами. А также философский камень, дарующий людям бессмертие.
05.05.08 (8.10). Лекция по хиромантии.
08.05.08 (8.10). В пустыне Наска нашли автопортрет инопланетянина.
12.05.08 (8.07). Полнолуние — лучшее время для общения с магами. В последнюю фазу Луны нельзя стричь волосы: это может привести к психическим расстройствам.
(8.15). Для лечения ожогов нужно мякоть тыквы завернуть в марлю, перевязать её красной нитью на 9 узлов и приложить к ране.
13.05.08 (8.05). По некоторым данным, в трагедии "Титаника" виноваты мумии.
14.05.08 (8.05). В России около 50 аномальных зон. Одна из них находится в глухой деревне Калужской области. Проехать туда трудно, там нет даже магазина, но есть свой уфолог. Он сообщил, что инопланетяне регулярно вступают в контакт с его родственниками.
23.05.08 (8.15). Рецепт от боли в животе: ополоснуть чашку горячей водой, чтобы смыть отрицательную энергию…
28.05.08 (8.05). В Прибалтике из разломов земной коры на дне моря выделяется энергия, которой инопланетяне заправляют свои корабли.
07.06.08 (8.10). Безутешная женщина жалуется с экрана, что её мужа, ушедшего на рыбалку, похитили инопланетяне.
09.06.08 (6.35, повторно в 8.10). В селе Окунёво Омской области встреча с инопланетянами — обычное дело. Там расположен центр Вселенной, а в соседнем озере находится магический кристалл, способный изменить ход истории.
24.06.08 (8.10). Как избежать дорожных пробок? Надо расставить пробки от бутылок в ряды и несколько раз повторить: "Дорожка-дорожка, повези мне немножко". Затем ударить несколько раз по барабану. Можно также посыпать пробки солью, а лучше всего — взять чистый лист бумаги и разрезать его ножницами.
27.06.08 (8.07). Оказывается, пришельцы из параллельных миров проникают к нам через радужные сферы, обнаруженные в Пензенской области.
30.06.08 (6.15, повторно в 8.05). У каждой вещи есть душа. На глазах у изумлённых зрителей экстрасенс преобразует негативную ауру авторучки в позитивную…»

 

К письму прилагалась просьба привидений светлопупинских:

«Мы тоже хотим быть знаменитыми. Чем мы хуже этих уродов с телеэкрана? Помоги нам Василий Панкратьевич»

 

***

 

Поломайкин, таращась на телеэкран с тупо и с надеждой на чудо пялящимся на него президентом Ющенко, сказал вслух и со вздохом:

- Совсем одурел бывший советский народ. Между выдумкой и явью не может границы найти, верит всякой хренотени. А перед ним настоящие чудовища и вурдалаки живут.

Ющенко молча кивнул Василию Панкратьевичу и блеснул двумя клыками из-под верхней губы.

Кадр сменился – на экране возникла Тимошенко, о чем-то яростно долдонящая окружившим ее депутатам Верховной Рады. Вампирские зубки торчали у нее из-под нижней губы.

Толпа же депутатов представляла собой гоблинов, троллей, василисков, виев, чертей  и прочей нечисти

Ибо к экрану телевизора здесь было пристроено давнее изобретение Поломайкина РИСЧДП-1, то есть Распознаватель истинной сущности человеческих душ.

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ ПЯТОЕ: На планете Светлый пуп звездной системы Тау-Кита жизнь налаживалась словно сама собой, без усилий администрации. Мэр города, он же Верховный правитель Великих Дермищ и Верховный судья, а также Верховный главнокомандующий и Верховный журналист Погостян совместно с министром финансов Кацем, с дочерью Каца Софьей Иосифовной и с начальником полиции и тюрем Витольдом Лаврентьевичем Хромоносовым писали указы, грозили карами, объявляли праздники и выходные дни. Остальные люди жили сами по себе, слушая вести, доносящиеся из здания бывшего горсовета, с унылыми выражениями лиц и с безразличием в душах.

Расшевелило простых граждан лишь сообщение о том, что отныне государственным праздником и красным днем календаря будет признан день рожденния Васи Поломайкина, а потому Правительство просит лиц, знающих эту дату и бывавших у академика по такому случаю в гостях, назвать точное число и месяц, в которые появился на свет сей великий человек, отправивший их всех так далеко, как не смог послать их за все годы существования Дермищ-Светлопупинска ни один из больших начальников, даже наикрутейший царь Петр Первый. Оказывается, на днях рождениях у Поломайкина побывали все горожане, а вот точной даты никто не помнил. Дошло до споров, до драк, после которых было принято воистину Соломоново решение: почитать днями рождения Василия Поломайкина четырнадцать дат – и всех их назначить праздничными и свободными от работы.

Несмотря на лозунги и призывы, никто из великодермищевцев не ранул подобно своим знаменитым предкам-первопроходцам на открытие и освоение новых земель на планете Светлый пуп, никто не захотел явиться на призывной пункт для вступления в армию землян-покорителей иноземных цивилизаций и даже в ОМОН, где платили больше и обещали пенсию государственную всем выжившим в схватках с  будущими уголовниками и террористами.

- Но у нас нет преступников, - заметил директор школы Мудротай Порфирьевич.

- Нет – назначим, - заявил Погостян.

На том и порешили: ОМОН создать, но пока не появятся в Великих Дермищах настоящие хулиганы и преступники, в состав ОМОН-а людей не набирать, средств на их содержание не выделять.

Никто из великодермищевцев не признался в наличии у него опыта по строительству гидротехнических сооружений, когда Погостян вдруг предложил перегородить текущую мимо Великих Дермищ безымянную реку и повернуть ее вспять, чтобы тем самым начать новую эру преобразования природы Светлого пупа. Зато именно этот проект поставил перед первым иноземным человечеством и первую настоящую проблему: как назвать им реку, а также какие наименования следует получить прилегающим к городу лугам и лесам, какие названия должны носить новые для землян травы, деревья? Есть ли смысл использовать систему классификации Карла Линея, если никто из великодермищевцев не знает ни одного латинского слова, а словарь латинского языка сперли из местной библиотеки еще во время перестройки? А еще надо было назвать местный водопад, виднеющийся на горизонте горный кряж, море, запах которого доносился до Великих Дермищ с той стороны, которое стоило бы назвать западом, ибо именно туда опускалось солнце, тьфу-ты, светило, блин. Да и сам источник света следовало бы назвать как-нибудь позаковырестее, и обе луны, и новые созвездия, и местных животных, и насекомых...

Дел, словом, у дермищевцев набралось много, не до выслушивания приказов и указов Погостяна и его компании было всем. Прислушивались люди лишь к академику Рустаму Руслановичу Трахтибидохтову, который, закончив изготовление лодки, поймал в безымянной реке нечто такое на удочку, что и не понятно было всем: можно есть это чудо-юдо или нет? Было оно семиного, разнопало (от трех до двенадцати подобий пальцев без ногтей на каждой конечности), дышало через кожу и в воде, и на воздухе, отдельной головы не имело, а глаза и рот у него располагались прямо на теле. Собаки великодермищевские при виде этого существа испуганно завыли и, поджав хвосты, слаженным броском рванули прочь, спрятались за ближайшими углами зданий и с опаской, то и дело выглядывая оттуда, подгавкивали с подвывом и подвывали с подгавкиванием.

Академик Трахтибидохтов разделать свой улов на куски и сообща сожрать дермищевцам не позволил. Он налил в ванную, оставшуюся в его квартире с земных еще пор, воду до краев – и опустил в нее свое чудо-юдо.

- Благодарю, - услышал красивый мужской баритон. – Вы очень любезны, пришелец. В отличие от ваших, так сказать, коллег. Из всех стихий нашей планеты я предпочитаю именно воду. Хотя иногда и не против съездить в отпуск на Гранитные острова и позагорать в жерле вулкана Трапезунд-дзе-мин или погреться в кипяченном гейзере Аида Трембито-Гребна. У нас, знаете ли, особи дамского пола носят двойные имена: свои собственные и сдвоенные своих родителей. Аидочка родилась от кипящей в глубине недр лавы Трембито и превращенной в пар воды Гребна-Юй. А я вот – обычная мужская особь, произведенная от обычных жовтиков. 

Трахтибидохтов ничуть не удивился услышанному – он был готов к встрече с иноземными цивилизациями, да и, честно сказать, чуть ли не сразу понял, что выловил из воды мыслящее существо, а не дикое животное или рыбу: чудо-юдо не сопротивлялось, когда он тянул его из воды, и даже помогло ему втащить себя в лодку, удерживаясь щупальцами за борта плоскодонки. И крючок с наживкой оно не проглотило, а держало в одной из двенадцатипальцевых щупалец очень осторожно, так, чтобы не уколоться ненароком.  Поэтому Рустам Русланович тут же сказал то, что полагалось сказать при первой встрече представителей двух космических цивилизаций              :

- Приветствую вас, брат по разуму!

А в ответ услышал:

- Поздновато изволите приветствовать, господин академик. Я вас - землян тут два земных месяца уже изучаю. Избавил и вас от вредоносной флоры, от паразитов, вирусов, от всевозможных возбудителей болезней да инфекций, и ваших животных. Вы все прямо-таки кишели болезнетворными микробами. Однако, вы даже до сих пор представляете серьезную опасность для мыслящего населения Мегавселенной.

- Какую опасность? – искренне удивился академик Трахтибидохтов. – Мы – русские - самая миролюбивая нация планеты Земля, а наш город настолько миролюбив, что в нем за все годы существования советской власти не было ни одного предприятия Министерства среднего машиностроения, и ни один из светлопупинцев не работал ни оного дня на оборону страны, даже во время Великой Отечественной войны, - (Академик лгал – как раз во время войны-то город Светлопупинск шил валенки для доблестной Красной Армии, разившей немецко-фашистских захватчиков не только летом и теплой весной, но и в промозглые осени и в лютую зиму. И чуде-юде об этой лжи Трахтибидохтова было ведомо). - От нас и в Советскую Армию после войны брали только в войска связи, в охрану тюрем и в стройбат. Светлопупинцы, они  же великодермищевцы, всегда являлись на избирательные участки поголовно, то есть давали в отчетах стопроцентную явку. Мои земляки за последние сто лет селекционировались скорее в овечек, чем в волков.

- Тем печальнее для Земли, - возразило чудо-юдо. – Если самые миролюбивые земляне имеют в генетическом наборе своём целых две хромосомы, направляющие вашу волю и вашу психику на активизацию агрессивности и жестокости, на подавление воли и самооценки себе подобных, то такое человечество, в конце концов, обречено на самоуничтожение. Хомо сапиенсу, как отдельному виду приматов, нет места в мирном Космосе.

Трахтибидохтов был не даром академиком еще Академии Наук СССР и дважды Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и нескольких Государственных премий, он понял мысль инопланетянина сразу всю и до конца. И потому спросил:

- Вы нас уничтожите?

- Зачем? – не поняло вопроса чудо-юдо. – Ваша популяция полуразумных существ не принесет ощутимого вреда нашей цивилизации. Во-первых, вы уже не заразите наш мир привнесенными вами с Земли спорами и микроорганизмами. Во-вторых, вы удачно приземлились в самой глубине нашего национального парка, где покуда нет еще даже туристических маршрутов. В-третьих, мы вас будем изучать незаметно от вас, следить за тем, как может развиваться земная цивилизация, если ее лишить орудий массового поражения и необходимости поддержания в населении постоянного страха за собственную жизнь и за жизни своих близких. Ваш подвид недостаточно репродуктивен, хотя при этом сексуально вы бессмысленно и бесцельно активны. Вы, имея в качестве ядра ареала проживания всего лишь население крохотного поселка городского типа, не в состоянии  заселить территорию нашего национального парка даже за пять тысячелетий. Потому вы не сможете вступить в конфликт с нашей цивилизацией в течение именно этого времени. А именно пять тысяч лет потребуется вам для полной переориентации в вашем подвиде генов агрессивности в гены миролюбия и доброжелательности.

- Значит, вы считаете, - продолжил мысль инопланетянина Трахтибидохтов, - что человеческая цивилизация на Земле исчезнет, а здесь – на Тау-Китании - над нами и нашими потомками будет проведен селекционный эксперимент?

- А почему это вас так смущает? – вновь не поняло возмущения академика тау-китянское чудо-юдо. – Мы вас на нашу планету не приглашали, вы сами к нам явились, как монголо-татары на Русь. Мы вам позволим не вымереть в новых условиях на чужой планете, разрешим попытаться самостоятельно выжить. А после неминуемой катастрофы планеты Земля с ее невероятно агрессивным и малоразумным человечеством и исчезновения подвида полумыслящих существ Хомо сапиенс ваши потомки по доброму желанию своему смогут вернуться на Землю и возродить там уже новое человечество – трудолюбивое, любопытное, не завистливое, не жадное и честное. Что вам не нравится в этом плане, господин Поломайкин?

- Я – не Поломайкин, - обиделся Рустам Русланович, в глубине души всегда завидовавший гению и популярности Васи, хотя и сам себе не признававшийся в этом. – Я – академик Трахтибидохтов. Академик Поломайкин остался на Земле.

- Вот как? – удивился инопланетянин, и задумчиво произнес. – Это меняет дело...

С этими словами чудо-юдо взлетело над ванной, зависло на мгновение под потолком, а потом в течение пяти с тремя четвертями секунд растаяло, как папиросный дым.

 

И ОПЯТЬ-ТАКИ ОТ АВТОРА: Ну, прямо-таки непотопляемый – этот самый Поломайкин! Ты его на Земле до стресса и любовного кризиса довел, от которого все прочие литературные герои в запои уходят да дула пистолетов к вискам тянут, а имя его на черт-те-каком далеком Тау-Кита выныривает. Непотопляемый танк... Или как там?..  Имя его позабыто, подвиг его неизвестен?

Вот, казалось, еще чуть-чуть – и кердык придёт Васе Поломайкину, вознесшему самого себя до уровня Самого Бога. Ан ведь извернулся наглец – и оказался в списке того, «что ничто не забыто», и тех, кто «никто не забыт». Вечная слава Васе Поломайкину, имя которого известно и на далекой планете Светлый пуп, вращающейся вокруг одной из звезд гигантского созвездия Тау-Кита, которое сами жители того участка Вселенной зовут просто «Наш дом номер 32333214», из чего следует, что номер воинской части Гитлеркапутова и номер тау-китянской вселенной по мегавселенской классификации звездных систем одинаковы. Ибо – экспериментальным путем доказано, а теоретически до сих пор не разъяснено почему, но...  - все сущее в этом мире взаимосвязано, находится во взаимном контакте всего со всем: не только победный вопль короля по окончании кровавой битвы, но и заурядный зевок либо чих самого забубенного нищего потрясают всю Мегавселенную до самых до дальних ее окраин. Так и имя Поломайкина, прогремевшее мимоходом кое-где на Земле, стало известно и по достоинству оценено далекой цивилизацией тау-китянцев, безуспешно возомнивших себя облагоденствованными приездом на планету Светлый пуп великого Поломайкина...

И потому – таков закон обратной связи, также не доказанный теоретически, но неоднократно осуществленный практически – мысль о существовании Поломайкина на Земле оттолкнулась от созвездия Тау-Кита – и рикошетом вернулась в воинскую часть номер 32333214.

Так что жив курилка!

И ничего ты с этим не поделаешь...

 

История пятая и, возможно, что последняя. ПЛАНЕТА ДОВЕРЧИВЫХ ИДИОТОВ

 

Человечество в целом трудиться не любит.

А планомерно, самостоятельно и гармонично

трудиться вообще не способно по определению

Мудрец русский Мухин. А может быть, и не он.

 

Однажды Вася Поломайкин проснулся у себя в подземных апартаментах под бывшим городом Светлопупинском от громкого шума и недовольного ора чуть ли не в уши. Разодрал глаза – и увидел толпу дермищевских привидений, среди которых встречались и незнакомые ему тысячелетние старцы и старухи с выпавшими зубами и ввалившимися ртами. Орали все, каждый свое, но наиболее отчетливо и доходчиво излагал свою мысль призрак отца Гамлета, припершийся в Новгород тогда еще поистине Великий еще до рождения Шекспира в трюме одного из кораблей Ганзейского союза, а потом внутри одного из тюков в караване шведских купцов, тащивших свое барахло по маршруту из варяг в греки, добрался до Дермищ. Бывшему датскому королю на Восточно-европейской низменности так понравилось, что предпоследний отпрыск знатного нормандского рода решил остаться на Руси, и существовал здесь сотни лет весьма довольный собой и славой своего якобы сумасшедшего отпрыска. А теперь вот излагал прямо в лицо Василию Панкратьевичу:

- Свободу на выезд! Требую, чтобы власти России разрешили мне вернуться на мою историческую Родину! Долг призрака короля – пугать детей на родной земле! Хочу в свой Эльсинор! Желаю поклониться праху моего великого сына!

- Гамлет Гамлетович, мне кажется, могилы в Дании не имеет, - заметил Поломайкин. – Во всяком случае, я не знаком со сведениями о том, что туристы посещают могилу героя пьесы Шекспира. Эльсинор, в котором ни вы, ни он на самом деле никогда не жили, отреставрировали, замок сей всё еще стоит там, где его установили вовсе не ваши потомки, но это совсем не тот Эльсинор, который вы могли знать в 12 веке: спустя двести лет после вашей смерти его основательно перестроили, а реставраторы 20 века воссоздали здание уже по собственным чертежам и задумкам.

Призрак отца Гамлет, ничего не поняв из объяснений, тупо вытаращился на Поломайкина с ужасом в глазах:

- Мой замок! Моего родового замка нету? Его разрушил зловредный Фортинбрас?

- Нет, не он. Насколько мне известно, трон датский заняло семейство Фртинбрасов уже много лет спустя после смерти вашего сына, который только у Шекспира умер почти сразу же за вами от удара отравленной шпагой. А на самом деле, ваш сын весьма искусно просимулировал сумасшествие, убил и скормил свиньям несколько ваших царедворцев, ликвидировал вашего брата, а потом королевствовал до самой своей смерти, как полагается мелкопоместному тирану средней руки.

- Ну, хоть за смерть мою Гамлет-младший отомстил?

- С лихвой. Казнил и правых, и виноватых.

- Ну, тогда ладно, - улыбнулся успокоенный призрак. – тогда я остаюсь здесь.

И восторженные привидения устроили бывшему королю, убитому братом раньше, чем король успел это сделать сам, овацию.

Поломайкин опять смежил глаза, и вновь начал засыпать. Но вновь в ухо ему закричали:

- Хай польска не сгинела!

- Хай... – великодушно согласился великий изобретатель сквозь сон, ибо спать ему хотелось до чертиков.

Польский гусар Збигенев Пешка отошел от Поломайкина успокоенный. Он попал в Дермищи в составе отряда знаменитого полуразбойника-полугероя, врага Руси и героя Речи Посполитой Лисовского в 1611 году, когда во время одного из лихих рейдов гусар по русским тылам случилось Збигневу оказаться проткнутым в живот вилами местного крестьянина. Умирал Пешка долго, чуть ли не сутки валяясь в снегу возле дороги, по которой ушел бросивший его отряд бывших королевских гусар, мучения его были столь сильны, что душа сама по себе, без разрешения хозяина, выскочила из дырявого тела и понеслась прочь от места схватки поляков с русскими шишами, как тогда называли партизан. По пути в родное Зеленогурское воеводство наткнулась заблудившаяся душа на Дермищи, да так там и застряла. Отчего, почему – и самому Пешке было все четыреста лет неясно.

В 1913 году брал у него интервью с намерением узнать истину об Иване Сусанине и об его легендарном подвиге Председатель Императорского историко-географического общества, член-корреспондент Императорской Академии Наук, член Госсовета, князь Щербатов, и тогда-то сам собой возник вопрос: почему польский гусар все-таки остался привидением на Руси? Но пан Пешка не знал ничего ни о Сусанине, ни о том, чем подземелье Дермищ лучше катакомб и узилищ польских замков – Гостинского, например, где по сию пору живет призрак замученного царя русского Василия Шуйского, преданный русскими боярами в тот же год, что и умер Збигнев Пешка.

У Поломайкина было объяснение этим двум курьезам, он даже объяснил их как-то приставшему к нему с этим вопросом русскому сверхпатриоту Кацу Иосифу Гоминдановичу, но тот, ровным счетом так и не поняв ничего из гегелевской диалектики, решил, что величайший гений всех времен и народов его разыгрывает или издевается над ним, и потому назвал за это Василия Панкратьевича антисемитом, а объяснение напрочь забыл. Не станем копаться в этой грязной истории и мы, пусть будет: бросил Господь камешек на землю с криком: «На кого Бог пошлет!» - камешек и тюкнул в темя именно гусара Збигнева Пешки. А послал бы Бог на голову Лисовского, стал бы будущий герой Тридцатилетней войны не героем, а рядовым дермищевским привидением. Карта так выпала, словом.

И вновь стал засыпать Поломайкин. И вновь разбудил его гул голосов.

- Чего надо? – сердито произнес он, раздирая в очередной раз глаза. – Распылю к чертям собачьим всех разом, все души неуспокоенные. Вы меня знаете.

Да, возможности и величину гения Василия Панкратьевича привидения знали не понаслышке. Они были свидетелями рождения в этом подвале великого числа самых разноооюбразных изобретений, машин и веществ. Они даже были уверены, что великий ученый уже давно нашел тот самый распылитель привидений, которым он грозил им лет так тридцать подряд уничтожить всех призраков подземного Светлопупинска. Специально он, конечно, его не делал, но в качестве побочного продукта такое вещество либо механизм уже наверняка им было изготовлено либо сооружено, считали они. Поэтому все привидения после окрика Поломайкина дружно замолкли и задрожали так, что плакаты и транспаранты, которые держали они в руках, завибрировали и застучали друг о друга.

Пришлось Васе расщеплять глаза.

Перед ним стояла самая настоящая демонстрация прозрачных душ, одетых в карнавальные костюмы различных эпох и народов с весьма материальными транспарантами в руках. На всякого рода обрывках различных тряпок, вплоть до кумачовых знамен и половых тряпок, на обломках фанеры и обрывках картона, на изрядно проржавевших кусках кровельного железа было написано и краской, и чернилами, и курица лапой практически одно и то же:

 

«Хотим в телевизор»

«В телек хотим»

«Сунь нас в телик»

«Телик – привидениям Дермищ»

«Дермищи – телевизионный центр Вселенной!»

 

Ну, и так далее, и тому подобное, чаще с орфографическими ошибками, порой та же самая мысль на английском, немецком, датском, французском, чешском, польском языках и даже по-занзибарски.

Поломайкин понял, что настырность привидений ему не превозмочь, что долгий спор с ними может принести лишь неприятностям, и порядку в  светлопупинском подземелье придет конец. Если уж бестелесные привидения озлобились в его отсутствие до того, что оказались в состоянии пользоваться орудиями труда и сумели написать буквы на мусоре, то еще мгновение-другое – и они возьмут в руки оружие.

- Хорошо, ребята, - сказал Вася. – Сооружу-ка я вам телестудию. Будете в эфир выходить, трепаться, как политики, пороть всякую чушь. Все-таки и впрямь вам будет тогда веселее, чем стонать по темным углам, детей пугать, а в остальное время киснуть от тоски и безделья.

Сказал так – и рухнул в родную постель. Не разбудил его уже и дружный восторженный вопль благодарных привидений.

 

***

 

Василий дрых, как положено спать здоровому мужчине после трудов праведных, а исполненные надежд и благих порывов дермищевские привидения торопливо сооружали в атомном бомбоубежище бывшего обкома партии помещение телестудии, в где им предстояло выступать, а заодно тянули жребий из старой шляпы лысого призрака замка Моррисвиль с намерением точно знать, кто каким и за кем числится в очереди на эфир. И так, как все без исключения привидения издавна и навеки склонны к мистицизму и верят в фатум и рок, то почти не ссорились, не толкались и не устраивали истерик, а смиренно признавали свое место в телебизнессе, а заодно и не спорили, не конфликтовали, не дрались, не интриговали. Просто каждый из них знал: времени у привидений – вечность, очередь дойдет до каждого и каждой, а потому по-настоящему спешить некуда. Даже сочувствовали призраку собаки Баскервилей, которой достался первый номер и обязанность начать этой величайшее шоу всех времен и народов. Пёс же обиженно выл и посматривал с подозрительностью на привидение Конан Дойля, так и не простившего псу-людоеду изгрызенной им в 1889 году в приступе страсти новой шляпы-котелка.

В это время – ни минутой раньше, ни минутой позже, в подземелье проникла посторонняя личность...

 

***

 

Мир смердел.

Смердящие составы разлагающихся организмов порождают такого рода монстров, что человеческая фантазия не в состоянии таковых представить. Вы помните фантомы, что порождала помойка по прозвищу «Безысходность», расположенная на месте бывшего Парка счастливого детства в центре бывшего города Светлопупинска, превратившегося в результате перестройки в Дермищи? Так то были образы кажущиеся, всего лишь фантомы, порожденные гнилью и фантазией отравленных газами разложения светлопупинцев и дорогих гостей их любимого города, то есть не существа вовсе, а потому опасные разве лишь для разума, но никак не для телесной оболочки человека. А вот в других местах планеты монстры и чудища эти – порождения Голливуда и его сателлитов – материализовались, и были у всех на виду, то есть регулярно торчали в телеэкранах.

Зачем? А затем, чтобы владельцы тел этих телемонстров не исполняли своих тяжелейших и ответственейших обязанностей по руководству странами и экономиками, по защите избирателей своих и подданных от катастроф, войн и эпидемий, по улучшению их жизни и быта, по развитию их уровня образования и культуры, а лишь удовлетворяли свое тщеславие – и только. Ибо так уж повелось издревле: короли, цари, президенты, премьеры, канцлеры и вьющиеся вокруг них тусовки живут сами по себе, а изображения оных и слова их существуют совсем иначе. Достаточно посетить музей Прадо, увидеть портреты представителей августейшей испано-германской фамилии работы Веласкеса, чтобы убедиться в этом. 

А еще мы можем вспомнить о первых лицах держав мира сегодняшних, олицетворяющих собой свои страны и свои народы:

- президент Клинтон, дающий минет едва ли не уборщице в Белом Доме Монике Левински и потом на весь мир кричащий о своем половом подвиге – это образ истинных США.

- президент клерикального Израиля Моше Кацав, изнасиловавший одну свою непосредственную подчиненную и склонивший к сожительству еще семь своих единоверок – это образ Земли Обетованной сегодняшнего времени.

- английская принцесса-блядь Диана, погибшая при странных обстоятельствах в машине со своим официальным турком-любовником, - это бывшая пуританская Великобритания.

- президент РФ Ельцин, пьяный, пляшущий вприсядку посреди Берлина на фоне Рейхстага, укутанного в подарочный целлофан с красным бантиком-фонарем по случаю окончательного падения престижа некогда великой страны-победительницы  – это образ некогда святой России.

- единственный президент СССР М. Горбачев, закончивший карьеру политика манекеном, демонстрирующим перед итальянским супермаркетом модный костюм для престарелых педерастов – это образ почившей в бозе страны развалившегося социализма.

- президент Киргизии А. Акаев, распродающий за наличные юани земли своей страны и отдавший единственный приличный аэропорт державы американским военным для бомбардировок Афганистана, - это единый образ пятнадцати суверенных насквозь коррумпированных и продажных стран, порожденных перестройкой.

- президенты Болгарии, Румынии и Польши, предоставившие свои территории для самолетов НАТО, чтобы те бомбили вчера еще дружественную им Югославию бомбами с ядерными боеголовками – это образ бывших стран социалистического лагеря, преданных в свою очередь детьми и внуками советских воинов-освободителей.

- президент Франции Саркози, женившийся на бывшей публичной женщине, но запрещающий публикацию на сумках-авоськах ее и до того растиражиранного обнаженного тела - это образ Третьей Республики.

Достаточно? Или список продолжить?..

Все эти люди и возглавляемые ими правительства не занимаются своими непосредственными обязанностями, а заняты лишь саморекламой, показом самих себя по телевизору и заботами скотского характера. Они мотаются по несколько раз в год внутри супердорогих самолетов на всевозможные саммиты, собрания так называемых «семерок», «восьмерок», «двадцаток», где их охраняют десятки тысяч тех самых людей, кто обязан защищать всех остальных граждан им доверившихся стран от преступников. На всех этих межсобойчиках они заняты лишь тем, чтобы сожрать как можно больше редчайшей и деликатесной жратвы и вылакать алкоголя на миллионы долларов.

И ради чего это всё? Ради того – и всегда так, - чтобы цены на нефть во всем мире зависели лишь от далеко не самой нефтедобывающей страны – США.

Мир смердел, смердит и будет смердеть именно благодаря тому, что управляют им подобные нелюди.

 

***

 

Пока Поломайкин спал, мир смердел особенно явно. Международная космическая станция (МКС), сооружаемая всем миром вместо уничтоженного Путиным по приказу президента США Джорджа Буша советского долгожителя «Мира», разваливалась на глазах всего прогрессивного человечества, как карточный домик. Потому именно в этот момент МКС чуть не столкнулась со своим отработанным двигателем, летящем на околоземной орбите рядом с ней. Спустя полмесяца две американских космонавтихи потеряют там же сумки с инструментами, а два американских космонавта укрепят солнечные батареи кверху ногами с тем, чтобы срочно вылетела в космос в конце марта аварийная русская бригада – и поломку устранила.

А может быть и нет... Ведь не пошлешь же комиссию техприемки на орбиту Земли с представителем гостехконтроля во главе. Да и денег нынче ни у кого, кроме как у космических туристов, лишних нет – все сожрала возникшая, как по заказу, во всем мире сразу и одновременно, девальвация национальных валют.

Шестидесятилетняя Алла Пугачева отвернула исковерканное пластическими хирургами раздобревшее до неприличных размеров личико свое от Ксюши Собчак и объявила по всем бывшесоветским телеканалам и по Интернету, что готова покинуть сцену, но пока что еще покатается по миру, повихляет бедрами и поразевает рот под фонограмму... годик так... другой.

Иракский суд приговорил иракского же журналиста к трем годам зиндана за то, что сей патриот за три месяца до этого швырнул в лицо американскому президенту Джорджу Бушу два собственных ботинка, породив новый олимпийский вид спорта «Бросание ботинок в морды подонков». Журналист промазал, за это и пострадал.

Созданное защищающими демократию и общечеловеческие ценности Евросоюзом и США псевдогосударство Косово стало главным регулировщиком по перекачке наркотиков из Азии в Европу и крупнейшим в мире поставщиком на «черный рынок» криминальных человеческих органов-трансплантантов – и именно потому Совет Безопасности ООН поспешил вооружить тамошних бандитов-боевиков и вывести оттуда две трети вооруженных до зубов интернационалистов-миротворцев. А на того, что в соседних с Косово странах вдруг стали массово исчезать люди, СМИ старательно не обратили внимания. Кому какое дело в Германии да Англии до каких-то там румын, молдаван, сербов или даже хорватов? Это в речи их разобраться тому же немцу да американцу трудно, а органы, допустим, пищеварения одинаковы, да и деньги не пахнут. 

Словом, во второй трети марта 2009 года мир смердел, как всегда, отличаясь лишь  географией войн: американцы «случайно» бомбили Пакистан вместо того, чтобы утюжить бомбами дружественные им Афганистан и Ирак, где американцы все еще вели свои заботливые войны, превратив их территории в полигоны. В Грузии готовились к совместным учениям с НАТО и называли Россию агрессором. В Эстонии старались посадить на скамью подсудимых единственного в стране Героя Советского Союза-эстонца за то, что тот воевал против Гитлера. Путин через главу Атоммаша Касьянова передал ЦРУ США 1600 страниц сверхсекретных материалов о новом виде российского вооружения. Власти КНДР, получив взятку от США за свертывание атомной программы, тут же возобновили ее, а заодно стали собирать на полигоне ракету дальнего действия, способную поразить города тихоокеанского побережья США. Богатейшие люди планеты собрались в колхоз, чтобы отсыпать в  океане искусственный остров и заселить его исключительно собой – избранными. При этом, от СПИД-а в Африке продолжали умирать по 1 человеку каждые три секунды, а каждый час на планете от голода и жажды продолжали умирать от голода и жажды более 1500 человек. 

 А над серой проплешиной на месте Дермищ клубились облака, сквозь которые солнце пыталось просунуть хотя бы один лучик, но не могло ничего осветить, но почему-то воздух прогревало. Снег с полей и опушек леса сошел, но деревья все равно выглядели пока еще угрюмыми и серыми, лишь растущая вдоль реки Вонючки и впадающих в нее оврагов ольха распустила свои серо-желтые сережки да соседки ее – ива ушастая и ива белая – проклюнувшимися почками осыпали себя, словно зеленым инеем. На фоне прижатой влагой к земле прелой травы ярко пока еще выглядел прячущийся в мокрых низинах краснотал, повсюду заблестели лужи в старых колеях да в промоинах, в ямах, отражая все то же хмурое, недовольное грядущим потеплением и будущим расцветом земли небо.

То есть мир хотя по-прежнему и смердел, обрушивая темень экономического кризиса на планету, превращая вчерашних миллиардеров и банки в пыль, выбрасывая на улицу миллионы безработных, повышая цены на продукты питания до высот немыслимых, сокращая так называемый золотой миллиард на треть, но при этом все-таки по-прежнему жил, готовился проснуться после зимней спячки, обрушившейся на него после Второй мировой войны, чувствовал себя способным начать жить по-новому, лучше. Ибо так уж устроена самоё жизнь:  и природа, и человечество, и малая букашка живы до тех пор, покуда живет в них надежда на будущее. Примеры:

- в Австралии прекратились уничтожившие более миллиона реликтовых животных пожары;

- солнечная активность опустилась до минимально низкого уровня за последнее столетие; в частности, частота появления корональных выбросов вещества (CME, Coronal Mass Ejection) снизилось с нескольких за сутки до примерно одного в месяц;

- с ПУ N 3 площадки N 133 космодрома Плесецк боевыми расчетами Космических войск РФ осуществлен пуск ракеты-носителя "Рокот" с европейским научно-исследовательским спутником для исследования гравитационного поля Земли и стационарной циркуляции океана GOCE (проект ЕКА "Живая планета");

- Ксюша Собчак обозвала Аллу Пугачеву старой ломакой и кривлякой... 

- на Украине возродился старый – 1920-х еще годов – лозунг «Враг – не приезжий рабочий с лопатой, а ненасытный банкир толстозадый».

Одного последнего факта уже достаточно для того, чтобы увидеть просыпание классового сознания в мозгах хотя бы бывших советских украинцев. А если к этому добавить и информацию о массовых протестных выступлениях французов, испанцев, итальянцев и даже извечно покорных немцев против мировой своры элит, то следует признать, что пока обновленный и омолодеваший Вася Поломайкин спал, смердящий мир начал просыпаться.

Лишь в новой России и в СНГ человек выживал и продолжил выживать, как простая скотина в хлеву у нерадивого хозяина. Потому как на бывшей шестой части суши тот, кто не выживает, а просто работает и живет, – и не человек вовсе, а вампир, считают на Руси. Такова уж установка самосознания тамошних народов, укрепившаяся сразу же после августа 1991 года, таков российский и эсэнговский биогеоценоз.

 Вася о перипетиях сознания советского человека по кличке совок не задумывался вплоть до августа 2008 года со случившейся тогда войной России с Грузией. А до своего просыпа 16 марта 2009 года хоть о нравственной и духовной деградации своих соплеменников и знал, но не придавал таким пустякам, мешающим работе над изобретениями, особого значения. Он по-прежнему считал, что каждый человек должен заниматься своим, ему единственному на Земле присущим занятием: эколог – спасать планету от промышленной и техногенной катастроф, изобретатель – усовершенствовать жизнь и быт людей, облегчать им труд, социолог – исследовать человеческое общество и его болезни, лечить вместе с политологом власть имущих от свойственного им профессионального идиотизма. И все вместе, каждый человек в том числе, должны люди делать все человечество все счастливее и счастливее...

Но мир к моменту просыпания Василия Панкратьевича Поломайкина смердел уже так, что даже до самого своего затылка заполненный гениальными  техническими идеями мозг его был вынужден на какое-то мгновение замедлить прогрессивно-мыслительный процесс и обратить внимание на окружающий мир.

- Отечество в опасности! – с печалью в голосе произнес Вася. – Россия больна. Естественный процесс эволюции человеческого сознания в родной моей стране дал сбой. Это значит, что в механизме функционирования самосознания бывших дружных народов произошла поломка. Пришла пора Россию чинить. Иначе придется выбрасывать всю славянскую цивилизацию на свалку.

- Почему именно Россию? – спросите вы. – Ведь весь мир – бардак.

А Вася бы вам ответил:

- Нет, вовсе не потому, что социальная и политическая активность масс в промышленно развитых странах Западной Европы значительно выше отсталой, теперь не только не промышленной, но даже не аграрной, а сугубо паразитической России (распродавать национальные богатства направо-налево, грабя потомков своих, – это и есть паразитический образ жизни нынешних неработающих россиян). Россия – всего лишь деталь всего человечества, огромная деталь, пронизанная одной-единственной транспортной, но незаменимой артерией – Великим сибирским железнодорожным путем, соединяющим Тихий и Атлантический океаны самым коротким способом. Если бы я подарил человечеству свой аппарат по трансгрессии материи на расстояние АТМНАП-6, то наркотики Юго-Восточной Азии переместились бы из вагонов России в мои механизмы, нужда бы нынешнего мирового империализма в колонии по имени Россия отпала бы сама по себе, и страна моя развалилась бы еще на сорок-пятьдесят микродержавок со своими болтунами в ООН.

Но Вася не ответит вам. Потому что вы не задали ему этого вопроса. Да, по правде сказать, он считал, что до такой простой мысли способен додуматься любой осел с двумя классами образования. Его больше волновала в момент просыпа мимолетная мысль о том, что Россия и россияне образца 1870-1901 гг. пыталась (-лись) эволюционировать, начиная с 7 Ноября 1917 года нового стиля, в отрыве от всего человечества, но идея Ленина о том, что социализм в состоянии победить животное начало человека в отдельно взятой стране, было изначально ошибочным и даже порочным. Самая большая и самая богатая в мире страна с самым отсталым умственно и в образовании европеоидным населением надорвалась в семидесятилетней гонке не за счастьем и справедливостью для всех, как первоначально было заявлено, а за материальным благополучием для индивидуумов, как то потребовало от СССР капиталистическое окружение. Страна после искусственно пережитого энтузиазма первых пятилеток и после общепланетной катастрофы Второй мировой войны, прошедшей именно по ее территории, надорвалась и заболела пессимизмом, заразив той же самой разрушительной болезнью и все остальное человечество, кроме разве что всегда бывшего себе на уме Китая. 

К такому выводу пришел проснувшийся мозг величайшего гения всех времен и народов рано поутру 16 марта 2009 года.

Вася лежал  подвале Светлопупинска поверх сколоченных наспех лет так сорок тому назад нар в спальном брезентовом мешке с ватным подкладом 1968 года выпуска, сразу выкинув из головы мысли о великом и вечном, вспоминая уже о другом:

«Чего это мне снилось? Отчего это у меня с просыпа промелькнули именно о счастье России мысли? - думал он. – Зачем мне Россия без Светлопупинска? Зачем планете Земля Россия без Дермищ? Зачем Земле человечество без россиян?»

Но тут пред ним, как по мановению волшебной палочки, или, как черти из омута, возникли привидения подсветлопупинские с траспонратнами в руках:

- Хотим в телевизор!

«Хоть бы с добрым утром поздравили», - с тоской подумал Вася, на миг забыв, что как раз-таки мысли привидения слышат даже лучше, чем произнесенные вслух слова.

- А нам все едино: что утро, что вечер, - заявило длиннобородое Кентервильское привидение, прибывшее в Дермищи в начале 1920-х годов, когда враз обнищавшие после Первой мировой войны английские аристократы распродавали разжиревшим на военных поставках американцам наследство своих предков. Тогда Кентервильский замок разобрали на камни, вывезли в США и установили где-то не то в Охлакоме, не то в Северной Дакоте, не то в Юте. А про привидение забыли. Вот и пришлось ему самому, как истинному джентльмену, воспользоваться услугами торгового флота Ее Величества: пролезать в трюм купеческого корабля, везущего шведские паровозы в красную Россию, а потом, как бомж, скрываясь днем от взгляда людского и от солнца, добираться до готовящегося переименоваться в Светлопупинск города Дермищи, о котором ему рассказывал всякие чудесные истории призрак замка Ноттингем, сам поселившийся после отправки своего замка в штат Калифорния, под замшелым камнем на дороге в Лондон. - Ты нам телевизор давай делай. А то не отстанем. 

Кентервильское привидение было не особенно старым – лет так пятьсот, то есть значительно моложе девятисотшестидесятипятилетнего Кентерберийского привидения, смотрящего на Поломайкина молча и с укоризной. Этот-то взгляд и эти слова двух дальних родственников королей английских, шотландских и ганноверских и подсказали Василию Панкратьевичу выход.

- Хорошо, - сказал гений. – Будет вам телевизор. Сегодня же.

И привидения разом успокоились, разошлись по своим многочисленным углам вздыхать о прожитой ими попусту жизни, о не отомщенных преступлениях, о собственных пакостях, не доведенных до логического конца, о своем бессмысленном существовании между жизнью и смертью, а также о случившейся после отлета Дермищ в космос невозможности попугать какого-либо живого дурака внезапным появлением своим и сорок лет уже как модным для Дермищ вопросом:

- Скажите мне, пожалуйста, как в два часа ночи пройти в библиотеку? – а потом захохотать диким и одновременно морозящим кожу хохотом.

Лишенные после отлета Дермищ в Дальний Космос сего единственного развлечения, привидения и впрямь нуждались в отеческой заботе Международного валютного фонда, Национального валютного резерва США, крупнейших банковских домов Европы и Америки, а также всевозможных благотворительных фондов Отечества, не знающих, куда бы им еще пристроить свои немалые не отмытые деньги – хоть в Азию, хоть в Африку, хоть в Антарктиду, лишь бы не в экономическое развитие и не в товарооборот своих стран.

Но среди них жил великий и честный Поломайкин, о котором каждый призрак знал, что Вася – не политик, а потому его слово твердо: сказал – сделает, не сбрешет, как Ельцин, пообещавший лечь под железнодорожный состав, если рубль девальвирует, но так и не выполнивший обещания своего, пережив и девальвацию, и дефолт 1998 года, и почетный уход на пенсию, где и околел от белой горячки всего лишь, а не от колес паровоза, как заждавшийся его призрак Анны Карениной, обитающий, кстати, тоже в подземелье Дермищ.

Вася, наскоро перекусив сухим пайком, выданным ему Гитлеркапутовым при прощании, запив еду тремя чашками чая без сахара, принялся за дело.

Во-первых, он быстро смонтировал несколько микро видеокамер, укрепил их на месте голов валявшихся вот уже несколько лет без дела роботов-телеметристов, способных выискивать в пространстве наиболее эффектные ракурсы, отправил их в бывшее атомное убежище, где уже были убраны ими же деревья и сельскохозяйственные растения и установлены всевозможные пластмассовые и картонные декорации – от пляжей Майами до суровых арктических пейзажей острова Врангель. Роботам велел Вася самим осмотреться в новом павильоне, определить будущие точки съемки.

После этого наш гений наспех спаял схему приемника всех передач от вышеназванных камер, а провода от него присоединил к автоматическому монтажеру. Последним штрихом было присоединение проводами, добытыми из все того-то рюкзака с разноцветными кабелями высокого напряжения ко всей этой системе электроники и к розеткам выхода электроэнергии все еще работающей в погребе заброшенного теперь и заросшего кипреем да дикой малиной дома Васиной бабушки в Замухрышкино-Можайкино.

По селекторной связи Вася объявил готовность номер один, отсчитал положенные для такого случая в обратном порядке десять секунд  и...

... нажал кнопку.

В телестудии-бомбоубежище случилась куча мала доброй полторы тысячи привидений, рванувшихся к телеобъективам, а Вася, перекусив еще раз, прилег отдохнуть. Ибо хотя он физически  не очень-то и устал, но психическая нагрузка от охватившего его помолодевший вновь организм напряжения, сконцентрировавшегося в битком набитом закрытом помещении подземелья от приготовившихся к демонстрации протеста привидений, давала о себе знать. Вася решил сначала выспаться, а потом покинуть это место, вернуться к людям.

 

***

 

Мир смердел, как следует смердеть сообществу, вслух заботящемуся о благе всех, но на деле не обращающему внимания на проблемы отдельных личностей. С победой в августе 1991 года Великой криминальной революции, в России ничего фактически не изменилось после 1917-го года, и к 2009-ому:

- банда зажравшихся старых пердунов в Кремле заменилась бандой молодых ненасытных засранцев;

- КПСС сменила имя на «Единая Россия» и прочие аналоги в СНГ;

- как были соцреспублики сатрапиями Москвы по сути своей, так и остались в качестве якобы суверенных государств;

- как существовал класс социально избранных подонков в стране и класс угнетенных, так и остались существовать они же, только эксплуататоры стали значительно богаче и наглее прежних советских, а плебс бывший советский насквозь обнищал и принялся неуклонно вымирать.

- даже социальные привилегии и льготы власть имущих и чиновников, бывшие предметом особой критики в период перестройки и способствовавшие свержению советской власти, остались в России незыблемыми.

- ничего не изменилось в странах СНГ, кроме сути: уголовные преступники получили право властвовать над народами вполне легально, на теперь уже на новозаконных основаниях.

Ибо: НЕ МОЖЕТ ВЕЧНО СУЩЕСТВОВАТЬ ВЛАСТЬ, ПОПИРАЮЩАЯ САМОЙ СОБОЙ ДЕКЛАРИРУЕМЫЕ ПРИНЦИПЫ. Именно потому сгинул Советский Союз, и придет время, когда сгинет нынешняя Криминально-олигархическая Россия.

Великий Поломайкин знал это изначально, едва ли не со дня рождения, то есть еще при Сталине и при СССР, а потому в перестроечных толповерчениях не участвовал, мирно работал над усовершенствованием научно-технической революции, и только...

О том ли снилось Васе, о другом ли, и не важно теперь. Важно, что проснулся он, так и не выспавшись, от ощущения неуютности и доносящихся до его ушей очень тихих перешептываний. Поломайкин приоткрыл один глаз – и увидел добрую тысячу привидений, заполонивших все пространство его мастерской, налезающих друг на друга, проникающих друг в друга, висящих на потолке вниз головами, а то и вовсе без голов. Среди них появилось много новеньких:  как те же обезглавленные Мария Стюарт, Людовик Шестнадцатый с супругой Марией-Антуанеттой, Робеспьером и Дантоном, и вообще выглядывающих черт-те-знает откуда всевозможных неупокоенных душ. В принципе, здесь могло бы их вместиться добрый миллион или даже больше, но было только с тысячу двести штук пока, не больше. И весь этот полк перешептывался, пялясь в  экран старенького черно-белого лампового «Рекорда», стоящего на столярном верстаке, на котором трехклассник Вася соорудил свою первую табуретку и ощутил первый в своей жизни поцелуй губ школьницы Светы Котик.

«Ведь могли бы привидения и мысленно общаться, - подумал Вася раздраженно. – Какого беса им надо вслух болтать?»

Небольшой экран телевизора рябил от изображения другой части – около пяти сотен – привидений, оказавшихся в зоне видимости то и дело переключаемых телекамер: вот царь Горох с проглядывающим сквозь него поэтом Иосифом Бродским, вот глубоко несчастный Иван Васильевич, ложно прозванный потомками Грозным, вот возвеличенные ныне до небес упыри и кровопийцы Чингис-хан, Бату-хан и Тамерлан, вот проткнули друг друга остренькими бородками строители-неудачники  социализма Ленин, Троцкий, Каменев, Калинин, вот сбились в единый ком и все еще косятся на них Николай Васильевич Гоголь, Розанов и философ Булгаков. Другой же Булгаков – писатель-сатанист_, наркоман и многоразовый клиент правительственного санатория Барвиха, в течение двадцати лет отвечавший за репертуар главного театра СССР МХАТ-а, но при этом официально называемый «главой литературной оппозиции», выглядывал из-под хвоста между лохматых ног призрака козлоподобного древнегреческого бога Пана, выигравшего в «тычку» право сидеть верхом на классике новорусской литературы редкобородом Солженицине.

Здесь же были: вечно лижущий лживым языком своим раскаленную сковородку Хрущев; не расстающиеся со своими трубками Сталин и Черчилль; сидящие в инвалидных креслах-каталках Рузвельт и Трумэн; пронзенные осиновым колом сквозь зад зачинщик «охоты на ведьм» сенатор Маккарти и первый директор ФБР США Гувер; танцующая в одиночку мазурку с ведром слез в правой руке Бедная Лиза. И многие, многие другие.  

«Откуда эти-то взялись? – удивился Поломайкин. – Не было их никогда в Дермищах. Ни при жизни не приезжали, ни после смерти здесь мне не встречались. Их еще только не хватало. На фиг они тут нужны?»

Находящиеся в лаборатории призраки ему не ответили. Все были погружены в лицезрение отсутствующих на телеэкране событий и вслушивались в невообразимый ор на сотнях языков, слышимых лишь ими, ибо звук в аппарате был выключен, чтобы не мешать Васе спать.

Лишь Отец народов медленно вынул призрачную трубку из призрачных губ, и спокойно, не спеша, ответил:

- Мыр тэсэн, таварыш Паламайкын. Слух о твоей тэлэстудии для мёртвых облэтэл вэсь свэт. Мы ждом прыбытия ещо нэсколькых мыллыонов прызраков. Прызраки всэх стран соэдинайтесь! Ныкто нэ забыт, нычаво нэ забыто!

Только сказал об этом Сталин, как вдруг из табакерки в руке дьячка из «Вечеров на хуторе близ Диканьки» как выскочит толстомясый черт, да как закричит:

- А вот и хрен тебе, главный злодей и тиран Советского Союза! Я повелел всё забыть! И предать Анафеме! Всех! И героев Гражданской и Отечественной войн, и героев пятилеток, и героев-пионеров, и героев-целинников, и просто порядочных людей! Законодательно! Отныне и на веки веков! Да здравствует Святой Мальтийский крест и я - офицер Мальтийского Ордена!

- Тьфу-ты, мелкий бес, - с брезгливой улыбкой на породистом лице произнес призрак Мефистофеля. – Слуга жидов-банкиров.

С этими словами повелитель Ада слегка двинул красным своим мизинцем – и Борис Николаевич Ельцин стремительно всосался ему под ноготь. – Смотреть мешает... – и переместился внутрь телеэкрана.

А призраки всех времен и всех стран всё прибыли и прибывали в подвалы Дермищ. Большинства их Василий Панкратьевич и не знал. Ну, как тут, например, разберешься: кто из фараонов Рамзес 17-й, кто Хеопс Единственный, а кто Масол 26-й, когда прибыла древнеегипетская делегация всем своим списочным составом из двух тысяч семисот тридцати шести только мумий, не считая умерших в битвах от ран или изрубленных заговорщиками фараонов? Тут даже у знавшего по именам всех своих гвардейцев императора Наполеона голова пойдет кругом. Да она у него, кстати, и так была свернута набок – подглядывал поганец под юбку неосторожно взлетевшей к потолку Леди Гамильтон .     

- Вернём историческую справедливость! – закричали с экрана телевизора призраки. – Отменим алименты! Амнистируем всех преступников! Казнить посмертно всех несогласных! Выкинуть из адовых сковородок!... Нет,  набить ими всеми одну сковородку – самую горячую! Спасти Отечество от безродных космополитов! Да здравствуют безродные космополиты! Искоренить коррупцию! Повысить налоги на взятки!  Казнить нельзя помиловать! Разрушить дом, придушить ребенка, срубить дерево! Освенцима на них нету! В одном черном-пречерном лесу чернела черная-пречерная собака... Хвать за яйца! А их нету! Ха-ха-ха! Если б море было пивом, стал бы мир совсем счастливым! Если б море  было водкой, стал бы я луженной глоткой! Выборы, выборы, выборы! Все кандидаты пидоры!

Вася понял, что он здесь лишний. В подвалы Дермищ пришел новый порядок - новорусский – порядок призраков прошлого. Теперь тут никто не будет жить настоящим и будущим, все станут, как и наверху, проклинать отцов и матерей своих, дедов и бабушек, прадедов и прабабушек – всех тех, кто породил их на свет и старался сделать все для того, чтобы жизнь их потомков стала лучше, счастливее и краше. Страна предателей... подземелье предателей...

Василий Панкратьевич молча вылез из спальника и направился сквозь армаду привидений к зеркалу, висящему над умывальником, – перед ним он по утрам брился.

Из слегка замутненного стекла, не отражавшего призраков, смотрело молодое, не нуждающееся в пене и бритве лицо с лохматой шевелюрой на вчера еще бывшей там лысине. Одежда висела на плечах мешковато и явно была размера так на четыре больше нужного.

- Скорость омоложения увеличивается, - произнес Вася вслух, но исключительно для себя. – Вот еще одна причина делать отсюда ноги. И чем быстрее, тем лучше.

С этими словами он натянул лямки своего незаменимого рюкзачка на  плечи, и направился по переполненному и со все прибывающими привидениями подземелью в сторону того самого выхода, что обнаружили пионеры-следопыты в крутом берегу реки Вонючки лет так семьдесят назад, когда река заслуженно звалась Светлой. 

- Куда прешь? – проворчал встретившийся ему Гитлер, о чем-то до этого оживленно беседовавший с Геббельсом и Черчиллем. – Совсем обнаглела низшая раса.

Вася отвлекся на эту реплику, желая что-то сказать язвительное величайшему злодею двадцатого века, но вдруг подумал, что это всего лишь призрак, и раздумал огрызаться. Потому-то и не заметил, как вслед за ним проскользнула в сторону выхода тень...

 

***

Когда здесь было отмечено, что исчезновения Дермищ не заметил на планете Земля никто, то это не совсем правильно. В тот раз речь шла лишь о глуповской областной администрации, уже приловчившейся на выборах отчитываться перед Москвой о тамошней стопроцентной явке избирателей и о поголовном голосовании дермищевцев именно за тех, на кого им укажут из Глупова. В армейских же списках после бунта военной части под командованием Гитлеркапутова все дермищевцы поголовно были признаны к военной службе непригодными, а потому и все военкоматы вычеркнули тогда еще Светлопупинск из числа городов, обязанных высылать на Северный Кавказ своих детей на умерщвление там и на истязания. А больше кому нужны провинциальные города России после полной прохватизации оных, растаскивания основных фондов и установления там режима одичания?

Никому.

Кроме недремлющего ока врага истинного и исконного, вечного, можно сказать, и даже неразлучного с Россией, как Аякс с Полуксом, как ямб с хореем, как Босфор с Дарданеллами, как Фома с Ерёмой, как Христос с Искариотом, как Москва с Кремлем, как Джин с лампой, как Юлиус Фучик с петлей на шее, как песня с мелодией, как доллар с массонискими знаками. Догадались о ком речь? Конечно же о заклятом друге новорусской власти – Соединенных Штатах Америки с их небоскребами, с бессмысленно длинными машинами на какую-нибудь одну важную задницу, с банковской системой, зависящей исключительно от незаконно функционирующего так называемого валютного резерва, печатающего бумажные деньги, как туалетные свитки, с ФБР, с ЦРУ, с Мэрлин Монро и с зелеными беретами. Великая страна, страна великих возможностей, страна Морганов, Рокфеллеров, «Ролс-ройсов», «Макрософта», электрических стульев и хот-догов.

Именно работающие в автоматическом режиме американские спутники-шпионы обнаружили исчезновение с территории вымирающей России небольшого старинного городка Дермищи в неурочное для этого время, передали те сведения в Пентагон – и заокеанские генералы задумались о случившемся недоразумении весьма основательно. Ибо города и более мелкие населенные пункты этой страны, согласно планов стратегических институтов при начальнике штабов армии США, должны были исчезать с территории новой России строго по графику, утвержденному еще президентом Картером по регламенту: сначала сибирские и дальневосточные, потом верхневолжские и северо-западноевропейские, затем средневолжские и севернокавказские... и так далее. Исчезновение же поселка городского типа Дермищи, да еще внезапное, не входило в стратегические планы друзей России. Дермищам следовало вымереть естественным образом ровно через пятьдесят три года с тем, чтобы спустя еще восемь лет на развалинах этого бывшего города обосновалось племя русскоговорящих троглодитов монголоидной расы. И вдруг городок сам по себе исчез...

Серое же пятно на месте Дермищ из космоса было незаметным – оно мимикрировало и казалось естественным продолжением окружающего Дермищи унылого, зачуханного ландшафта. Это ли явление природы, оптический ли обман тому виной, но исчезновение Дермищ аналитиков Третьего Отделения штаба НАТО озадачило особенно: был город – и нет его. Как в сказке! Президент США Обама сделал запрос президенту Медведеву:

«Какого чёрта? Куда делся целый бывший город?» 

Обнаглевший в период мировой рецессии глава страны -сателлита ответил хозяину:

«А не твое дело», - и принялся подготавливаться к предстоящей встрече «большой двадцатки», недоумевая про себя:

«Почему не двадцати двойки или не девятнадцатки? Правильнее было бы пригласить двадцать одну страну. А так получается недобор. Толку от этой встречи не будет – это ясно. К тому же жратву обещают завезти из супермаркетов, чтобы не дразнить журналюг. Путина вон какими разносолами угощали на совещании великой восьмёрки! Но обещают втихую  притащить в спальню каких-то особых лобстеров. Так что ехать придется», - и про Дермищи забыл.

Натовские же аналитики, исследовав письмо президента России на вкус, на цвет, запах, на химические составляющие, пришли к выводу, что хитрые и злонамеренные русские долгое время изготавливали в наисекретнейшей из всех военных частей Гитлеркапутовград, что под селом Можайкино, носящей в США свой секретный номер 1917 и возглавляемой якобы изменником, а на самом деле величайшим из организаторов шпионских сетей, родным внуком Феликса Эдмундовича Дзержинского генерал-майором Гитлеркапутовым то самое супероружия, о котором всю Вторую Мировую войну грезил Гитлер. Исчез город, в котором, по сведениям всех мировых разведок, проживал до последнего дня величайший из умов планеты, великий изобретатель, автор огромного количества самых секретных изобретений и друг генерал-майора Гитлеркапутова Василий Панкратьевич Поломайкин.

Что прикажете делать начальнику военных штабов США?

Конечно же, он обратился к президенту своей страны с просьбой послать в таинственное место на карте Восточно-европейской низменности особый отряд с особой и таинственной миссией, о сути которой не должен знать ни сам начальник всех штабов, ни новый президент США Барак Обама, а только непосредственный руководитель операции, который должен осуществить ее успешно и лишь после этого доложить начальству о проделанной работе. Ну, а случится задания отряду не выполнить, козел отпущения всегда есть – тот самый же начальник особого отряда, которого и предадут закланию: не расстреляют, конечно, а отправят на заслуженный отдых куда-нибудь консулом в страну поспокойнее, где традиционно любят американцев больше, чем собственные правительства, и где он не сможет опубликовать с вои мемуары, даже если ему заблагорассудится засесть за компьютер.

На том и порешили. А почему бы и нет? Ответственности же никакой.

Выделил Конгресс США десяток миллионов долларов, взятых из карманов американских налогоплательщиков, на секретную операцию на территории России, знать о которой никому из конгрессменов не позволено. Половину полученной министерством обороны суммы генералы разобрали для личных нужд, на остальные деньги закупили кое-какое оборудование, заплатили двум десяткам добровольцев подъемные, заплатили за них страховки в престижнейшей из страховых компаний «ЭйДжи», да и забросили все это вместе на территорию России через практически не охраняемую с 1991 года границу.

 

***

   

Потому-то именно в то время, когда Поломайкин шел по лабиринту дермищевского подземелья, размышляя о том, что:

«... мужской мозг содержит больше серого вещества, чем женский, процентов так на 10-15, и в процессе мышления задействует его в 6,5 раза больше. В женском мозге преобладает белое вещество, женщина задействует его в 10 раз больше. Таким образом, женщина «думает» белым веществом, а мужчина - серым. Из серого вещества мозга состоят центры обработки информации, белое вещество обеспечивает взаимодействие этих центров. Базовый генотип мужчины и обезьяны-самца совпадает на 98,4%, составляя разницу в 200 генов - всего 1,6%. А генетическая разница между мужчиной и женщиной 5% - 500-600 генов!..» - на противоположном берегу Вонючки обустроился в засаде снайпер.

Человек этот – если можно считать человеком профессионального убийцу, получающего жалование за то, что лишает других людей жизни, числился в послужных списках стран НАТО, СЕАН-а и ОСЕАН-а снайпером абсолютным, то есть не знающим ни промаха, ни чувства вины, ни сострадания, ни наказания, ни совести. Не имел он ни постоянной фамилии, ни имени, ни отчества, ни года рождения, ни места рождения, ничего другого из паспортных данных, кроме пола – кажется, мужского, а может быть и нет. На одежде его не было ни одной метки, носки были безукоризненно свежие и самосгорающиеся после снимания их с ног, не имел он ни лица, ни личного дела в отделах кадров, ни жены, ни детей, ни родителей, ни близких, ни дальних родственников, ни ключей от квартиры, ни даже хобби.

Это был абсолютный убийца, профессионал до мозга костей, ибо все вышеперечисленное он на самом деле имел, но имел в таком огромном количестве и так часто менял это все, что спустя очередное убийство уже забывал о предыдущих своих данных в паспорте, о родственниках, о половой принадлежности и так далее по кругу. Помнил он только счета свои в швейцарских, люксембургских, коста-рикских и прочих обшорных банках. Об остальном знать он не считал нужным.

Потому что истинный и абсолютный снайпер должен быть абсолютно беспристрастным, способным убить и свою мать, и своих детей. Он не имеет права не только оглядываться, но даже на миллиметр скашивать глаза в сторону, его долг – смотреть строго вперед, в прицел, чтобы в нужный момент, ни мгновением раньше, ни мгновением позже, мягко нажать на курок, а потом, даже не глянув на дело своего указательного пальца, уходить на заранее заготовленные позиции, тут же забыв и лицо лишенной телесной оболочки «мишени» и все сведения из досье на нее.

За тело лица, которое появится на крутом берегу реки Светлой Вонючки сразу под тем местом, где должен стоять странный град Дермищи-Светлопупинск, снайперу обещали перевести на счет его в сомалийском банке «Аль-Жиздра» 126 с половиной миллионов долларов – сумму, оставшуюся после вычета подоходных налогов в пользу государства США.  Эти призовые деньги были выделены на осуществление операции с секретного счета ЦРУ в обход решения Конгресса США. Тело «мишени» заберут другие, сидящие на поляне в соседнем лесу в засаде рядом с супервертолетом НАСА; дело абсолютного снайпера – вовремя нажать на курок. Так сказал руководитель операции полковник военной разведки Вальтер Скотт, который на самом деле был бригадным генералом Джошуа М. Виннером из штата Мичиган, где он до 1989 года служил начальником секретной службы при секретнейшей лаборатории, занимающейся изучением останков космических пришельцев, то и дело вылавливаемых американцами на просторах всей планеты Земля, но в основном в Антарктиде.

Но за мгновение до того, как появилась в прицеле супероптической супервинтовки светлейшая в истории человечества голова Васи Поломайкина, произошло то, что коренным образом изменило весь ход проводимой наисекретнейшей и наиважнейшей в истории США операции по спасению человечества от двукратного уж спасителя человечества.  И здесь мы сделаем паузу...

 

***

 

Потому что для того, чтобы понять, что же на самом деле произошло в это самое мгновение, равное одной десятитысячной секунды, следует сначала понять, что такое есть снайпер истинный, снайпер абсолютный, снайпер идеальный, то есть то самое око, что уперлось взглядом в супероптический прицел, а палец прижало к спусковому крючку супервинтовки, не дающей никогда осечек. Итак, вдумайтесь в следующее:

1. Если цель – это муха, сидящая на теле слона, то абсолютный снайпер видит только муху, но совсем  не видит слона. Если цель – слон, то абсолютный снайпер не видит ни мухи, ни кучи дерьма, прилипшего к боку слона.

2. Если абсолютный снайпер целит в мишень в стрелковом тире, то он стремится к цели всей душой и всем существом своим так, что для него не существует ничего, кроме самого центра мишени, ее «яблочка», для него просто-напросто нет и быть не может отвлекающих его внимание концентрических кругов типа «девяток», «восьмерок» и тем более «двоек» и «единиц». Он зрит в «десятку» – и только.   

3. Если абсолютному снайперу велено заказчиком стрелять «мишени» в плечо – он стреляет прямо в плечевую кость, ибо анатомию знает досконально; если хотят, чтобы он попал в ногу – то снайпер попадает строго в коленную чашечку; если прикажут стрелять в  сердце – снайпер попадает прямо в левый желудочек живого насоса. А контрольный выстрел всегда производит в голову.

Вот три основных качества абсолютного снайпера, все остальное – мелочи и производное: абсолютный снайпер, например, должен лежать в засаде непременно не шевелясь, может  навалить хоть полные штаны, но не пахнуть, может пить болотную воду или водичку из козлиного копытца, да хоть даже собственную мочу, но не выдавать своего присутствия «мишени» либо охотящемуся на него снайперу противника. И все время следует бдить, моргая в четыре раза реже нормального человека, дыша мелко и экономно, почти не потребляя воздуха. У абсолютного снайпера никогда не затекут от долгого лежания шея и плечи, никогда не запершит в горле и не засвербит в носу. Его насмерть могут заесть муравьи, к нему залезут в глаз мошки, а в ухо вползет уховертка либо таракан, но он не издаст ни звука от переносимых мучений, мужественно сдохнет, но не выдаст место засады своей.

Снайпер – это не искусство, это – патология. Если абсолютный снайпер по какой-нибудь самой невероятной причине промахивается, то есть посылает пулю в сторону от «яблочка» на сотую долю миллиметра, он тотчас чувствует себя обнаруженным, униженным и обгаженным одновременно. Промахнувшийся абсолютный снайпер – это уже неврастеник, дисквалифицированный полуидиот, ибо даже потерявший человеческий образ олигофрен выглядит лучше него. Если же абсолютный снайпер промахивается на целый сантиметр, то он тут же перечисляет все свои сбережения в ближайший благотворительный снайперский фонд и делает сам себе харакири.

Если же абсолютный снайпер после промаха не делает себе харакири, то ему разносит пулей мозг другой абсолютный снайпер. Ибо такой основной закон, Конституция, так сказать, человекоубийства, как такового: снайперов, даже абсолютных, быть должно численно больше, чем совершенных ими промахов... хотя бы на одного.    

Лежащий на низком берегу Вонючки военнослужащий НАТО был именно таким абсолютным снайпером, высоко зарекомендовавшим себя во всех военных конфликтах последних пятнадцати лет, служа миротворцем в Югославии и стреляя там в сербских детей, служа в Ираке, где целями его были и сунниты, и шииты, служа в Афганистане, где особенно приятно было ему стрелять по красивым женщинам племени пушту, служа в Турции, где любимым развлечением его было пулять по свободолюбивым курдам, служа в Сомали, в Центрально-Африканской республике и еще черт-те где, куда его то приглашали, то посылали богатые сторонники демократических преобразований во всем мире. Не был он только на Луне, да и то потому только, что с 1969 года «мишеней» туда не отправляли, командировочных, суточных и премиальных снайперам там не платили.

Абсолютный снайпер лежал на брюхе внутри бронежилета поверх сырой ранневесенней земли, пахнущей чем-то смутно знакомым ему и давно забытым, а на самом деле всего лишь раздавленным коровьим дерьмом, на которое он плюхнулся еще с ночи – два раза в неделю вдоль этого берега в поисках корма гонял старый дед Холмогоров из села Ломоносова здесь свою корову. Запах мешал, отвлекал память на постороннее. А все потому, что именно борьбе со знакомыми запахами в снайперской школе не уделяли должного внимания – консультант по запахам был горожанином в пятом поколении, потому о специфике вони коровьих лепешек не знал ничего. Но профессионал полузнакомое смердение терпел, он даже не обращал внимания на невероятно настырную, проснувшуюся после зимней спячки муху, ленивую и вялую, также услышавшую родной ей запах и в недоумении бродящую по бровям абсолютного снайпера, носу и даже по глазу в поисках говна.

Снайпер настолько слился с окружающим его пейзажем, что был незаметен даже с космических спутников-шпионов, специально настроивших свою следящую аппаратуру именно на это место на планете Земля, где лежал снайпер, а также был не видим и с самолётов ВВС России, бесцельно ожидающих с 1991 года внезапного вероломного нападения со стороны невдалеке находящегося от города Светлопупинская остатка СССР в виде военной части под командованием генерал-майора Гитлеркапутова. Не видели убийцу и разнопланетяне с летающих тарелок, следящих за спутниками-шпионами США и самолетами России, как и не замечали абсолютного снайпера и жителей созвездия Тау-Кита, следящие за тем, что происходит на планете, породившей великого Васю Поломайкина, внезапно исчезнувшего с их радаров и телескопов. Только при помощи ультрафиолетовой съемки сверхвысокой точности и огромной мощности наблюдатели НАСА обнаружили слабо светящийся раскоряченный человеческий силуэт с кустом шиповника на голове, под корнями которого пряталась супервинтовка с оптическим прицелом.

А все дело было в супермаскировочном костюме типа «Хамелеон», придуманным лет так тридцать тому назад все тем же Васей Поломайкиным для кабаньей охоты, в СССР так в производство и не запущенным, но украденным из павильона «Охота» на ВДНХ великим американским разведчиком-шпионом Харизматовым Джоном-Дзе Дуном из племени апачей. Масхалат этот полностью мимикрировал по отношению к той почве, на которой лежал одетый в него человек, но с условием, чтобы он нет-нет, а изредка... как бы это поделикатней назвать... подпёрдывал. И целых пятнадцать минут, пока все спецслужбы и разведки Земли и иных планет разыскивали абсолютного снайпера, никто, кроме операторов инфракрасной аппаратуры, его действительно не видел на неширокой пропаханной полосе, тянущейся вдоль реки Сетлая Вонючка по противоположному от светлопупинску берегу...

Тут надо отвлечься, чтобы объяснить, откуда взялась эта самая полоса.

Пропахал ее еще с прошлой – 2008 года – осени трактор С-100 прицепленным к нему трехлемешным плугом, по дороге из села Терпигнорево (бывший совхоз-миллионер имени Ленина) в село Пустопорожнее (бывший колхоз-миллионер имени Валерия Чкалова). У трактора того вот уже три года как гидравлика вышла из строя, вот и таскался тракторист Юрка Отрепьев с опущенными лемехами по одной и той же дороге по несколько раз в год, делая по 140 километров в одну сторону.

Юрка был лицом знаменитым на всю Глуповскую область. Раньше был он обычным трактористом-орденоносцем и  умеренным пьяницей, а теперь стал обладателем свинарника на сто голов, трех коров и дома-пятистенка, за которыми ухаживала его жена. Сам же Юрка мотался по селам Глуповской области на единственном оставшемся на ходу на 159 тысяч квадратных километров тракторе, пахал землю под озимые да яровые, под капусту да под укроп с петрушкой. Картошку, огурцы и помидоры глуповцы сажали в выкопанные лопатами лунки, и потому в тракторе не нуждались, а о существовании других сельхозкультур и вовсе забыли со времен исчезновения здесь советской власти. В работе по хозяйству Отрепьевых принимали участие, кроме жены Юркиной Марины, еще и 14 наемных работников, поочередно любивших ее в дни и месяцы отлучек Юрки, случавшихся чрезвычайно часто.

Потому что трактор Отрепьева никогда не ломался и даже не скрипел, если его не успевали смазать вовремя наемные работники. Все прочие 2683 сельхозмеханизма области за годы перестройки и после нее либо рассыпались в прах, либо двигались от случая к случаю с многочисленными поломками-остановками-ремонтами при этом, да и то не далее трех километров от МТС с рухнувшими крышами и с растасканными по домам окнами и воротами. 

Причина чудесного существования отрепьевского С-100 заключалась лишь в том, что Юрка в первый раз сломал его сразу же, как только получил механизм на базе облсельхозтехнике в дни опубликования горбачевского Закона о кооперации. Но на следующий же день починил. Будучи назначенным в тот день начальником ремонтных мастерских совхоза имени Ленина, решил тогда он съездить на только что полученной совхозом бесплатно махине высотой с двухэтажный дом в гости в родной Светлопупинск, дабы проведать там двоюродную бабушку свою Евлампию Глинских – старуху весьма вздорную, но добрую, а потому сердцем отходчивую. По пути, конечно же, назюзюкался из захваченных с собой двух бутылок водки без закуски – и на самом въезде в Светлопупинск перевернулся с моста прямо в речку Вонючку.

Будь то трактор поменьше, так и остался бы лежать «железный конь» на дне да в иле, ржаветь да потихоньку разрушаться, как лежат и истекают ржавчиной миллионы подобных жертв пьянства на днах рек и болот всего бывшего Советского Союза. Но С-100 был слишком великим по размеру и не смог скрыться в грязной Вонючке с головой, то есть с кабиной. Он торчал из сизой с разноцветными разводами жидкости, именуемой в отчетности рыбной и водной инспекций водой, а в народе грязью, как минимум одноэтажным домом... и даже с полуподвалом. Потому укрыть от завистливых глах сплетников и членов проверочных комиссий погубленное достояние совхоза имени Ленина не было никакой возможности.

Вытащить трактор мог, конечно, вертолет МИ-сколько-тотам, который использовали при возведении плотин, для переноса нефтяных вышек через тундру, для тушения лесных пожаров и для водружения многотонных дымоуловителей на гигантские трубы тогда все еще работавших заводов СССР. Но где их в Светлопупинске возьмешь, такие вертолеты? Час полета этого чудовища равен фонду месячной зарплаты бригады ремонтников светлопупинского плодоконсервного комбината. Вытащишь трактор – и оставишь шесть семей без средств к существованию. Да и в городской казне не было свободных столь  значительных сумм – городской техпромфинплан был чрезвычайно жестким, не хватало свободных денег даже на карманные расходы тогда еще председателя горисполкома Саши Погостяна и его супруги, а также его заместителей и четырех секретарей горкома партии – первого и других...

Вот и пришлось Юрке Отрепьеву, прозванному в городе с детства еще Юшкой, идти на поклон к заклятому другу детства своему Ваське Поломайкину, тогда еще и не академику вовсе и не Герою Социалистического Труда, а всего лишь бывшему рядовым мастером по ремонту оборудования Светлопупинского плодоовощного комбината.

- Привет, Юшка, - обозвал Поломайкин обидным прозвищем Отрепьева, едва тот только появился на пороге его полуторакомнатной «хрущевки». – Это ты вчера сверзился с моста?

- Ага, блин, я, - слабо пошевелил все еще пьяным языком опухший от водки Юрка, пялясь во все глаза на живого гения, которого он с детства помнил, как обычного своего пацана. – Хреновый трактор достался: то поломка, то мост кривой. Вытащи, а? А то, блин, директор меня с Доски почета снимет... – икнул, и добавил. – И, блин, премию отберет. Жена моя знаешь, как меня за это?! – передернулся, как от озноба. – Ого-го-го!

- Ты что, дурень, пьяный вчера был? – спросил Вася с искренним удивлением в голосе. Сам он никогда за руль в нетрезвовом состоянии не садился, а потому наивно считал, что и все его знакомые транспортные трезвенники.

- Да ты что, Вась! – привычно разбрехался Юрка, словно на профсоюзном собрании. – Ты ж меня знаешь!.. Я ж ни-ни...! Как стеклышко.

- А сегодня что? – поморщился Вася от запаха пахнувшего на него перегара.

- Так ведь с горя, Вася... – вздохнул Юрка. – И с радости – бабушку проведал... ик... двоюродную..   

- Так, так, так, - произнес Вася задумчиво. – Понятненько... – уселся на стуле своем поудобнее и потребовал. – А теперь слушай меня внимательно.

Отрепьев согласно кивнул. Он ожидал головомойки и беседы о нравственности, будучи готовым терпеть эту пытку часа даже два... а то и три. Ибо за потерю премиальных, а то и тринадцатой зарплаты жена ему и впрямь всю плешь проест. Так что болтовню о вреде пьянства и о морали строителя коммунизма выслушать было легче.

Но Вася сказал совсем другое:

- Трактор я тебе вытащу в два счета. Но за это...

Юрка прикинул в уме:

«Два пол-литра. Или даже три... – и вздохнул. – Что ж... Сговоримся».

- За это, - продолжил Вася, - ты дашь мне слово, что не возьмешь отныне в рот ни капли спиртного.

- Даю! – тотчас радостно вскричал Юрка, дотоле обещавший жене и сослуживцам несчетное число раз бросить пить, ибо обещать все-таки дешевле, чем расплачиваться целыми двумя бутылками сорокаградусной.

- И трактор починю, - улыбнулся в ответ Поломайкин. – Но отныне, как только ты спиртное к пасти своей поднесешь, трактор тут же и сломается. Договорились?

Окрыленный надеждой на получение тринадцатой зарплаты, премии и оставление собственного портрета на Доске почета Юрка ударил с Васей по рукам.

Пока Отрепьев топил баньку при отчем доме и слушал сетования двоюродной бабушки по поводу пьяниц-светлопупинцев  вообще и внучатого племянника своего в частности, Вася при помощи как раз накануне изобретенного им антигравитационного аппарата АСАОПП-1 вытащил на глазах изумленной толпы земляков своих железную четырехколесную махину С-100 на правый берег Вонючки, а потом, не обращая внимания на оглушительные аплодисменты и требования многих тысяч глоток обмыть свершившееся спасение сельскохозяйственного монстра, влез внутрь все еще истекающего грязной водой агрегата, и стал чего-то там крутить и ввинчивать. 

К тому времени, как Юрка в баньке дедовской помылся, переоделся в чистое, и раскрасневшийся, пылающий здоровьем и благодушием, захватив бутылку «Столичной», полбулки хлеба и два двухсотграммовых стопаря, явился к берегу у моста, Вася уже не только нахимичил что-то там внутри С-100, но успел еще и завести его, обслушать, обстукать молотком, словно доктор больного, и даже довольно усмехнуться в тогда им носимые усы «а-ля венгерский гусар».

- А ты что это с бутылочкой приперся? – удивился Поломайкин, глядя на друга детства с явным укором в глазах. – Мы ж договорились, ты слово дал: с этого дня ни-ни.

- Так ведь... обмыть только... - растерялся Отрепьев. – Как полагается. Чтобы работал.

- Кем это полагается?

- Так это... – принялся переминаться с ноги на ногу Юрка. – Всеми.

- Так это значит, все, - кивнул Вася в сторону изрядно пополнившейся зеваками и желающими нахлестаться на халяву бездельниками толпы, - вытащили трактор и починили его?

- Нет, - замотал, в ужасе вытаращив глаза, Юра. – Ты это. Ты вытащил, - ибо испугался Отрепьев, что Поломайкин, как вытащил трактор из реки, так его туда и скинет, если увидит, что друг его неблагодарен, хотя все еще не мог никак понять, чем же это он успел обидеть Васю. Ну, не помог, конечно, но Вася ведь и сам справился. Да и народу вокруг вон сколько, всякий согласится подсобить, только стакан предложи.

- Ну, раз я вытащил, то слушай внимательно меня, а не всех, - сказал тогда Вася. – Ты не будешь обмывать трактор сегодня. И завтра не будешь. И вообще никогда не будешь пить никакого алкоголя. Потому как слово дал, а слово мужское – скала. Я ясно выразился?

- Так... ясно, конечно, - кивнул Юрка чисто рефлекторно, и при этом привычным движением рук выбил пробку из бутылки и, булькнув водки в стакан, поднес его ко рту. – Дай Бог не последнюю!  - сказал.

Мотор трактора, дотоле звучащий тихо и мелодично, словно песню про любовь пел, тотчас застучал с перебоями и чуть было не заглох.

Толпа ахнула, отшатнулась назад.

- Дьявол, блин! – выдохнулось из сотен глоток. – Колдовство на фиг! – вырвалось из тысяч ртов. Несколько баба завизжало, сотни три заголосили, а с десяток повалилось в обмороки. У Нюшки Дорофеевой случился досрочный родимчик, пришлось увозить в больницу, а с Галкой Ивановой приключился приступ эпилепсии – так и скончалась бедняжка с пеной у рта под ногами не обратившей на ее судороги и крик толпы внимания. В ту же секунду случился и конфуз с Горбачевым, который, как известно громко и явственно испортил воздух на приеме в Белом Доме в гостях у президента США (у здания Верховного Совета РСФСР этой иноземной клички еще не было) в присутствии представителей множества иностранных держав.

Над Вонючкой нависла ошарашившая даже местных сорок, галок и грачей тишина. Все уставились на Юрку, который еще два раза поднес ко рту стакан с водкой и дважды отдалил руку от себя. Оба раза трактор то норовил заглохнуть, то вновь весело урчал мотором.

- Чудо, блин... – выдохнули тысячи глоток разом. – Охренеть можно! – после чего над Светлопупинском и над рекой разнесся громкий вздох разочарования.

С тех самых пор Юрка Отрепьев не пьет спиртного, а трактор С-100, ставший после развала СССР и разбазаривания страны его собственностью, исправно работает. Ну, а гидросистема и не сломалась вовсе, просто в ней фильтры за годы беспрерывной работы забились пылью. Юрка знал об этом, но, во-первых, боялся сам лезть внутрь исправно работающей громады, чтобы чего-нибудь там случайно не нарушить, а во-вторых, жена велела ему не нарушать наложенных на С-100 великим Поломайкиным колдовских чар, сделавших семью Отрепьевых самой богатой крестьянской семьей Глуповской области.

Вот и таскался Юрка с тех пор на своем С-100 между двумя вымирающими селами Великой Руси, по несколько раз в год перепахивая левый берез бывшей реки Светлой, а ныне Вонючки, не зная, что тем самым спасает жизнь своего славного друга школьных лет Васи Поломайкина.

Ибо вспаханная под озимь земля дышит совсем не так, как земля, вспаханная под яровые, а долговременный черный пар, каковым стала полоса вдоль реки, на которой затаился абсолютный снайпер, и вовсе отражал солнечные и космические лучи совершенно необычно, поднимая вместе с испарениями весенней влаги и пары редкоземельных элементов в совершенно другой консистенции, чем даже обычный черный пар. Все это вместе вкупе с инфракрасным излучением, направленным в эту точку из космического спутника-шпиона, а также с регулярным с пятнадцатиминутной паузой пуком-шептуном абсолютного снайпера сыграло с комбинезоном «Хамелеон» никем не предвиденную шутку - маскхалат внезапно стал ярко-оранжевым. Чего абсолютный снайпер, смотрящий лишь сквозь прицел на ожидаемую им на том берегу «мишень», а не на себя, заметить, конечно, был не в состоянии.

Словом, оранжевую задницу на грязи осенней пахоты мгновенно увидели не только сидящие у мониторов на мысе Кановерл спецы из НАСА, но и все потянувшиеся к северу с юга птицы. А вот супервинтовки с оптическим прицелом в его руках не заметил никто.

Зато сам абсолютный снайпер разглядел в стоящей над рекой весенней дымке испарений, как возле дыры под верхним краем противоположного берега, прикрытым кустом не то боярышника, не то сирени, не то клена приречного, не то минибаобаба, зашевелились голые пока еще веточки, а над ним высветилось в пещерной тьме лицо явно славянского типа с лохмотьями волос, спадывающих с начесанной головы на лоб, с огромной лопатообразной кудлатой бородой и с горящими между этой волосни ярко-голубыми глазами.

- Он! – понял абсолютный стрелок, и начал медленно нажимать на курок указательным пальцем правой руки.

Левый глаз находящегося в пещере славянина стал красным от попавшего в его зрачок лазерного луча спецприцела...

Спусковой крючок стал неумолимо нажиматься...

 

***

 

Вот так... Таким-то образом и происходят удивительные случайности, способные перевернуть мир и изменить ход истории всего человечества. Предком этого самого абсолютного снайпера, весьма дальним, кстати, и весьма сомнительным, была та самая баба, что выстрелила в президента Линкольна в театральной ложе, прекратив тем самым превращение монстра США в государство с человеческим лицом, что, в конечном счете, и привело к двум сотням войн, проведенных впоследствии этой страной на территориях других стран под лозунгом дара неразвитым народам всех великих свобод и прав, кроме права на жизнь. Маленькая пуля, посланная другой представительницей слабого пола Фаиной Каплан в Ленина, сразу не убила его, но сократила жизнь вождя нарождающегося русского пролетариата ровно настолько, чтобы все его начинания по созданию социалистического государства довольно быстро сошли на нет.

Баба-пуля, сидящая внутри патрона, который, в свою очередь лежал, в стволе супервинтовки, направленной внутрь пещеры под тем местом, где когда-то стоял городок Дермищи, предназначена была для того, чтобы пронзить лоб и разнести на клочки самый светлый и величайший в истории человечества мозг, принадлежащий никому иному, как Васе Поломайкину. Ибо таков был приказ президента США Барака Обамы, готовящегося к предстоящему открыться 1 апреля 2009 года саммиту 20 государств, а также приказы Конгресса США, начальников всех штабов всех армий НАТО и лично главы Международного Валютного банка, который приходил в ужас от одной только мысли, что оживший Вася Поломайкин справится с международным валютным кризисом бесплатно. Смердящий мир желал смердеть и дальше, делая бизнес на всеобщей истории с придуманным правительственной двадцаткой и банками мира международным кризисом и не желая делиться даже славой с великим изобретателем.

Потому что это мировой общественности можно навесить лапши на уши, сообщив о смерти Поломайкина и выставив на всеобщее обозрение отретушированный портрет опухшего от пьянства Следопытова. Истинная же власть не дремлет, она хранит свои архивы вечно, а при случае внимательно изучает их. Потому в сверхсекретном подземном бункере в ста тринадцати километрах вглубь Синайской пустыни аналитики Истинной власти планеты Земля сличили еще прошедшей осенью имеющиеся у них портреты Васи Поломайкина и лицо того, что был выставлен в Георгиевском зале Кремля московского для прощания с ним поклонниками могучего таланта – и пришли к выводу простому и важному: Вася Поломайкин на самом деле жив. Вычислить же его нахождение в подземелье бывшего Светлопупинска помогли два суперкомпьютера Принстонского и Вирджинского Университетов, а также данные космической съемки, обнаружившие Васю в фуфайке на покрытых снегом бывших морковных полях военной части Гитлеркапутова.

Догадаться о существовании подземного хода между подвалом дома Поломайкина и казармами военной части Гитлеркапутова под селом Можайкино было нетрудно, и именно поэтому абсолютный снайпер оказался именно в этом месте и именно в это время, а спусковой крючок заставил боек впиться в капсюль.

Пироксилин взорвался, порох сдетонировал, надавив газами в задницу свинцовой пули, пуля вырвалась из ствола, помчалась вперед...

 

***

 

Пуля пронзила левый глаз выглянувшего из подземелья Светлопупинска кого-то там, пробила голову насквозь и, ударившись о белокаменную стену, срикошетила куда-то вглубь, пропав из глаза летописца и обдав осколками известняка Васю Поломайкина, один из которых вонзился ему прямо в правую ягодицу.

Но это был единственный урон, что принес американский империализм и израильский сионизм величайшему уму современности. Вася от неожиданности и от боли сильно дернулся, не удержался на краю выхода из подземелья на ногах, и сверзился прямо в торчащий перед ним куст орешника, а вовсе не минибобаба, пролетел сквозь его больно стегающие ветки до самой воды, да так и распростерся там под сенью весьма развесистой, хоть и пока еще безлистой ивы ушастой, скрывшись из глаза абсолютного снайпера за пнем ракиты, срубленной тут году так в 1947-ом и разбросавшей затем вдоль берега огромное количество корневой поросли разных лет – вплоть до деревьев толщиной в добрых треть метра.

А призрак гренадера Семеновского полка, в глаз которому попал абсолютный снайпер, решил с дури, что метил какой-то смертный с противоположного берега именно в него, грязно выматерился и сгинул во тьме.

Призрак тот был привидением казненного в Дермищах в стародавние времена по приказу сумасбродного первого императора России Петра Алексеевича, прозванного современниками Дуроватым, за то, что царь-недоучка сей, начав шалости свои на Плещеевом озере пальбой из пушек по русским детям да подросткам, так всю жизнь и был занят лишь тем, что старался разрушить быт русского человека, вынуждал жить русского крестьянина не по-людски, а по-новому, а заодно сократил численность мужского населения страны вдвое, вынудив оставшихся русских баб рожать от иноплеменников: шведов, поляков, немцев, французов, лопарей, чувашей, мордвы, татар, называя их все-таки русскими. А дело было так...

Забив осиновый кол в основание будущего краеведческого музея города Дермищи, император, по своему обыкновению, решил устроить очередную разудалую пьянку-гулянку, называя ее то пиром, то ассамблеей, хотя на самом деле стоило бы ее, как и все прочие государевы потехи, назвать тризной, ибо число русских покойников по окончании таких пиров всегда значительно увеличивалось. На пьянке той дермищевской Государь всемилостивейший Петр Алексеевич веселился вовсю, задирая подолы юным дворянкам местного происхождения, прислуживающим по его требованию ему за столом, а приезжий голштинец пенял самодержцу российскому за то, что бардак в его стране всегда случается невиданный для Европы, что ни один из шести тысяч опубликованных самодержцем Указов не исполняется его подданными в полной мере, что более сумасбродного и наглого народишки, чем русский, никто на свете не видел, ну и всякую прочую подобную клевету да лабуду.

Царь веселился вовсю и, казалось, голштинца велеречивого не слушал. А потом, взобравшись в сапогах на стол, как заорет на все Дермищи:

- Ти! Ха!

Все присутствующие и застыли. Потому как все они, кроме голштинца да старого забулдыги-голландца, взявшегося откуда-то в Дермищах, были по статусу холопами, то бишь рабами царскими, скотиной безмозглой по закону и по сути. Даже псы под столами застыли, крысы и мыши замерли, как античные изваяния, вытащенные из мусора истории на свет Божий.

- Вот он враг! - сказал тут Петр Великий, уставив свой указательный палец весьма небольшой ладони в сравнении с его высоченным ростом и крупным задом на самого большого и ростом и по-настоящему широкоплечего и широкогрудого гренадера, стоящего на посту внутри наспех скатанного из бревен псковскими плотниками зала походной императорской канцелярии. Сей молодцеватый красавец лет двадцати, кровь с молоком в лице и  богатырского сложения выделялся на фоне пьяных рож остальных присутствовавших на ассамблее именно здоровьем своим и крепостью. – Вязать его! 

Тотчас ничтожесумящийся князь-кесарь Ромодановский распоясал свой собственный кушак, и с помощью других семеновцев, друзей-товарищей юного богатыря, связал растерянному гренадеру руки за спиной, а шнурок из его штанов выдернул – те и сползли до колен, обнаружив торчащие из-под полы нательной рубахи ставшие такими на вид беспомощными коленки.

- Рубить голову! – велел царь.

Парень рухнул на колени перед Государем всея Руси, возопил:

- За что, ваше величество?! Ни сном, ни духом! Не виноват я! Помилуй, царь-батюшка! Если кто сказал что про меня дурное, так навет это, поклеп!

- Я сказал! – взорал тут Петр. – Ты что, смерд, своему царю не веришь?

Гренадер от услышанного оторопел:

- Так откуда ты что-то про меня можешь знать, царь-батюшка? Я ж сегодня первый день на службе, впервые тебя вижу.

- А вот тем и виноват, - заявил тут справедливейший и всемилостивейший из всех государей российских, - что меня ранее не видел, а меня сторожишь, ружьецо при себе имеешь. Можешь и прибить  меня при удобном случае.

- Помилуй, царь-батюшка! – у меня и в мыслях не было!

- Раньше не было, так теперь будет – с моей подсказки, - ухмыльнулся Петр Алексеевич.

Царь мигнул раз – и в руке Ягужинского сама собой, словно по волшебству, возникла секира.

- Коли бы только виновных казнили, то в державе моей бы и народу-то живого не осталось бы, - продолжил внук первого царя династии Романовых - и мигнул второй раз.

Секира взвилась к дощатому потолку птицей.

- А коли казнишь невинного, - закончил царь, - так пригорюнишься, и потому уж опосля виновного пожалеешь, оправдание ему найдешь, - мигнул третий раз.

Секира со стуком опустилась, вонзившись в пол рядом с гренадером.

Царь-государь ну хохотать, все вокруг ему завторили.

А юный гренадер постоял, постоял на коленях секунд десять, покачался, да потом и рухнул лицом в доски.

- Ишь-ка... -  сказал голштиец в тишине, когда царь и придворные отсмеялись, а солдаты оттащили труп гренадера в сторону и положили вдоль стены, - видать, и впрямь народ русский послушен, и царские Указы чтит. Ошибался я, царек ты наш российский. Покорен русский народ, многотерпим, хорошо его воспитали цари-ироды да великие-князя-деспоты, правильно. И зваться отныне тебе, Петр Алексеевич, в народе этом царем Великим, как полагается таковому слыть истинному кровопийце.

Как сказал тайный глава русского государства, направленный надзирать Петром от французского масонского Ордена тамплиеров, так и случилось – стал с того часа сын царя Алексея Михайловича Тишайшего, прозванного в народе при жизни Живоглотом, зваться Великим поначалу в аристократических салонах, потом в школах, гимназиях да Университетах, так и до начала 21 века кличка эта за ним и телепается, телепается, а народ российский стали гноить и смерти предавать последующие властители России и СССР не поштучно, а сотнями, тысячами, миллионами.

А все с гренадера Семеновского полка пошло. С невинно убиенного.

 

***

 

Но да не о Петре Первом и не о его никчемных потомках тут речь. И не о том, как глядя на труп богатыря, у самодержца от умиления вытекла из левого глаза скупая мужская слеза, и не о том, как поднялся с кресла Государь, дошел до стены, опустился перед мертвецом на колени, да и поцеловал его в губы крепко-крепко, как гомосексуалист целует педераста, а после молвил торжественно и грозно, пялясь мимо наложившего в штаны князя-кесаря Ромодановского на сисястую боярыню Хворостову-Дермищевскую... Не в них, конечно, дело, но не цитировать царя негоже во-первых, а во-вторых, не по-новорусски. Ибо, как говорит великая русская мудрость, что сказано царским языком, то не выжжешь и Холокостом. Итак царь сказал, глядя на труп гренадера Семеновского полка, а до этого обычного крестьянского сына Павла Переверзева из села Пузырьки Владимирской губернии:

- Велю засранцу этому вспороть брюхо и вынуть все, что ни есть в нем говенного, а также требуху и прочие субпродукты. Затем велю набить брюхо стерва гренадерского всякой там ветошью, зашить и одеть в новую форму. А после в таком виде с отрытыми очами вложить в хрустальный гроб. Домовину ту велю выставить первым экспонатом в Кунсткамере музея Дермищ с тем, чтобы каждый житель славного града этого мог полюбоваться на то, что может истинный Государь сделать хоть с каким богатырем. А имя сего гренадера-дурака велю записать в святцы и в списки Семеновского полка навечно. При всех перекличках велю упоминать его имя, а откликаться за него велю командиру первой роты названного полка следующими словами: «Дух невинно убиенного такого-то такого-то вовеки веков да пусть пребудет с нами!»

Князь-кесарь Ромодановский, глава первопетровского КГБ-ФСБ-ГРУ-ЦРУ, залился смехом первым, а за ним принялся ржать и хохотать и весь царский двор, и все присутствующие, включая родного брата покойного Павла Переверзева – Петра Переверзева, ставшего за уместный и довольный смех свой капралом.

Историю эту записали в анналы Дермищ, а также заказали в 1742-ом году в Санкт-Петербурге памятник Петру Первому с головой солдата в руках, которую самодержец целует в уста. Почему лишь с головой? Да потому, что тогдашний городской глава Дермищ Складинов-Утробин, двоюродный дедушка знаменитого городничего Сквозник-Дмухановского, решил, что казну городскую тратить на отливку из бронзы тела какого-то там солдата смысла нет, достаточно и башки его... Или одних губ...

Вот и получился солдат без тела - деталь известной в истории русской культуры двухфигурной скульптурной композиции «Памятник Петру Первому работы скульптора Ъ. Всемизвестного», названный в иностранных каталогах «Памятником Царю Ироду, целующему в уста Иоанна Крестителя». Архитектурную достопримечательность городскую эту председатель Светлопупинского горсовета Хмыреносов (дореволюционная фамилия - Цукерманн) продал в 1929 году папскому нунцию Савонароле Мусию ровно за тринадцать древнеримских серебряников, которые положили начало сначала его собственной коллекции античных раритетов, а после этого расстрела в 1937-ом перешли в собственность все того же Светлопупинского краеведческого музея, и пропали оттуда только в период перестройки. Нунций же перепродал скульптуру какому-то американскому миллионеру Моргану, за что и был правительством Бенедитто Муссолини приговорен к осквернению мужской его плоти иудейским обрезанием, а потом сослан в Северо-восточную Африку простым проповедником под пули эфиопов, не желавших стать рабами итальянцев. Что случилось далее с Савонаролой и с памятником Петру Первому, неизвестно. Говорят, что на закрытых вернисажах для лиц особо доверенных потомок таинственного американского миллиардера Моргана показывает всем единственную в мире скульптуру, изображающую царя Ирода с головой Иоанна Крестителя, но документов, подтверждающих эти слухи, летописцы Дермищ не обнаружили.  

Но не обо всем этом мы хотели рассказать поклонникам великого Поломайкина, как и не о том, что когда царь-преобразователь умер не то от сифилиса, не то от отравы, подсыпанной ему друзьями-англичанами (есть и другие официальные версии, хотя на самом деле царь испустил дух в пятидесятичетырехлетнем возрасте всего лишь от банальной простуды, что позволяет подозревать, что Государь всея Руси был первым спидоносцем России), железные цепи, поддерживающие хрустальный гроб с телом гренадера Семеновского полка Павла Переверзева лопнули (сразу все восемь одновременно) и саркофаг, изготовленный по высочайшему повелению лучшими российскими Левшами, грохнулся о дубовый пол, то хрусталь, как ему должно быть по его существу, со шмяком и звоном разлетелся во все стороны, а лежащее там тело, изрядно, надо сказать, провонявшее, в ту еще ночь растащили бродячие собаки. И с тех пор осталось в России только имя Павла Переверзева, ежедневно выкликаемое на перекличках Семеновского полка где-то в Санкт-Петербурге да одно время в 1905 году в Москве, где сослуживцы вечного Паши Переверзева расстреливали рабочих Трехгорки из пушек. И еще остался не нашедший духовного успокоения в желудках бродячих собак покорный дух гренадера. После октября 1917 года и имя исчезло из памяти и из уст и ушей людских, а дух продолжал ошиваться в подвалах Дермищ-Светлопупинска вместе с остальным сбродом призраков и привидений, исполняя приказы их, ибо был и оставался самым низким по званию среди всех – простым солдатом.

Потому-то именно ему, а никому иному из призраков Дермищ, и пришлось тащиться за Поломайкиным до выхода из подземелья, чтобы проследить за благодетелем своим в то время как остальные привидения крутились перед телекамерами, либо пялились в телевизор.    

Пуля, выпущенная из супервинтовки абсолютного снайпера попала бывшему гренадеру Павлу Переверзеву прямо в левый глаз, пронзила то, что было мозгом солдата, ударилась о стену, срикошетила вниз, выбила из известковой стены пару десятков осколков, один из которых впился Поломайкину в задницу, вновь отлетела, и благополучно упала в известковую пыль на дне пещеры.

Вот об этом и следовало поведать читателям жизнеописания Васи Поломайкина. Только как обойдешься без деталей? И как объяснить тот или иной важный для главной нашей истории факт без рассказа о предыстории его? Невозможно...

 

***

 

Главной обязанностью абсолютного снайпера является вовсе не убить того, кого он называет просто «мишень», а произвести контрольный выстрел в голову. Без размозженной головы «мишень» не считается мертвой, а заказ не считается выполненным. Невыполнение же заказа карается, во-первых, смертью самого снайпера, а во-вторых, не выплатой ему гонорара заказчиком. Так, как заказчиками описываемого здесь абсолютного снайпера являлись главы государств стран НАТО, то смерть абсолютного снайпера была неизбежна, как крах капитализма.

Потому что тела Васи в гуще поросли ракиты на правом берегу Светлой Вонючки разглядеть не было ну никакой возможности. Ни с помощью инфракрасного излучения, ни с помощью ультрафиолетового, ни с помощью спутников космической связи, ни сквозь оптический прицел супервинтовки, ни даже простым глазом. Тем более, что Вася изрядно хряпнулся башкой о корень старой ракиты, спиленной в 1947 году, потерял сознание и долг не приходил в себя, не шевелился. 

Случай, подобный этому, был заранее запрограммирован заказчиками и их аналитиками, как возможный, и именно для решения вопроса о контрольном выстреле  был прислан из США в РФ супервертолет НАСА «Шумахер-666» под предлогом использования его в Центре подготовки космонавтов, расположенном возле платформы Чкаловская Ярославской железной дороги, в качестве механизма для поиска капсул с космонавтами, вернувшимися с МКС на просторные земли Казахстана. Сидящие в «Шумахере-666» семь стрелков с супервинтовками, замаскированными под стетоскопы и другое медицинское оборудование, должны были помочь абсолютному снайперу довершить операцию - совершить контрольный залп.

Сам вертолет «Шумахер-666» был замаскирован под большую кочку, торчащую в лесу на Микиткином болоте, вертолетчики же следили через спутниковую связь за тем, что происходит на светлопупинском берегу Светлой Вонючки. Когда раздался выстрел абсолютного снайпера, и Поломайкин полетел кубарем вниз, они так и не поняли, попал абсолютный снайпер в  того, в кого нужно, или не попал. Выкинули на пальцах - и, в конце концов, решили, что попал.

«Мишень» казалась недвижимой и... невидимой. Спустя минуту контрольный выстрел не прозвучал, поэтому командир экипажа принял решение взлететь.

- Все э-кей, ребята! – услышал он по радиотелефону голос абсолютного снайпера, когда поднялся в воздух. – Добивайте «мишень» и забирайте товар.

С вертолета сразу же заметили оранжевую робу, предавшую абсолютного снайпера на черном пару. Это могло означать, что исполнитель приказа высших лиц планеты обнаружен не только вертолетом НАСА, но и космическими наблюдателями с МКС, где в это время находилось два российских космонавта. Командир экипажа «Шумахера-666» тут же принял решение:

- Стреляйте в оранжевое пятно, ребята! Это – агент ФСБ.

И ребята с радостью отстрелялись, превратив одетое в бронежилет тело абсолютно снайпера в решето.

Вертолет пересек Светлую Вонючку в течение десяти секунд, резко снизился. Командир стрелков, обнаружив лежащего все еще без сознания Поломайкина с рюкзачком за спиной, решил не делать на политой кровью антифашистов земле контрольного залпа, а захватить с собой и доставить мишень в стольный град Эльзаса-Лотарингии, то и дело в прошлые века переходивший от Франции к Германии и назад, Страсбург, где в апреле соберутся руководители стран НАТО для пьянки в честь 60-летия этого блока убийц-миротворцев. Там и сделают они на глазах 26 глав государств контрольный залп, решили: командир стрелков, командир вертолета и экипаж «Шлумахера-666».

Сказано – сделано: тело Поломайкина погрузили внутрь вертолета, и тотчас взмыли в небеса.

Спустя полчаса вертолет тихо влетел внутрь огромного суперсекретного транспортного самолета типа «Боинг-999», стоящего на приколе на совершенно секретном военном аэродроме российских ВВС рядом с Глуповым, командир которого за пятнадцать тысяч американских долларов согласился закрыть глаза на нахождение на подведомственной ему территории военного самолета и десантного отряда недружественной России страны.

Вертолет еще только опускался внутрь гигантской машины, еще крутились его винты, еще наемники, выскочив из пуза «Шумахера-666», крепили колеса чуда НАСА внутри «Боинга-999», а российский полковник Смайлик, верный долгу своему, присяге и Отечеству, уже орал, что есть мочи:

- Давайте, янки, улетайте, блин-на фиг, по добру, по здорову! А то прикажу сейчас бомбануть по вам, блин-на фиг! Совсем обнаглели янки, блин-на фиг! Как у себя дома, блин-на фиг! Поломайкина нет на вас, блин-на фиг! Уроды заокеанские! Гоу хом!

Моторы американского транспортного самолета взревели, задний люк закрылся – и «Боинг-999» принялся выруливать на взлетную полосу.

- Попутного х... вам в ж..! – радостно заорал русский полковник. – Чтоб вас разорвало в воздухе! Чтоб вам над Атлантическим океаном рухнуть! Чтоб вас принял в свои объятья Бермудский треугольник! Чтоб вы на крышу Белого Дома своего гробанулись!

Командир суперсекретного натовского воздушного корабля, глядя на мечущегося по полю и машущего руками командира русской части, заметил, обращаясь к своему штурману с ласковой улыбкой на губах:

- Вот оно – истинное русской гостеприимство.

 

***

 

История полета «Боинга – 999» по маршруту «Дермищи-Вашингтон» не попала в анналы истории российской военщины. Да и американской тоже. Но мы расскажем о том, что творилось внутри него, когда Вася по-прежнему в беспамятстве лежал в чреве вертолета «Шумахер – 666», а выбравшиеся из него внутрь транспортника его поимщики делились своими впечатлениями о проведенной операции...

- Блин-на фиг, - сказал ключевую фразу экс-чемпион мира по бэби-билдингу по кличке Архангел Гавриил, ибо других слов ни на каком языке он просто-напросто не знал.

Его поддержал Марикама Фармароти – экс-чемпион по борьбе сумо, похудевший за прошедшие годы на триста пятьдесят килограммов и похожий теперь на сушенное яблоко – коричневый и весь в морщинах:

- Брин-на фиг, да.

Экс-чемпион по восточным единоборствам Ив Слеп (на казахстанской родине своей – Иван Слепцов, спортивное общество «Трудовые резервы») заключил:

- А почему бы и нет, блин-на фиг?

И все присутствующие при столь интелектуальном разговоре одобрительно замолчали.

Потому как летели они не на обычной высоте в десять километров над поверхностью земли, а в полутора – в зоне, так сказать, невидимой радарами. Скажешь лишнее – услышит кто из русских или белорусов – тогда прощай и премия за Поломайкина, и жизнь. Еще и гражданства американского не дадут, блин-на фиг.

Впрочем, о том, что в лапы их попался сам великий Василий Панкратьевич, никто из восьмерых стрелков не догадывался. Им было сказано еще на американской земле, что дело их – захватить космического пришельца, которых что-то больно много развелось на территории России после перестройки. Не то, не дай Бог, скорешатся инопланетяне с забулдыгами-русскими – и вместе соорудят какой-нибудь технический ужастик, который уничтожит американский континент, а Евразийский оставит целым. Да и платили стрелкам деньги по меркам их родных стран немалые не для того, чтобы они думали и рассуждали, а чтобы внимательно смотрели в прицелы свои и вовремя нажимали на свои курки.

Потому никому из них и в голову не пришло порыскать в  рюкзачке за спиной космического пришельца, каким было, по их разумению, найденное под сенью нераспустившейся еще ракиты на берегу реки Vonjuchka человекообразное существо. А вздумай кто-то потянуться к рюкзачку, его бы тут же и пристрелили остальные.

- Вам, блин, баксы не за инициативу платят, - сказал им перед вылетом сержант зеленых беретов Блэд Блад Блуд Четвертый – гражданин США, герой американо-гранадской, американо-иракской, американо-боснийской, американо-сербской, американо-афганской, израильско-сирийской и израильско-гаазской военных компаний. - Узнаю, что отсебятину спороли – урою, на фиг. Мое слово твердое.

Про твердость слова Блэд Блад Блуд Четвертого среди зеленых беретов ходили легенды. Однажды, сказывают, он просидел в выгребной яме общественного сортира в Таиланде при сорока пяти градусах в тени и при влажности в сто процентов в ожидании  жертвы сорок четыре часа – и все-таки прострелил задницу тамошнему министру финансов, мешающему проводке черных денег из Бирмы в Швейцарию. За этот подвиг  Бибибичетвертый (как звали сержанта свои запанибратски) получил от израильского правительства Бронзовую Звезду Давида Первой степени и 35 шекелей премии. Правда, бронза оказалась липовой, а шекелей не хватило на одну ночевку в арабском борделе, но разве в этом дело, если речь идет о подвиге? Бронза быстро потемнела, вправленные в орден камни оказались простыми стекляшками, но все равно награда на груди сержанта, будучи надраенной мелом, во время парадов выглядела внушительной, вызывала почтение и к шестиграннику, и к его обладателю. Словом, если Бибибичетвертый сказал, что уроет ослушника, то уроет провинившегося обязательно. Хотя бы даже посмертно.

- Какой он, на хрен, инопланетянин, блин-на фиг? – задумчиво, словно про себя, проговорил Ив Слеп, глядя на лежащего в беспамятстве Поломайкина. – Пацан какой-то. Наверное, от армии косит. У них в России, блин-на фиг, в армию только потенциальные самоубийцы идут. Да моральные уроды. Умные люди, как этот головастик, по пещерам да по норам ныкаются. До двадцати восьми лет так вот профилонит такой вот урод, в дыре проживет, а после на белый свет вылезет – и был умным, стал дурак-дураком. Его за шкирку хватают – и сразу же чеченцам в рабы продают.

- Иди ты! Правда, что ли? - поразился экс-чемпион мира по игре в лапту израильтянин и одновременно россиянин Сёма Рыжий, привыкший сомневаться во всем, даже в истинности постулатов Торы, даже в объективности своем собственного существования. – В армии житуха хорошая. Всё казенное: одежда, жратва. Еще и зарплату платят... И думать не надо – за тебя все решают. Шагай да пуляй. Лафа!

Сёма знал, что говорил. Он ушел на службу в ЦРУ США прямо из губы города Краснодара, куда попал за убийство юного однополчанина из Москвы, сказавшего обидную для Семы фразу:

- Не Кржопль, а Москва – столица России.

Кржопль был местом рождения Сёмы, и Сёма не стерпел обиды.

- Хорошо платят? – спросил он.

- Кто?

- Да чеченцы эти, - объяснил Сёма. – Давай, что ли, круг сделаем, русских мудаков насобираем, к чеченцам слетаем, пленных продадим, бабки поделим и...

Могучая рука Архангела Гавриила сжалась в кулак и поднеслась к носу Сёмы.

Рыжий тут же перевел разговор на дедовщину в российской армии, о которой знали американцы доподлинно всё благодаря русскому спутниковому телевидению и байкам, рассказываемым жителями Брайтон-Бича. Молодежь нью-йоркская тоже знала о дедовщине, но только по рассказам своих родителей и по сюжетам тех же самых телесериалов по спутниковому телевидению – в результате в сознании граждан и не граждан США русская армия выглядела сборищем исключительно одних лишь вооруженных до зубов подонков, которые пока что заняты тем, что увечат друг друга, а потом, когда собственный человеческий материал кончится, начнут уничтожать американцев. Сёма, сам побывавший «молодым» и убивший «молодого», подтвердил эту глубокую и полную. для простого американца глубокого смысла мысль, а потом заявил:

- Русские – они всегда так: сначала друг друга мутузят, мутузят. А потом вдруг как помирятся – и сразу сила. Ты на них нападешь – а они все скопом, как навалятся, как заорут, что у них Отчизна общая, что надо защищать своих баб от чужих елдаков, так уж всякому агрессору – и кранты. Не стоит вам на нас нападать, ребята. Не советую.

- Так ты ж наш, блин-на фиг, израильтянин, - удивился Марикама Фармароти, разом вспомнив еще несколько человеческих слов.

- Это пока между нами мир, я – ваш, а как война начнется, так вы сразу же всех русских к ногтю прижмете. А это вынудит меня перейти на сторону вашего противника, организовать партизанское движение и начать борьбу с Вашингтоном за освобождение России от международного империализма и этого... как его... сионизма. Вот.

Архангел Гавриил тупо уставился на Сёму, хотел тому еще раз напомнить, что тот израильтянин, а потому сионистом быть обязан, но слов он английских для столь умной и длинной фразы не знал, потому высказался обычным образом:

- Блин-на фиг.

- Японцы не поступают так, - вновь увеличил свой словарный запас Марикама Фармароти. – Японцы – рюди слова и чести.    

- Пой, ласточка, пой, - весело пропел тут Сёма. - Пой, не умолкай... – зевнул, и закончил ленивым голосом. – Посмотрим: сделаешь ты себе харакири?

Ив Слеп тут же решил сменить тему разговора, чтобы друзья не поссорились окончательно и не перестреляли друг друга из базук:

- Говорят, китайцы построили гигантскую рогатку, сунули туда ракету, один миллиард держал рогулек, а два миллиарда растягивали резину. И ракета вышла на заданную орбиту.

- Иди ты! Правда, что ли? – вновь удивился Сёма Рыжий.

Остальные добродушно посмеялись.  Даже Архангел Гавриил.

- А у нас зато в России Вася Поломайкин есть, - обиженно произнес Сёма, но поведать соратникам по оружию обо всем том, что он знал о Васе, не успел – мощный удар в нос воздушного корабля перевернул его в воздухе на 325 с половиной градусов...

 

***

 

Подбили американцев белорусы. А именно боевой расчет зенитной пушки образца 1939 года под командованием сержанта третьего заградотряда 17 дальнобойноартеллирийской дивизии имени Дважды Героя Советского Союза Сидора Ковпака Дважды Краснознаменной, Орденов Ленина, Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого З-ей армии пятого кольца обороны Москвы Сосо Гогоберидзе. А дело было так...

Старший сержант накануне получил посылку с малой родины с поздравлением от простого грузинского народа своему земляку по поводу победы армии российских олигархов над армией марионеточных грузинских олигархов и их американских советников. Посылка состояла из пяти литров чачи, трех чебуреков и тарелки чахохбили. Пришлось и пить, и закусывать. А по утру сержанту Гогоберидзе стало плохо, он не знал, на ком сорвать свою злость по случаю внезапного объявления по радио президентом Саакашквили, что Абхазия и Южная Осетия были извечно и остаются ленными землями грузинских царей, а абхазы и осетины являются агрессорами и захватчиками территорий, являющихся частной собственностью царицы Тамар, Шота Руставели и Витязя в тигровой шкуре. Ведь после каждой из таких речей Сосо снижался приказом главнокомандующего противоракетных войск Белоруссии Артемом Моргуном ровно на одно звание. Так недавний генерал-майор Гогоберидзе в течение полугода скатился до звания сержанта, а теперь и вовсе мог стать младшим сержантом, словно солдат-салага после учебки. Нужно было срочно совершить подвиг, чтобы окончательно не пасть в глазах генерала армии Моргуна и остаться хотя бы сержантом.

Вот и выполз поутру неопохмеленный и раздраженный Сосо на бруствер окопа 1941 года, глянул в небо – а там летящий силуэт.

- Самолет, блин... – выдохнул сержант.

Старший сержант Амбарцумян Ашот Хоттабович  по кличке Ашто, возразил.

- Ашто тебе больше всех надо, ашто ли? Аштобы и самолет летел. А чтобы и птышка.

- А спорим попаду? – спросил Гогоберидзе, залезая на металлическое кресло наводчика зенитки.

- Аштоли нэ попадошь?

- Попаду.

- Дывадцайт рублэй русскых, - предложил двадцатилетний старший сержант-дембель, глядя на пятидесятитрехлетнего сержанта с сочувствием и жалостью. – Нэ попадошь.

- Попаду, - уверенно произнес Гогоберидзе – и нажал на гашетку.

Зенитка застрочила очередями, каких не слышала белорусская земля со времен совместных воинских учений стран Варшавского договора «Неман», то есть с поздней осени 1972 года.

И вражеский самолет, пачкая светлое небо черным клубящимся дымом, направил свой путь к славной подвигами и страданиями белорусской земле. А точнее - к Анчуткиному болоту, что расположилось на северо-западе от славного битвами и пьянками города Витебска, родины великого белорусского художника Марка Шагала, прожившего, впрочем, большую часть сознательной жизни в Париже.

- Ашто, попал, - согласился вялый Амбарцумян, и прослезился. – Пытычку жалко.

За двадцатью рублями он в карман свой не полез. Спорил он на деньги Гогоберидзе, которого считал богачом, ибо в голове юнца из поколения, выбравшего пепси, просто не укладывалось, что могут существовать на свете генералы, даже бывшие, которые на должностях своих не разворовывали материальные богатства советской и русской армий, не накопили в обшорных странах на счетах своих миллионных состояний. Платить какие-то жалкие двадцать рублей долларовому миллионеру Ашот Хоттабович считал для себя  западло. Да равный по званию старикан и не требовал денег. 

Гогоберидзе же и впрямь было не до выигрыша – он, попав в какой-то самолет, тотчас принялся ждать поощрений и награждений, не подозревая о том, что честь попадания во вражеский летучий объект присвоит себе совсем другой человек – бывший его однокашник по военной академии имени М. Фрунзе в Москве, белорусский генерал армии  Бумбараш Джабраил Иосифович. И вот почему...

Как только самолет НАСА «Боинг 999» с секретным грузом на борту оторвал свои колеса от русской земли, глуповский полковник Смайлик Федор Кондратович бросился в будку авиадиспетчера и вышел на связь с командующим ПВО Республики Беларусь:

- Джаба! – закричал он в трубку. – Это, блин, Смайлик звонит. Тут, блин, такая фигня случилась... Америкосы, блин, обнаглели совсем: без спросу над нашей территорией пролетели. И никто не заметил, блин-на фиг. Уроды, блин, российские, только воруют, блин, водку кушают да спят. Ты им, блин, покажи советский класс. Как на учениях. Хлопни самолетик – никто и не заметит. Без разрешения, блин, летает, потому, блин-на фиг, шуметь не станут... А с меня, блин, бутылка. Самогона, блин-на фиг.

- Коньяка, - поправил генерал армии Бумбараш.

- Ну, ты, блин, Джаба, всегда умел прижать, - тут же согласился полковник Смайлик. – Будет тебе коньяк.

- Сорок градусов, пять звездочек, - не унимался шантажист Бумбараш.

- Да хоть семь.

После этих слов последовала цепь команд довольными голосами – и с ракетного полигона, расположенного возле Бреста, вылетела ракета-перехватчик, запрограммированная сбить американский самолет так искусно, чтобы он упал на территории непотопляемого американского авианосца по кличке «Республика Латвия».

Разговор о звездочках и градусах был архиважен. В армейской среде обеих якобы независимых друг от друга стран денежные знаки своих государств признавались за идиотизм политиков, там все мерялось на американские доллары, а разменной монетой служил лишь алкоголь высокого качества, самопал и контрафакт почитались за фальшивомонетничество и карались соответственно: генерал-майора интендантской службы МО РФ Фурцева М.Г. медленно опустили в кипящее масло за то, что он под видом водки завода «Кристалл» использовал при расчетах водку казахстанской фирмы «БМ». Водка в тридцать восемь градусов почиталась  равнозначной сумме недоплаты в пять процентов, то есть каждый литр нормальной водки почитался равным литру и двадцати граммам водки «облегченной». А коньяк в сорок градусов почитался привилегией исключительно генеральской, звездочки, соответственно, намекали на перспективы генеральского роста. У Бумбараша было четыре генеральских звезды на погонах, а пятая намекала на возможность получения им маршальского жезла, ну, а семь вообще обещало генералисимуство.

Польщенный пожеланием русского полковника Джабраил Иосифович лично проследил за тем, чтобы приказ его об уничтожении неизвестного самолета над воздушными просторами Белоруссии был выполнен точно и вовремя.

Поэтому никто из белорусских военных диспетчеров и наблюдателей не возразил ему, когда генерал закричал:

- Ура! Попали!

Ибо, на самом деле, не менее ста диспетчеров, сидящих перед мониторами следящей за небом вольной Республики Беларусь, видели, что белорусская ракета еще не достигла указанной генералом цели, а та вдруг стремительно ринулась к земле.

- Всем участникам операции по уничтожению вражеского самолета-разведчика вручить по ордену «За боевое мужество Первой степени», - объявил Бумбараш по селекторной связи командующих всех воинских гарнизонов страны. – Мы их сделали, блин-на фиг.

И полторы сотни награжденных произнесли вслед за ним:

- Мы их сделали, блин-на фиг... – переглянулись, как бы спрашивая друг друга: «Кого сделали? За что? Зачем?», - но вслух закончили. – Козлы, блин-на фиг.

Белорусская же ракета пролетела всю территорию своей страны, пересекла незамеченной российскими радарами территорию Северо-Западной части РФ, достигла Белого моря и беззвучно нырнула в его белопенные воды, легла на дно, где благополучно и издохла, впустив в себя столько влаги, что весь боевой заряд ее превратился в безопасную грязь.

 А вот с «Боингом-999» все обошлось не так просто. Защищенный всякого рода экранами и электроникой от ударов управляемых по радио ракет супершпионский самолет был абсолютно беззащитен против обычных артиллерийских камуллятивных снарядов образца 1948 года. Именно такой снаряд ударил в бак с горючим «Боинга-999», воспламенил керосин и нарушил чудо-аэродинамику шедевра американского авиастроения, направив транспортник с вертолетом и Васей Поломайкиным в пике.

Снаряд, разработанный в годы Великой Отечественной войны для боя с немецкими танками «Тигр» и «Пантера», и по чьей-то бесхалатности оказавшийся среди снарядов, предназначенных для зенитки, ударом своим заставил «Боинг-999» перевернуться вверх ногами, сделать мертвую петлю и... прежде, чем рухнуть в назначенную ему сержантом Гогоберидзе белорусскую половину Анчуткиного болота, пролететь в обратную сторону пару-другую километров.

Таким образом самолет «Боинг-999» рухнул на белорускою часть вышеназванного географического понятия, расположенную на приграничной к Смоленской области территории. Во время совершения петли Нестерова люк сзади транспортника под силой тяжести распахнулся – и чудо-вертолет НАСА с Васей внутри вывалился из чрева «Боинга-999», полетел отдельно.   

Белоснежный самолет вонзился в грязную воду, в торф, как острие ножа в масло, пронзил многолетние напластования мха и прочей сгнившей растительности на всю свою длину и еще на десяток метров, ткнулся носом в гранитную платформу Восточно-европейской       равнины, да так и застыл в этом положении рядом с кладом вора российского церковного имущества Наполеона навечно, невидимый ниоткуда. А лопасти вертолета от ударившего в них воздуха внезапно закрутились сами собой, заработал и винт  в хвосте чудо-вертолета НАСА «Шумахер – 666». Потому посадка этого шедевра враждебной Васе техники на один из покрытых дохленькой ольхой островков посреди российской половины великого Анчуткиного болота произошла в автоматическом режиме и  довольно-таки щадаще: от удара колес его о землю Вася не очнулся, но и не пострадал физически.

Он лежал бездумным куском мяса и костей, совсем ничего не ведая о случающихся в природе  чудесах, о судьбе, о странностях бытия и об особенностях русского и белорусского характеров, сохранивших ему свободу.

Ибо все иностранные участники операции по захвату и уничтожению Поломайкина утонули в Анчуткином болоте.

Потому что, как верно и точно сказал генерал армии Бумбараш, получив по диппочте вместо обещанных двух бутылок грузинского пятизвездочного и сорокаградусного коньяка три бутылки коньяка киргизского семизвездочного и сорокапятиградусного:

- Кто на боевом самолете к нам припрётся, тот  тот от винта сего сам и погибнет.

 

***

 

На этом месте можно и закончить повествование о жизни и удивительных изобретениях Васи Поломайкина, исчезнувшего с мониторов ЦРУ практически если не плечом к плечу, то бедром к бедру и локоть к локтю с защитниками демократических ценностей и принципов гуманизма – птенцами гнезда Бибибичетвертого.

И в Брюсселе, и в Вашингтоне, и в Москве, и в Минске решили зряшной вони по поводу внезапной гибели самолета-шпиона и вертолета НАСА не поднимать. Вручили вдовам снайперов и летчиков по «Пурпурному сердцу», по чеку за каждую бессмертную душу – и забыли на фиг. Ибо такова доля всех секретных агентов: носить чужие личины при жизни, и быть забытыми после смерти. Такова благодарность потомков. Да и главное дело-то, получается, отряд убийц сделал: теперь-то - были почти уверены все на планете, даже главы государств НАТО - истинный Василий Поломайкин покоится глубоко под трясиной самого непроходимого Анчуткиного болота, которое осушать станут для добычи в нем торфа никак не раньше, чем в 24 столетии от Рождества Христова. А уж до 23001 года русский гений наверняка не доживет. Уж в этом представители Истинной власти были уверены абсолютно.

А белорусский «батька», то бишь президент Лукашенко, стоящий костью в горле Истинной власти, вдруг ни с того, ни с чего вспомнил о генерал-майоре Сосо Гогоберидзе, и приказом своим Верховного главнокомандующего произвел его в генерал-лейтенанты. Без всяких для того причин, просто так, попала шлея под хвост, так сказать. И пришлось генералу армии  Моргуну вновь назначать вчерашнего сержанта  генералом и командующим Дважды Краснознаменной, Орденов Ленина, Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого З-ей армии пятого кольца обороны Москвы. Но старший сержант Ашот Хоттабович Амбарцумян так проигрыша другу своему бывшему и не отдал, потому как:

- До Бога высоко, до генерала далеко, - сказал он, и скрылся из военной части в неизвестном направлении, то есть в сторону солнечного Еревана.

Мировой же общественности о случившихся перестановках в армии Республики Беларусь и о гибели самолета никто не донес. Да той и наплевать было на то, что Поломайкин лежит глубоко на дне самого большого и самого безысходного болота Европы. Общественности было по большому счету наплевать даже на то, о чем в те дни, не умолкая, трещали радио, телевизоры и интернет:

- прибывшая по договору на один год на территорию гражданского аэропорта в столице Киргизии Бишкеке армия американских миротворцев превратила город в бордель, а аэропорт – в постоянную военную базу, за которую правительство США будто бы платило 62 миллиона долларов в год, а на самом деле эти деньги прикарманивало американское командование через посредничество неких таинственных совместных фирм.

- на головы киргизов и казахов (то есть на территорию и соседнего Казахстана) сбрасывались в течение восьми лет сотни тысяч тонн керосина, который буквально выжег некогда плодородную Верхнечуйскую долину, уничтожил тамошние сады и виноградники, наделив проживающих там около миллиона людей кучей ранее неизвестных в тех местах болезней.

- к тому же американские военные часто нападали  на граждан Киргизии, избивали их, а однажды даже убили просто так, без всяких причин человека с простой фамилией Иванов.

- доблестные киргизские проститутки славно защищали родину свою от заокеанских агрессоров, награждая солдат и офицеров США всеми известными науке и человечеству венерическими заболеваниями, превращая их в биологические бомбы замедленного действия на территориях, подведомственных Белому Дому.

Люди слушали и читали обо всем этом, зевали, и тут же забывали о случившемся где-то там – возле Заилийского Алатау горной страны Тянь-Шань – тайной возне с какими-то несчастными шестьюдесятью миллионами долларов, когда в Европе разворовываются вполне открыто целые миллиарды евро.

Потому что двадцатый век закончился так, что всему человечеству стало наплевать на всё и на всех, в том числе и на близких себе, и даже каждому стало наплевать на себя любимого (любимую). Смердящий мир хотел воевать, и рыскал в поисках слабого звена противника. Потеря Россией Васи Поломайкина давала шанс ее врагам, но...

... Это была вторая официальная смерть величайшего гения всех времен и всех народов, вторая за крайне короткий период времени.

- А что, если Поломайкин все-таки жив? – спросил Рокфеллер у Моргана.

И тот ответил:

- М-да... блин-на фиг.

Мысль эта была тут же передана по интернету всем главам государств всех стран. Она же удерживала правительство США от превентивного удара по России. Ее сотрудники ЦРУ и ФБР донесли до ФСБ и Кремля, где, получив сведения о воскресении Васи и новой его смерти, очень удивились:

- Что за фигня, блин-на фиг? Мы ж его так торжественно похоронили. Как себя.

Но поверили. И остались недовольными. Ибо любая власть не любит умных людей, боится их, предпочитает, чтобы таковых не было в их подчинении. Лучше совсем.  

- Будем ждать, - сказал премьер-министр РФ Путин своему личному шифровальщику. – А если воскреснет еще раз, примем меры. Так и передай его величеству Бараку Обаме.

Главы государств-членов НАТО подобным ответом бывшего (и возможного будущего) президента России остались довольны.

Лишь сын бывшего генерал-лейтенанта КГБ СССР и постоянный представитель России в НАТО Дмитрий Рогозин попытался спросить о судьбе американских летчиков, исчезнувших над территорией не то России, не то Белоруссии, но ему ответили начальники главных штабов 23 стран:

- Хочешь жить в Брюсселе, а не в Москве, заткнись.

И Дима заткнулся. Тем более, что его допустили до монитора, на котором Рогозин мог увидеть собственными глазами то, что стало с телом брошенного на прошлогодней пахоте некогда абсолютного снайпера.

Там Юшка Отрепьев, сидя в С-100, увидел труп в оранжевом комбинезоне, и остановил трактор. Не заглушая мотора, он вылез из машины, спустился по лестнице на землю, внимательно осмотрел тело.

- И вправду труп, - сказал вслух. – Воняет, падла. И без башки.

После чего довольно споро раздел мертвеца, в спешке не заметив винтовки с оптическим прицелом, взял разом изменивший цвет с оранжевого на синий многократно продырявленный «Хамелеон» под мышку и опять влез в трактор.

А потом поехал. Прямо. То есть по мертвому телу, давя, круша его колесами, вминая в землю,  разрезая ножами плугов на части, а лемехами зарывая это порушенное стерво вглубь почвы. Что осталось поверх пахоты, то тут же склевали налетевшие со всех концов грачи, вороны да галки. С-100 и километра еще не отъехал от места захоронения героя невидимого фронта, а на земле и капли крови не осталось. Только приклад раздавленного всмятку супероружия абсолютного снайпера торчал торцом в экран телеэкрана, на который зачарованно пялился герой перестройки, бывший мелкий офицер КГБ, а теперь военный полудипломат Дмитрий Рогозин.

 

***

 

Когда меня спрашивают: а что же случилось с Васей Поломайкиным в Анчуткином болоте, нужто он и вправду умер там, отдав концы так примитивно и просто, словно он – простой алкаш светлопупинский, за всю жизнь не сумевший решить ни одного уравнения с одним неизвестным? – я редко отвечаю, чаще просто пожимаю плечами: не знаю, мол. Потому как первый долг друга – а я почитаю себя другом Васи – заключается в том, чтобы защищать его интересы до последней капли своей крови

Но вот вчера случилось событие, о котором речь пойдет попозже, после которого мне стало понятно, что я не вправе скрывать от человечества информацию о судьбе этого великого человека, и я сообщаю вам, что...

... Василий Панкратьевич Поломайкин, оказавшись внутри супервертолета НАСА «Шумахер-666», летящего из чрева «Боинга-999», но остался жив. Ибо, хотя вертолет вскоре утонул в трясине, погрузившись на ту же самую глубину, что и «Боинг-999», но Вася успел-таки и отдохнуть в нем, и поразмыслить о случившихся с ним перипетиях, и выбраться наружу, оставшись на кочке и глядя на то, как вертолет, покачался, покачался на брюхе, да и перекувыркнулся в воду – только круги пошли.

Да, да, все произошло именно так, именно таким литературно-приключенческим образом: герою нашего правдивого повествования просто-напросто повезло, вопреки здравому смыслу и вопреки обстоятельствам. И то, что сержант Гогоберидзе заметил вражеский самолет – случайность, и то, что зенитная пушчонка шестидесятилетнего возраста умудрилась попасть в суперсамолет «Боинг-999» - случайность, и то, что удар снаряда пришелся прямо по носу самолета, заставив его перекувыркнуться, как циркового клоуна, - случайность, и то, что задний люк траспортника открылся сам по себе – случайность, и то, что от удара ветра по лопастям вертолета те завертелись – случайность, и то, что благодаря верчению лопастей  вертолет сумел плавно опуститься на болото, – случайность, и то, что сел «Шумахер-666» не поверх болотной бездны, а на большую кочку, - случайность, и то, что сразу не перевернулся вертолет, не булькнул в воду, держась в полуравновесии благодаря нахождению в нем Васи Поломайкина, случайность...

Не слишком ли много случайностей в одном месте, в одно и то же время, с одним и тем же человеком?

Что же спасло Васю?

Рок?

Судьба?

Почему Вася остался жив?

На планете Земля этому чуду нет объяснений. Искать их надо в необъятном космосе – там, где о гении Поломайкина слагают легенды, а на одной из планет звездной системы Тау-Кита стоит гигантский памятник, равного которому по размеру нет во всей Вселенной. Сейчас же нам важно знать, что Вася остался жив, что рюкзачок его с кучей всяких созданных им изобретений, находящихся в ином измерении, рядом с кабельным заводом, остался при нем. И потому мы с вами не удивимся тому, что великий изобретатель, отдохнув, отхлебнув глоточек коньяка и закусив его остатками сухого пайка, выданного ему Гитлеркапутовым при расставании, почувствовал себя готовым к свершению дальнейших подвигов во имя торжества человеческого разума над дикой природой.

Сунув руку в верный свой рюкзачок, Вася порылся там, покопался, да и вытиащил на белый свет давнишнее – времен учебы еще на первом курсе МИСиСа – изобретение, которым он первое время – до изобретения аппарата по проникновению сквозь стены институтских лабораторий (помните эту историю?) – пользовался. Речь идет об аппарате по перемещению живой материи на расстояние АППЖМНРП-1. Небольшой такой аппаратик, опытный, Вася им и пользовался-то не больше десятка раз, чтобы забраться в секретные лаборатории института, а как только изобрел прибор для прохода сквозь стены, так и засунул эту хреновину в свой рюкзачок.

Ибо живая материя – она и есть живая, кто ее знает, как поведет себя аппарат, если, к примеру, у тебя насморк или даже грипп, как будет воздействовать он на живущие в больном организме микроорганизмы – еще размножишь микробы так, что случится пандемия какая-нибудь, все человечество и вымрет. Или того хуже: вымрут лишь хорошие люди, а всякие подонки останутся. Вот  будет позора планете всей перед всем прогрессивным человечеством Космоса.

Чтобы узнать это, надо было за целые годы провести миллионы опытов, получить соответствующие разрешения с печатями и подписями в двух тысячах инстанций. А когда тогда другими изобретениями заниматься? Да и ни к чему, на самом деле, эти все перемещения Васе. Попадется такая штука на глаза вояке с генеральскими погонами – и начнут клепать АППЖМНРП-1 для всяких там шпионов, диверсантов, в первую очередь, а те примутся людей на полосы резать – и исчезать в другом измерении.

Потому-то Вася этого аппаратика никому не показывал, даже лучшему другу своему институтскому Макарушке Следопытову не рассказал об этом изобретении. А как забросил его в рюкзак, так и вовсе забыл.

А теперь вот машинка пригодилась...

Аппарат сей фантастический был сокрыт внутри игрушечной пожарной машины образца 1959 года ГОСТ-1745492-59,  найденной Васей в 1970 году в мусорном ящике общежития «Дом Коммуны» МИСиС-а. Управлялась эта хреновина путем нажатия пальцем на клаксон махонького руля, расположенного внутри крошечной кабины.

Вася поискал вокруг себя прутик, нашел нечто похожее на него, липкое и скользкое, багульник, кажется, ткнул торцом в клаксон пожарного автомобиля – и в мгновение ока оказался на сухом берегу, в добрых пяти километрах от злополучной и одновременно спасительной кочки. Вместе с рюкзачком.

Он еще только оглядывался, пытаясь определить свое место в пространстве, как к нему подошел какой-то мужчина в сапогах, в брезентовом, советского еще образца плаще с надвинутым на лоб капюшоном, и спросил с характерным кавказским акцентом:

- Ты откуда тут взался?: Кто ты такой?

- Вася я, - ответил Вася. - Поломайкин.

- А ну, пашлы за мной, - приказал кавказский человек, блеснув из-под полы плаща стволом автомата. – Пасмотрым, какой ты Вася.

Пришлось нашему герою вновь совать мизинец в окно пожарного автомобиля, жать ногтем на клаксон еще раз – и он тотчас очутился посреди города Смоленска рядом с областным краеведческим музеем. Место это Вася знал, так как в далеком 1969 году именно здесь их студенческий стройотряд торжественно и чинно встречала общественность будущего города-Героя, чтобы тут же выпроводить их в крохотный городок Юхнов, где белоручкам-студентам предстояло строить коровник на пятьсот коров, Дворец культуры и дом для директора Пригородного совхоза. И ведь построили! Благодаря паре изобретений Васи, конечно.

- Ты откуда здэс нарысовался? – спросил его верзила кавказской внешности с огромным золотым перстнем на пальце, выглядящий на фоне белоснежного храма православного нелепей японской джонки на крыше Виндзорского замка. – Эта – мая террыторыя.

Вася спорить и на этот раз не стал – он нажал ногтем на клаксон еще раз.

На этот раз Вася оказался в Москве, рядом с памятником Минину и Пожарскому, то есть на Красной площади неподалеку от Собора Василия Блаженного.

- Ты! – закричал какой-то лет пятнадцати длинно-горбатоносый кавказец, тыча в Васю пальцем. – Ты кто такой? Тебя кто звал мешать? Ты что, долго живешь? Может, тебе ласты склеить? Или как это у вас по-русски: зенки тебе выколоть? Ты иди отсюда к своим марухам. Здесь мои самки пасутся. Ясно тебе? – обернулся через плечо. – Эй, капитан! А ну забери этого засранца. Весь в тине какой-то, воняет. Мне тут клиентов распугает.

Перед Васей возник седой, обрюзглый малосимпатичный, хотя и тоже с кавказской внешностью, капитан милиции. В правой руке держал он, поигрывая, полосатую дубинку.

- Давай, канай отсюда, парень, - заявил лягавый выглядевшему на двадцать лет пятидесятивосьмилетнему Васе так, словно перед ним сопляк какой-нибудь. – А то, блин, в каталажку заберем. Давно не был?

Вася нажал ногтем на игрушечный клаксон и на глазах ошеломленной толпы гостей российской столицы, припёршихся на Красную площадь, чтобы по брусчатке погулять да на закрытый Мавзолей попялиться, растаял в воздухе.

- Нихрена себе! – сказал капитан. – Я просто балде-е-ею!

- Фокусник, блин, - отмахнулся пятнадцатилетний. – Я в телеке видал.

Никто из очевидцев случившегося на глазах тысяч людей чуда авторитет телевизора оспаривать не стал: фокусник, так фокусник, айда сфотографируемся на фоне Лобного места, там, говорят, людей казнили, а мы там вживе покрасуемся.

 

***

 

Вася же внезапно оказался внутри космического корабля пришельцев. Зелененький, синенький и оранжевый человечки радостно загомонили, стали обниматься с Поломайкиным, благодарить его за совершенный им лет так двадцать пять тому назад подвиг: Вася тогда залатал около сорока черных дыр в Космосе, и заодно и подарил двум зеленым человечками с восемью пальцами на руках аппаратик этот свой и инструкцию к нему в подарок всему мыслящему человечеству.

- Сам Поломайкин к нам пожаловал. – защебетали три разноцветных товарища на трех инопланетных языках сразу. – Спаситель космического человечества! – и тут же синий предложил. – Полетим к нам! Вы там будете нашей главной знаменитостью!

- Нет, к нам! – закричал оранжевый. – Вы у нас будете Главным конструктором планеты!

- Все-таки лучше к нам, - вежливо возразил зелёный пришелец. – Василий Панкратьевич достоин того, чтобы стать главой всей нашей Солнечной системы.

Не прошло и пяти минут, как три представителя трех межгалактических цивилизаций оказались готовы вцепиться друг другу в космы, если бы на их биллиардоподобных башках было хотя бы по одному волосу, только потому, что каждый из них хотел заполучить Васю Поломайкина для корыстных нужд каждой своих планет.

И, чтобы не рассорились инопланетяне окончательно, Вася нажал ногтем на игрушечный клаксон в четвертый раз...

 

***

 

Скоро история сказывается, да нескоро дело делается...

Потому как батарейка в игрушечной машинке стала садиться, времени у Васи на перенос в пространстве на этот раз ушло так много, что он имел возможность поразмыслить о том-о сем, а главное – все-таки о всепланетной экономической катастрофе, о которой вопят мировые СМИ также долго, как говорили большевики о необходимости социалистической революции в России, и как пишут газеты о бесконечном споре певицы Пугачевой и телеведущей Собчак...

«Измельчал народик российский, - размышлял Поломайкин. – Совсем деморализовали его дебильные перестройка и рыночная экономика, превратившие бывших совков в ничто. Хлопнулся американский «супербоинг» с кучей народа на борту в русско-белорусское болото – а всем наплевать. В старые времена тонул «Челюскин», так вся страна торчала у радио, переживала за жизни ста с чем-то там пассажиров, миллионы людей рвались спасать чужие им жизни. А теперь: грохнулся шедевр авиастроения с тринадцатью репродуктивного возраста мужчинами на борту – и хрен с ними, лишь бы над моей башкой не капало. И волнует одних лишь то, чтобы трусики Пугачевой выглядели лучше трусиков Собчачки, а для других важнее, чтобы та же самая деталь женского гардероба у Собчак была эффектней, чем у Пугачихи. А что они там говорят, о чем поют – это и не важно уже никому – все равно глупость и пошлость выдавят из себя, да и те под фанеру.

Хотя вот, если бы трамвай переехал какую-нибудь из них – Собчачку, например, или просто ухо оторвали бы той же Пугачихе, тогда бы народ российский от горя завопил, зажалелся, у собственных детишек бы последний кусок хлеба отобрал – и послал... обеим. На восстановление...

А на кой хрен их восстанавливать-то? Какая от них человечеству польза? Один вред...»

Вася думал так, как думали его одноклассники из средней школе номер 1 имени Ленина города Светлопупинска, как думали их отцы, деды и прадеды, жившие в двадцатом веке и слегка в девятнадцатом. Но двадцать первый век имеет иные приоритеты и иные оценки качества человеческой жизни. Ни один нынешний гражданин ЕС и РФ, ни один глава Большой Двадцатки не сможет повторить слов Николая Островского о том, что «надо жить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Да они и слов-то этих не поймут. А вот  песню: «Хоти меня, как я тебя...» - они примут за гимн поколения, и в очередь встанут именно к тому парикмахеру, который брил самой Пугачихе письку.

«Отчего так?» – продолжил рассуждения Вася Поломайкин, распространясь между Красной площадью и иным измерением с постепенным перетеканием в свое измерение, но в другое место. И сам же отвечал:

«Да оттого, должно быть, что всем ныне наплевать и на Пугачихи с Собчачкой письки, и на идеи Поломайкина, и на героев «Челюскина», и на открытия Пири и Скотта, и на героически погибших космонавтов Добровольского Волкова и Пацаева, и даже на тупо погибших Гагарина и Королева. Всегда им – новым русским - было и так поныне есть: своя рубашка ближе к телу. Только вот если раньше Правительство советское хотя бы пыталось людей объединить, то новорусское занято лишь тем, чтобы их рассорить и разъединить. Для этого и легенду об общемировой инфляции придумали. А зачем им это и как это произошло – ясно и лицедею. Не бывает так, чтобы нарушались законы Ньютона и термодинамики в обществе: не происходит из ничего ничто. В течение десятилетий все акции всех ведущих компаний мира только поднимались, а мировое производство товаров народного потребления стояло на месте – на уровне 1980-х годов. Население планеты множилось, потребление росло – и наступил момент, когда Истинная власть решила: база для обрушения национальных валют и рынков подготовлена, можно объявить о банкротстве экономик всех ведущих стран – и приграбастать их к своим рукам».

«Если рушится экономика в нашей Солнечной системе, - думал Вася, - то должна стремительно развиваться экономика в созвездии Тау-Кита. Ведь когда была в США великая депрессия, в СССР случится стремительный взлет экономики, приведший к удесятирению экономической      мощи страны за десять лет. Если цены на продукты питания, на недвижимость, на даже электротовары во всех странах неуклонно растут, то какая тут к бесу рецессия и девальвация?..»

Дальше продумать мысль свою великую Вася не успел – батарейка сдохла, выбросив его внутрь шестого вагона электрички «Москва-Глупов», из которого только что вышли проверяющие билеты кондукторы с автоматами «Узи» под мышками. Или контролеры? Нет... контролеры – это вертухаи... Тьфу-ты! Совсем русский язык этим новоязом перековеркали. Раньше про тюремщиков и слыхом не слыхали большинство людей, а теперь вся Русь по фене ботает да спорит по поводу воровских законов. Раньше ни одного президента на страну не было, а сейчас – десятки тысяч. И чем  какой-нибудь там президент фирмы от президента страны отличается, никто не знает: президент – и президент. Пугачева вон – тоже президент чего-то там музыкально-коммерческого и обувных магазинов, в таком же членовозе, как и президент Медведев, по Москве катается – кто из них главнее, поди разбери».

- Нашему Глупову свой президент нужен, - уверенно говорил сидящий рядом с Васей желтолицый  пассажир лет тридцати типичному мулату лет двадцати пяти. – Потому что мы – русские! Мы должны показать азиатам, что это – наша земля. Мы к ним не лезем, пускай и они к нам не суются. Я правильно говорю?

- А то? – ответил мулат. – У меня вот мамка – русская, блин-на фиг. А папа – спортсмен.

- Вот я говорю. А мой пахан в китаянку вставил. Тоже ведь великая нация. Я правильно говорю?

Мулат кивнул. Себя он считал более русским, чем собеседника, потому что знал, что на самом деле отец полукитайца был полуевреем-полурусским, блин. Но спорить не хотел, он знал, что случись погромы, правда все равно вылезет наружу – и Глуповым будут руководить исключительно дети русских, а не каких-то там полуевреев.

 

- Надо только выучиться ждать,

Надо быть спокойным и упрямым,

Чтоб порой от жизни получать

Радости простые телеграммы...

 

– пропел мулат себе под нос.

- А ты? – вдруг решил привязаться теперь к Васе полукитаец. – Ты откуда здесь взялся? Из Глупова? Нет там таких. Я у нас всех знаю.

Парню хотелось подраться. Чесались кулаки и язык. С таким не спорят. Таким не возражают. Таким даже не поддакивают. Таких надо просто укрощать.

И Вася выкинул правую руку с кулаком вперед.

Сделал он это так быстро, что ни полукитаец, ни мулат не заметили этого движения. Но зато нос полукитайца резко распух, изо рта и по подбородку потекла юшка.

- Крутой, - простонали слаженным хором оба глупыша – и мгновенно исчезли не только с кресел рядом с Васей, но и вообще из вагона.

Вася понял: через десять минут весь состав облетит весть о том, что в Глупов «едет ревизор. С секретным предписанием».  Потому надо срочно либо менять внешность, либо из этого вагона исчезать. Вася сунул руку в рюкзак, нащупал пожарную машинку, просунул в окошко мизинец и нажал на клаксон...

 

***

 

На этот раз Вася оказался в самом Глупове. Точнее не совсем в нем – а на краешке перрона железнодорожного вокзала постройки 1898 года и ремонтированного с тех пор три раза: в 1939, в 1952 и в 1969 годах, до сих пор еще целого, хоть и изрядно обветшавшего, но все еще не рассыпавшегося.

Вокзал был построен когда-то по проекту знаменитого русского архитектора Шехтеля, но после ремонтов об этом сказать было нельзя: выдержанный в псевдороманском стиле замок средневекового рыцаря на тридцать шесть пассажиромест превратился в некомфортабельный, но емкостью в сорок пять офисов, сто шестнадцать всевозможных лавок и при одной кассе без зала ожидания обветшалый лабиринт с испорченной проводкой, а местами и вовсе без света дом. Снаружи же он выглядел и вовсе серой, бесформенной массой бетона, из которой торчало три древних шпиля подобно тому, как торчат порой остовья соломы из коровьей лепешки. 

Ютящиеся на первом этаже в одной комнатке начальник станции и начальник линейного отделения милиции в тот день играли в китайскую настольную игру «Го», потому внимания на появление из воздуха какого-то там лица европейской внешности не обратили. Поэтому Вася спокойно проследовал по перрону к выходу в город, увидел, что калитка заперта, – и легко перепрыгнул через ржавую ограду, сооруженную здесь в перестройку для того, чтобы сдирать с  людей пошлину за пользование территорией, прилегающей к железнодорожным путям.

Прыжок дался ему легко – и событие это развеселило Васю:

«Оказывается, быть молодым – не так уж и скучно, если нарушать идиотические запреты», - подумал он. 

Далее следовало идти пешком. Батарейка 1969 года выпуска совсем иссякла. Хорошо еще, что заряда ее хватило до того, чтобы дотащить Васю до края платформы. А случись ей перестать вырабатывать свои три вольта на пару секунд раньше – угодил бы Поломайкин прямо под колеса несущегося мимо Глупова и никогда там не останавливающегося суперскоростного поезда-экспресса «Голубая стрела», разработанного в советские еще времена, да вот наконец-то с горем пополам выпущенного в свет, носящегося по пустым железнодорожным путям России подобно «Летучему голландцу»: без пассажиров, неизвестно куда и неизвестно зачем.

Вася шел по знакомым с детства улицам, удивлялся тому, как преобразились они: некоторые крыши загнулись скатами, превратив дома классического сталинского стиля в пагоды, у других домов окна были заделаны кирпичом и бетонными блоками, остались лишь щели в виде бойниц, в третьих выбитые в окнах стекла были заделаны фанерой, ржавыми листами кровельного железа, обрезками ДСП и даже картоном от ящиков из-под конфет. Но были дома и смотрящиеся, словно игрушки: не только отремонтированные и красивые, но и отреставрированные, выглядевшие бы прямо-таки умилительно восстановленными произведениями Баженова, Росси и Казакова, если бы не окружающие их разруха и срач.

Доходный дом купца Звероватых работы архитектора Щусева, занесенный в список архитектурных памятников ЮНЕСКО, был, по-видимому, захвачен вьетнамцами, потому от переизбытка живущих в нем и не платящих за жилье и коммунальные услуги постояльцев разбух в стороны, стал походить на положенную на бок бочку. Через парадную дверь и в окна его двигались два нескончаемых потока входящих и выходящих жильцов. Когда-то это было бывшего общежитие имени лауреата Нобелевской премии Швейцера Глуповского Второго мединститута зубного  протезирования, ставшего, как утверждает табличка,  Университетом Зуба.

Исчезли и ранее растущие вдоль улицы деревья, остались лишь пеньки от них, исчезли городские скверы и парки, исчезли даже чугунные дырявые круги, что раньше лежали на земле в прямоугольных дырах в асфальте и защищали растущие в них тополя да вязы (других пород глуповский горзеленстрой отродясь не сажал) от сорняков и личинок вредных насекомых. Круги эти, писала тетка Васе еще в 1990 году, вырвали из асфальта сами горожане, чтобы сдать их в пункты по приему черных металлов.

Надо сказать, что никаких металлов на глаза Васе в городе Глупове не попалось. Исчезла ажурная литая бронзовая решетка работы Мытищинского завода по отливке памятников Дважды Героям Советского Союза – того самого, где начинал свою трудовую деятельность сам великий Самсон Гитлеркапутов. Ее отлили в 1963 году по заказу тогдашнего председателя Глуповского горисполкома Свистулькина из того материала, что был распределен заводу Госпланом СССР на отливку памятников Никите Сергеевичу Хрущеву, да так и не отлитого по причине снятия оного первого перестройщика усилиями военно-промышленной хунты, плюс номенклатуры ЦК КПСС и председателя КГБ СССР Семичастного. 125 тонн чистейшей бронзы было продано в  1992 году в разом освободившуюся от русской колониальной зависимости Латвию по три ельцинской копейки за килограмм официально и за миллион долларов на черный личный счет Свистулькина в  Монако.

Не было и кованного железа нержавеющих ворот перед бывшим Глуповским областным Дворцом пионеров, отобранном у графа Крохоборова в 1917 году заезжими балтийскими матросами-анархистами. Не увидел Вася и ажурного литья решеток на окнах бывшего глуповского отделения Госбанка СССР, ставшего частным банком «Глупжульинвест» с огромным транспарантом на крыше:

 

«Даем взаймы, в кредит и в ипотеку любую сумму наличными. Покупайте в долг недвижимость, автомобили и землю. Всего 7,8 процентов годовых!»

 

На пороге банка стоял японец с раскрашенным в боевые узоры лицом, с угодливой улыбкой раскланивался с проходящими мимо глуповцами, делал приглашающие жесты.

Город и впрямь был уснащен автомобилями зарубежных марок самого высокого класса. Машины стояли и вдоль тротуаров, и на них в два-три ряда, машины ехали по улицам сплошным потоком, точнее почти не двигались, а стояли, отражая затененными стеклами солнце, все какие-то чересчур огромные, молчаливые и угрожающие. Автомобилей было больше, чем людей, - и Васе стало слегка не по себе.

«Однако, может случиться так, - подумал он, - что мои изобретения приведут к тому, что машины выживут человечество с планеты, наступит эра жизни одних земных роботов».

Подумал так – и тотчас споткнулся о торчащий на краю тротуара пенек. Это был когда-то единственный клен в Глупове, дерево это прежние жители уже однажды вымершего города очень любили, а новые жители не сохранили.

«Интересно, им что – топить печи было нечем, что ли? – удивился Вася. – Тетя рассказывала, что в войну все до одного дерева и внутри города, и вокруг за двадцать километров сохранили. За рубку давали десять лет без права переписки. А эти в мирное время все уничтожили».

Но тут его внимание привлекла огороженная высоким бетонным забором  бывшая площадь Февральской революции с бывшим тысячелетним дубом, под сенью которого любил столоваться когда-то сам Великий князь киевский Владимир Красное Солнышко. С бывшим, потому что дуба на месте не оказалось, зато висело объявление:

 

«Пункт приёма леса и древесных насаждений. Цена договорная, оплата в юанях»

 

Не надо быть гением всех времен и народов, чтобы понять, куда делся зеленый наряд Глупова.   

Так Вася шел и шел по городу, поражаясь предстающим его взору метаморфозам, пока вдруг едва не натолкнулся на двух человек азиатской внешности, которые, увидев живого славянина в славном городе Глупове, сначала слегка обалдели, а потом догнали, перегнали его, и встали так, чтобы он наткнулся именно на них, не притворился, что не заметил.

- Деньги есть? – спросил тот глупыш, что повыше ростом, но все равно едва выше Васиного плеча.

- А что? – ответил вопросом на вопрос гений.  - Отберете? – ибо детство свое провел он в окружении глуповской шпаны, которая всегда остро нуждалась в лишних деньгах и все время норовила обшманать какого-нибудь чужака.

- Не, - ответил то, что пониже и пожиже, то есть достигающий Васе до груди и весом вряд ли более сорока килограмм. – Если есть деньги, я тебе дом продам. А он, - указал на товарища, - продаст автомобиль «Вольво» следующего года выпуска, 2010-го.

- У меня есть дом в этом городе, - ответил Вася. – А машину я сделаю сам.

- Хорошо, - согласился относительно высокий. – Повезет – выживешь, нет – сдохнешь. Рынок, мать его так!

Вася продолжил путь свой дальше, азиаты шли за ним следом, переговариваясь на чудной смеси малайского, испанского, русского и китайского:

- Говорят, он - шпион американский...

- Нет, ревизор. Его Жииммбет кровавый видел в электричке.

- Жиимбету у меня веры нет. Ван Ли говорит, шпион. Я Ван Ли верю.

- А я Жиимбету. У Жиимбета «Мерседес» новее и шмара клевая, а у Ван Ли твоего одна косичка да баба русская.

- Это у Ван Ли русская?! – возмутился длинный. – Да ты знаешь, кто она?

- Русская баба. Кто еще? Русские бабы самые дешевые, они только хохлушек дороже. Да и то, вот Украину в НАТО примут, так хохлушки в цене и подскочат. Увидишь.

- Да никто хохлов в НАТО не примет! – возмутился длинный, и остановился. – Вот давай на спор.

- Давай, - согласился короткий, и тоже остановился.

Вася шел дальше, спор глупышей продолжался, все отдалясь и отдалясь от него:

- Украина – великая держава, - утверждал коротыш. - Они скоро Липецкую, Тамбовскую, Воронежскую, Саратовскую, Астраханскую области от России заберут, станут самой большой и богатой страной. Я сам это по украинскому телевидению видел – у меня спутниковая антенна. Так что учить надо украинский язык, гуцульский говор – в нем немецких слов много. 

- Я, блин, русский патриот! – горячился условно длинный не то китаец, не малаец.

- Это пока «Газпром» русский, – согласился коротышка. – А как китайцы его купят, будешь китаец.

- Хорошо, - согласился условно длинный. – Буду китайский патриот. Почему нет?

 Голоса отдалились, да и совсем затихли. А перед глазами Васи город Глупов менялся и менялся: теперь здесь было уже мало жилых зданий, стояли дома без крыш, без окон и без дверей, словно декорации для кинофильма о войне. Разве что следов пожаров не видно. Некоторые дома уже разбирали, укладывая очищенные от цемента и штукатурки кирпичи в аккуратные пирамидки с табличками на них:

 

«Прадаю кырпыч. Цына 500 рулэй тысача штука».

 

Возле одной из таких пирамидок сидел чересчур уж желтолицый человек в казахском халате и при узбекской тюбетейке, в татарских женских шальварах и при арабских чувяках с загнутыми вверх носками. Возле него прямо на земле стоял самовар с заварным чайником сверху, в руке – расписная китайская пиала.

- Вай-вай! – пропел этот казахо-узбеко-арабо-татарин. – Кто бы ты ни был, прохожий, а здесь остановись. Купи кирпич – дом построишь. 

- Как у дядюшки Тыквы, - решил поддержать разговор Вася.

- Вай-вай, вай! – восхитился продавец кирпичей. – Какой умный человек! Джанни Родари читал... – и тут же предложил. – Хочешь чаю, мудрый человек?

- Хочу, - признался Вася, ибо с тех самых пор, как съел он последние остатки переданного ему Гитлеркапутовым сухого пайка, во рту его не было и маковой росинки, и протянул руку. – Спасибо.

- Сто рублей, - сказал продавец кирпичей.

- Да ты сдурел! – возмутился Вася. – Что здесь – ресторан высшего разряда?

- Не хочешь – не пей, - отозвался казахо-узбеко-арабо-татарин. – Чай не пьешь – откуда силы возьмешь?

- От верблюда, - ответил Вася, и пошел дальше.

- Эй! - прокричал ему вслед продавец кирпичей. – Вернись! Я пошутил! Про Чипполино поговорим!

Но Вася не вернулся. Ибо знал заранее, что вернись он к этому плуту, тот скажет, что так уж и  быть, даст он гостю пиалу чая за... девяносто девять, допустим, рублей.

Вася шел по городу – и видел, что Глупов действительно, как и говорили по телевизору, стал символом будущей России. Только там в экраны лезла новая лепнина отреставрированных домов, а Вася видел то, что от ока телекамеры оказалось скрыто.

Населен был воспетый незабвенным Михаилом Еврафовичем город исключительно выходцами с Северного Кавказа, из Закавказья, из Африки, из Китая и со всевозможных архипелагов Тихого океана.  Общались здесь люди либо на чисто литературном русском языке, либо на гремучей смеси языков времён Вавилонского столпотворения, понимая при этом друг друга без переводчиков. И средний возраст новых глуповцев, называемых теперь глупышами, как подсчитал Вася навскид, не превышал 26 лет.

 

«Мы – будущее великой России!»

 

- было написано на транспаранте, растянутом между зданием бывшего обкома партии и зданием бывшего горкома партии, расположенных на улице Ким Ер Сена (бывшем проспекте Ворошилова) друг от друга напротив и наискосок. Над одним зданием висел, обвиснув, словно овечий хвост, триколор российский, на другом гордо реял флаг Республики Азербайджан. На расколотой пополам стеклянной вывеске первого значилось:

 

«Областная администрация города Глупого»,

 

на второй:

 

«Посольство и постоянное представительство департамента Иностранных дел великой и могучей Республики Ичкерия!»

 

Вдоль обоих зданий между прижатых друг к другу десятиместных лимузинов и лэндроверов бродили тощие коровы, козы и бараны, ковыряли копытами и рогами твердую, как камень, лишенную растительности землю в поисках хотя бы засохших корешков, жалобно поблеивая, мыча и засыпая все свободные от автомобилей места лепешками да катышками.

Далее улица Ким Ер Сена плано перешла в улицу Ким Чен Ира (продолжение проспекта Ворошилова), забитую множеством всякого рода мелких мастерских с совершенно непонятными названиями и надписями:

 

«Твоя моя не понима»,

«Моя твоя жандарма»,

«Сия и сауыт»,

«Пятая нога в телеге»,

«Сукин тёщ»,

«Чимбарелла одурела»,

«Хмель башку не ломит»,

«Заходи – не пожалеешь»,

«Даю. 20 рэ»,

«Беру. 30 рэ».

«Лечу. Недорого».

«Убью. Согласно тарифной сетки, утвержденной министром финансов Кутриным»,

«Мусор валом»,

«Кому сделать хорошо?»

 

- и тому подобное.

На дверях с вывеской «Нотарис» висел портрет грудастой дамы в прозрачном неглиже, болталась вниз головой хрустальная рюмка, а  также трепалось на легком ветерке плохо приклеенное объявление:

 

«Самый дешевый стоимасть работа в Расеи – эта глупая стоимасть. Глупав - самый дешевый труд мира. 1 доллар – одна рабочий дня, однака. Тавара многа,  денег мала. Бери опт. Доход 500-900 процет. У нас самый выгодный цены. Пакупай не ленись, налетай и жанысь».

 

Это был единственный, пожалуй, город в России, где можно было увидеть и такого рода давно забытые советские объявления:

 

«Приглашаем на работу»,

«Предлагаю выгодную работу»,

«Заработай – заплачу»,

«Лушая работа для тебя»,

«Я плачу за то, что платит твой хозяин, но только больше на 10 процентов!»,

«Ищу работников. Оплата сделно-премиальная»,

«Работа ждет тебя – спеши!»,

«Кто работает у меня, то ест вкусно и много!»

 

И внизу каждого объявления – целый список специальностей, требующихся работодателям. Было и такое объявление:

 

«Предлагаю работу. Услуги менеджеров, юристов, экономистов, финансистов и комивияжеров не предлагать. У меня под столом сидит злая собака».

 

Все это было интересно, направляло мысли в определенную сторону, настраивало Васю на определнный лад, но надо было поесть, черт возьми! А из всех встречающихся ему столовок, чайхан, ресторанов и вообще забегаловок доносились совсем не те запахи, которые могли бы привлечь его.

Поломайкин ускорил шаг именно поэтому, но незаметно бредущий за ним уйгур решил, что иногородний гость заметил его и решил скрыться. Потому уйгур в припуск поспешил за Поломайкиным.

А надо сказать, что город Глупов действительно испытывал страшный недостаток рабочей силы. В городе работало более пяти тысяч тайных заводиков и лабораторий, цехов и подвалов, выпускающих исключительно контрафактную продукции для всей России и для всего Ближнего Зарубежья: сиди-диски и сиди-плэйеры, дивиди-диски и дивиди-плэйеры, радиоприемники и радиопередатчики, фейерверки и динамитные шашки, иорданскую мозаику и античные изделия из родосского мрамора, трусы и майки, спортивную форму фирмы «Адидас» и проездные билеты во все города России и Прибалтики, моющие средства в красивых упаковках и лекарства от венерических болезней и СПИД-а, спортивную обувь и прочее, прочее, прочее – все то, словом, что новая Россия выпускать самостоятельно отказалась категорически, официально закупает за границей за сворованный у своих внуков и правнуков газ и продает на внутреннем рынке с пятикратной накруткой, а неофициально – у глуповцев.

По сути, глупыши оказались истинными патриотами приобретенной им новой Родины по имени Россия, ибо выпускали товары народного потребления самостоятельно и продавали их гражданам этой страны дешево. Народ им пел дифирамбы и был благодарен, власти лениво преследовали тех, кто не делился с чиновниками и милицией доходами – и все были довольны... относительно.

То есть глупыши остро нуждались в ноу-хау, их деятельная натура рвалась овладевать новыми технологиями, чтобы делать деньги, – и именно в этот момент в городе появился тот, кто этих технологий в своей заплечном рюкзачке имел великое множество. Наступала новая эра в жизни города Глупова, но никто из глупышей этого пока что не знал...

 

***

 

Следящий за Поломайкиным уйгур имел редкую для новой России профессию ловца человеческих рук. Человек этот получал от работодателя тысячу рублей за каждого найденного им работника. Ибо рынок российский был по-прежнему бездонным, дешевых товаров требовалось людям великое число и множество, а рабочих рук для изготовления этого товара не хватало катастрофически, с каждым годом становилось меньше. Большинство глупышей вынуждено было работать по десять-двенадцать часов в день, хотя для проживания у себя в Глупове им вполне хватало своего заработка – цены в городе установились в сравнении с остальной Россией настолько смехотворные, что в ходу даже были монеты достоинством в одну копейку. И  даже ощущался основательный дефицит в них, существовали специальные курьеры, которые ездили по всей стране и меняли купюры на мелочь. В результате, русские думали, то обдурили глупыша, а тот имел ни много – ни мало, а десять процентов прибыли, то есть десять копеек с каждого рубля, рубль – с сотни  червонец с тысячи. А за червонец в Глупове можно было целый месяц сыто питаться.

Но вернемся к уйгуру. Человек этот прибыл в Глупов вовсе не из Синьцзяно-Уйгурского автономного округа в Китае, как можно предположить, и не являлся членом тамошней националистической террористической организации, борющейся за независимость с последующим присоединением к Киргизии, а был выходцем из Талды-Курганской области независимой Республики Казахстан, где его знала каждая собака, как лучшего ловца бродячих псов. В 1998 году в Алма-Ате группа новоказахских богатеньких сынков богатеньких владельцев нефтяных скважин решила собачек пожалеть – и безымянного уйгура, лишив гражданства, выкинули за пределы собаколюбивой державы.

Партии защитников животных богатеньким деткам еще более богатеньких родителей создать в мясоедной стране Назарбаева не удалось, а расплодившиеся бродячие собаки, лисы, волки и шакалы стали активно болеть бешенством, хотя мясом их были заполнены все казаны общепита страны. Богатенькие папы и сыночки тут же обратились в Правительство с требованием организовать антисобачьи истреботряды за госсчет. Совмином были выделены миллионные средства на создание этой службы, открыты новые офисы в областных центрах, новые бюрократические места, введена новая графа в государственную статистику, а ранее исполнявший всю эту работу пяти тысяч новых казахов один уйгур оказался в Глупове.

Его так и называли здесь: уйгур. Даже не с большой буквы. И имени его настоящего никто не знал. Потому что уйгур был он тут один из добрых двухсот миллионов проживающих на планете его единоплемников.  Так уж случилось.

Работу свою уйгур знал хорошо. В принципе, она мало чем отличалась от той, какой он занимался более двадцати лет в Казахстане: лови, одевай ошейник и отправляй на убой. Только прежние его клиены имели хвосты и острые зубы, а глуповские и укусить-то не могли как следует, и за хвосты их тянуть не надо, достаточно подпоить, а потом пинками и матюгами к работодателю доставить. А еще проще клофелину подсыпать  - и винцо сбережешь, и забот с транспортировкой меньше: бери за ногу - и волоки по земле.

Появившийся в городе славянин мог стать хорошим уловом, за такого владелец подпольной мастерской по изготовлению контрафактных американских сигарет «Мальборо» заплатит и две тысячи рублей. А то и три. Молодой, походка легкая, в мускулах чувствуется основательная сила. Дичь – хоть куда. Главное – не упустить. А то другие ловцы товар упрут.

Надо было дождаться, когда дичь хотя бы на пару секунд остановится, захочет осмотреться – и ловец тут, как тут. Все приезжие в Глупов всегда озирались по сторонам, удивлялись увиденному, качали головами, а то и шли в китайские либо тайские рестораны, норовили там на дешевизну нажраться доннерами либо ашлянфу, некоторые даже заказывали суши. Тут-то ловцы их и брали.

Но этот гад шел себе и шел по Глупову, как по родному городу, и ничего-то его не удивляло, не останавливало, не заставляло разевать рот и спрашивать у окружающих:

- Скажите, пожалуйста, вы не знаете?..

Вот тут бы уйгур подскочил – и ответил. А там – слово за слово – и дело сделано.

Так нет же, этот все идет и идет. Как будто знает, куда топает, скотина.

Уйгур стал подозревать, что перед ним – тот самый ревизор, который в электричке «Москва-Глупов» измочалил в кровь сорок семь пассажиров и пятерых убил, выпив их кровь и сожрав вырванные из груди сердца.

Но вдруг дичь свернул с Ким Чен Ира на проспект Мао Дзе Дуна.

У ловца перехватило горло:

«Это он! Это – ревизор!» - окончательно понял уйгур, чувствуя, как в мотне штанов его стало мокро.

Слух о драчуне-ревизоре, ехавшем тайнов электричке, а не на шикарном авто в сопровождении телохранителей, уже разнесся по всему Глупову, обрастая все новыми и новыми деталями, отчего три человека, рассказавшие ловцу об эпизоде в вагоне, дали три совершенно разных описания этого страшного человека, способного ликвидировать весь глуповский бизнес, а то еще того хуже – всех новых глупышей выдворить из новой России.

Ибо нет ничего страшнее для иностранца, чем лишение вида на жительства и  выдворения из страны – это во-первых. Во-вторых, все непонятное кажется человеку всегда страшным. А в-третьих, у страха глаза велики – и потому все страшное и все начальственное кажется ему карающим мечом Господа, направленным исключительно против него. Вася был – чужак, непонятен, слухом о нем полнилась глуповская земля, все это делало его особо опасным для города, проданного когда-то нынешним губернатором Картежградской области Горелуковым инородцам, ибо нарушало, так сказать экосистему Глупова новорусского периода истории, грозило новоглупвцам-глупышам неисчислимыми бедами.

Поняв все происходящее именно так, лежащий мордой в асфальт уйгур достал из кармана мобильник и нажал на кнопку общегородской тревоги, введенной с некоторых пор в мобильники всех глуповских ловцов рук по приказу главаря малайской мафии Боися Ельсиня.

Движение это Вася краем глаза заметил, и потому на долю секунды успел его предугадать. Ему даже не надо было нажимать на кнопку создания вокруг себя защитного поля – оно само включилось.

Тотчас из двух домов – номер 1,3,5,7,9 и стоящего напротив номера 2,4,6 – раздались пулеметные и автоматные очереди числом шестьдесят шесть. Это палили из окон новых, окруженных каменными и кирпичными заборами огромных замков охранники владельцев этих громад. Пули бились в невидимый защитный экран вокруг Васи, рикошетили и летели куда им вздумается, попадая, в том числе, и в самих частных вертухаев, убив восьмерых и ранив двенадцать стрелков до тех пор, пока начальник охраны дома с нечетными номерами не сообразил прекратить огонь, позволить гостю спокойно следовать дальше. 

Уйгур тем временем тихо отполз с проспекта Мао Дзе-Дуна, и дал стрекача по улице Ким Чен Ира, крича на ходу:

- Караул! Там Дьявол! Нас посетил сам Дьявол! Спасайся, кто может! Там Дьявол! Его пули не берут! Снаряды не берут! Его бомбы не берут! Там Дьявол!

Спустя пять минут вслед за ним  с теми же криками во все стороны бежало уже около полусотни взволнованных встречей с хозяином Ада глупышей, которые кричали:

- Настал Страшный суд! К нам прибыл Дьявол! Доставайте деньги! Надо сбрасываться и откупаться!

Одни глупыши бросились к потайным местам за кровно нажитым, ибо поняли, что главное - спастись, а нажить и  награбить деньжат можно будет и еще. Другие принялись звонить в прокуратуру и в полицию, ибо расставаться с честно наворованным не желали. Третьи воспользовались моментом, чтобы ворваться в кабаки и вино водочные отделы супермаркетов с ломами и заплечными мешками. Третьи выкатили из подвалов танки и артиллерию, готовясь защищать свои богатства до последней капли крови. В Москву ушла телеграмма:

 

«Умираем, но не сдаемся. Просим две дивизии истребителей-бомбардировщиков для помощь!»

 

В Москве схватились за голову:

- Где я им возьму две дивизии самолетов? – кричал главнокомандующий ВВС РФ. – У меня их на всю страну всего-то полторы.

А начальник Генерального штаба ответил:

- А мы и не будем посылать авиацию. Мы по ним одной ракетой вдарим – и Дьяволу крышка. У командующего военно-ракетных войск России как раз одна неиспытанная херовина завалялась. С атомной боеголовкой. Где-то на космодроме Плисецк, кажется

Сказано – сделано. Вася еще по улице Мао Дзе-Дуна шел, возле дома 141,143,145 остановился, чтобы полюбоваться на по пояс голого, огромного, толстомясого араба с ятаганом за поясом золотых шаровар, закрывающего спиной и задницей вход в дыру в крепостной стене высотой в двадцать метров, а на космодроме Плисецк уже начался отсчет секунд до старта.

Та же самая система защиты человека СЗЧП-5, лежащая в рюкзаке Васи и автоматически включившаяся еще на Аничкином болоте, тут же среагировала на обнаруженную ею в системе земных координат опасность – и тотчас вся электронная аппаратура на северных границах величайшей страны на свете грохнулась. А точнее, перегорел предохранитель пускового пульта космодрома, обеспечив заботой и работой добрых полторы тысячи человек обслуживающего космодром персонала на ближайшие пару месяцев. Ибо за более короткое время найти столь мелкую неисправность нет ну просто никакой возможности.  

ПРИМЕЧАНИЕ: Разработку устройства СЗЧП поручили Васе еще во времена Брежнева для улучшения системы охраны драгоценной жизни Генерального секретаря ЦК КПСС, Поломайкин с честью справился с этой задачей, соорудив аппаратик в течение пары дней. Но при проведении испытаний выяснилось, что СЗЧП-1 на опасность жизни Брежневу не реагирует. Тогда от Васи потребовали изготовить СЧЗП-2.

Он сделал.

И это устройство не реагировало на угрозы жизни Леонида Ильича.

Только после изготовления СЧЗП-5 стало понятно, что аппарат реагирует исключительно на действительную опасность по отношению к владельцу своему, а не на имитацию оной. Стало ясно даже Председателю КГБ СССР Андропову, что Брежневу нечего опасаться за жизнь свою, и четыре первых устройства исчезли в складах тайных разработок военно-промышленного комплекса, Васю пожурили за бесполезно истраченное время, а про пятый аппаратик, оставшийся у него в рюкзачке, как –то и забыли: приближалась очередная причина вручить  главе страны очередной орден. А теперь этот забытый даже самим Поломайкиным прибор спас жизнь и самому Поломайкину, и трем сотням тысяч жителей города Глупова.

И никто этого чуда не заметил...

 

***

 

Вася подошел к месту стыка двух гранитных бастионов с нацеленными на него пушками и крупнокалиберными пулеметами с номерами 141-145 и 149-155. Дом 147 должен был находиться где-то между ними – в стыке толщиной менее одной тысячной миллиметра.

То, что владельцы соседних домов и земляных участков оставили прежнюю нумерацию домов, захватив по три-пять и даже по шесть номеров, кичась друг перед другом таким образом своим богатством, Васю не удивило – в жизни он встречал не одну тысячу подобных самовлюбленных пожирателей почёта. Было даже удивительно, что они оставили прежнюю нумерацию улицы, а не присвоили бы своим домам номера, например: 141а-141-я, 143-а-141-я и так далее. Создалось бы впечатление, что владеет хозяин крепости, например, 141-145, не тремя, а девяносто девятью участками. Вот тогда бы найти дом номер дома двоюродной тетушки своей Васе было бы значительно сложней.

Вася выставил руку в нужном направлении, щёлкнул пальцами – и исчез с глаз наблюдавших за ним из всех окон окружающих домов вооруженных до зубов защитников частной собственности.

 - Ниндзя! – было тотчас решено всеми, увидевшими это чудо. Ибо только ниндзя, по мнению телезрителей, способен проникать сквозь стены и исчезать среди дня на глазах сотен пялящихся на него людей.

И то, что пуленепробиваемый ревизор из Москвы оказался еще и ниндзей, заставило всех начальников охран и их глуповских хозяев ощутить у себя в задницах то, что называется «крыша поехала». С таким врагом человечества они еще не встречались.

А в городе тем временем продолжался переполох. Не грабили только банков и ювелирных магазинов, все остальные же торговые точки грабили глупыши яростно и беззаботно. Словно и впрямь прибыл к ним на постой Армагеддон. Все глупыши, до единого, сразу же поняли, что настал час, когда можно безнаказанно захапать все, что под руку подвернется, а завтра, хоть трава не расти. Будто завтра не наступит успокоение и отрезвление, не прибудут воинские части с газовыми гранатами, с рупорами и с боевым оружием в руках, не начнут сбрасывать на головы людей листовки вперемежку с бомбами, не появятся, словно возникнув из-под земли, водомётные машины с кипятком в баках. Будто не откроют гостеприимно двери крепкостенные дома с решетками на окнах, не взовьются к потолкам тысячи дубинок, бьющих больно, ломающих кости, но не останавливающих синяков – ноу-хау, закупленные СССР еще по заказу Горбачева в США, но до сих пор еще исправно функционирующие.

От ужаса перед явившимся в Глупов Дьяволом люди озверели, и носились по городу толпами, давя друг друга и проклиная тот день, когда им в голову пришла эта идиотская идея покинуть родную землю и прибыть в эту бешенную и непредсказуемую Россию. 

Неразбериха, толчея и сумятица случились такие, что как-то само собой, стихийно возникло две враждебные партии, принявшиеся мутузить друг друга кусками строительного материала, а также трубами, свинчатками, кастетами и прочим хламом, признанным законом холодным оружием. Раздел же глупышей на партии произошел сам собой по принципу принятия или непринятия городом Глуповым нового имени Чудов, каковым решил назвать славный сей град еще в перестроечные времена все тот же мэр, а тогда председатель горисполкома Горезаливайкин. И коренные глуповцы, отказавшиеся от нового наименования, давно перемерли да передохли, и идея эта не прошла в то время через Верховный Совет СССР, будучи отвергнутая лично Его Превосходительством Лукьяновым, и народ в Глупове стал жить исключительно пришлый да приблый, а вот поди ж ты – не умерла мысль, подтвердила тезис о том, что всякая порожденная дурью человеческой мысль бессмертна.

Глупыши принялись тузить кастетами по голове чудиков, чудики в ответ завалили глупышей градом камней и ударами палок. Огнестрельного оружия с обеих сторон решено было не применять, а для объясниловок в ментовке уговорились впоследствии определять свои действия, как способ мирного урегулирования жизненно важного вопроса.

Ашукинская дивизия МВД РФ, поднятая по приказу лично премьер-министра Путина в ружье, загрузилась в десантные самолеты и вертолеты для выброса на территорию Глупова и наведения там Конституционного порядка во имя торжества справедливости и мира на земле. Сам замминистра Внутренних дел России Сапарбек Рахматкулиев дал им отеческое напутствие:

- Бейте всех их на хрен, педерастов вонючих! Оборзели чурки совсем, блин-на фиг. Мало того, мешают своей контрафактной продукцией развитию торговли иностранными товарами на нашей с вами любимой Родине, так еще, бляди такие, норовят нас выставить в глазах демократической общественности и лично господина Барака Абамы, хулиганами и полными придурками. Так и запомните: Центроглупизм не пройдет! Все на борьбу с центрочудизмом! Глупышей – на рею! И чтобы ни одной журналистской собаки не осталось в живых! После на чеченцев трупы спишем. Или на афроамериканцев.

Дивизия громко пролаяла в ответ слова благодарности – и самолеты с вертолетами чуть не ввинтились в небо... Почему чуть не? Об этом позже.

А Вася в это время оказался в тихом и уютном дворике старого дома своей двоюродной тетушки        

 

***

 

Дом номер 147 на бывшем проспекте имени Ленина (а до этого звался он Променаде графа Бенкендорфа, а еще раньше, в веке так 15-ом, – просто Помойкой) был построен в конце 18 века знаменитым на весь Глупов купцом  Епидофором Полуэктовичем Потехиным-Разгуляйским, более известным в народе, как Гуляй-папа.

Это о нем рассказывают по сей день на всей Руси веселые и страшные истории, поют песни и слагают стихи, пишут книги и снимают фильмы. Это он переплюнул самого графа Орлова-Чесменского, пустив «шептуна под нос самой императрице Екатерине Второй прямо на ассамблее в присутствии иностранных послов».

Это он, придя на дуэль с племянником графа Разумовского на впоследствии знаменитую Черную речку под Санкт-Петербургом, случайно выстрелил из своего пистолета в своего противника во время осмотра оружия, то есть до начала самого поединка, и сказал при этом: «Блин, незадача. Весь сюртук испачкал, поганец. Не мог подальше отойти идиот».

Это его ввела императрица в графское достоинство, а ее внук Александр Второй это звание с Епидофора Полуэктовича снял за отказ отправиться в погоню за Наполеоном по Европам после того, как тот перешел границу России и оказался на территории Пруссии (хотя на территории России Потехин-Разгуляйский высказал невероятные чудеса храбрости и стратегического умения).

Это его сам граф и генералиссимус Суворов-Рымнинский назвал «самым талантливым из бездельников», а государь-император Павел Первый признавал «величайшим мудаком всех времен и всех народов».

Словом, Епидофор Полуэктович Потехитн-Разгуляйский был великим человеком.

И дом построил он для собственного проживания соответственный своим великим пристрастиям и интересам: с виду небольшой кирпично-деревянный двухэтажный домишко, а внутри – хоромы да палаты с сенями-переходами, где попервой и не сразу разберешь, где что находится и куда идти. Всего же жилых комнат набралось там 12, плюс всякие хозяйственные помещения да коридоры, плюс подвал, погреба и на чердаке три комнаты холодные и одна теплая каким-то странным образом. Но попробуйте войти в них без провожатого - вмиг заблудитесь.

Так вот зашел в 1919 году сюда знаменитый управдом Швондер с ордером на заселение-расселение-переселение, да и не вышел. Ходили разговоры, что появился он в Москве при доме профессора Преображенского, превращающего собак в людей и людей в собак, да это все только слухи, которыми и воспользовались недобросовестные литераторы. На самом деле, дух Швондера так и остался в Глупове, по сию пору зарплату получает в бывшем горкомхозе, ставшем после октября 1991 года называться по посконному: добровольной городской ассоциацией ассенизаторов и водовозов. Он-то и оберег домик пра-пар-пра-правнучки купца Потехина-Разгуляйского Светланы Филипповны Волопасовой в период военного коммунизма и НЭП-а от уплотнений и разграблений, являясь по ночам пред бледными лицами испуганных комиссаров и грозя им страшными мучениями перед смертью и после нее, если они тронут представляющий особую историческую ценность особняк наследников купца времен Екатерины Второй, ее сына и внука.     

Сын Светланы Филипповны Мафусаил взял революционную фамилию Перконам (Первая конная армия под командованием доблестного героя Гражданской войны Семена Михайловича Буденного, если полно), с которой и пал в возрасте 26 лет на фронтах Великой Отечественной войны – и, вполне возможно, пал героически. А не то дочь его, не то тетка Августина Михайловина замуж так и не вышла, так никого не понесла и не выродила, прожила во флигельке предков своих тихо, как мышь, служа лет двадцать для пропитания в бухгалтерии Глуповской кондитерской фабрики уборщицей, а в свободное время щелкая семечки на скамейке перед домом да слушая рассказы о чужих интересных жизнях:

- холодный сапожник и бывший фронтовик Антон Архипов, к примеру, жену свою бил, бил, да наконец-то добил, хряпнув спьяну по лбу молотком; Теперь лечат дурака от алкоголизма и печали по любимой бабе сразу в психиатрическом и наркологическом диспансерах, а дураки-следователи ждут-не дождутся, когда его выпустят и позволят засудить и расстрелять. Только вот хрен им с маслом, Антошка – не дурак, будет косить на государственных харчах до самой амнистии для участников войны;

- Юрка Моисеев стал педерастом. Уехал в Ленинград, и там через задницу свою сделал такую карьеру, какая никакому нормально сексуально направленному глуповцу и во сне не приснится – был назначен директором продовольственных стратегических складов города, наворовал столько, что уже в перестройку стал миллионером в долларовом исчислении, при Ельцине – миллиардером, а при Путине его кокнули где-то на Куршавеле, попав пулей точно между глаз;

- шестнадцатая жена его Юлька пошла в загул с горя, заболела сифилисом, наградила им десятка три глуповцев, а потом сама пошла в кожно-венерический диспансер, всех своих ублажителей сдала, вылечилась, приняла схиму, стала послушницей где-то в каком-то городишке на Волге, да вдруг прямо в монастыре, прямо накануне пострига и повесилась... Или повесили бедолагу, кто тут разберет... Деньги с обшорных счетов семьи исчезли – вот истинное чудо. Сын стал бомжем, умер в канаве в 2003 году, аккурат на Николу Зимнего.

- Харитон Мясожоров окончил МГУ, стал аспирантом, привез невесту-москвичку в Глупов, да на третью ночь по пьяному делу взял да заложил ее корейцу Кольке Киму, дающему денежки в долг под проценты. Утром проснулся, опохмелился – а невесты-то и нет: перепродал ее Колька проезжим цыганам за краденого коня, которого уже успел выменять на двенадцать собак, всех их зарезать, шкуры в приемный пункт «Главмеха» сдать, а мясо замариновать и приготовить из него шашлыки и прочие корейские деликатесы. Так и остался Харя по бумагам женатым, а на деле без жены.

- Гунька Молоткова увела у Меланьи Клименко мужа – начальника горводоканала, а тот сначала и сам увелся, а потом к Меланье опять прибежал, да прокричал с дури на всю улицу, что жить без родной женушки не может, никого лучше нее на свете нет. Она на него выварку с кипящей водой и вылила в ответ. Помучился в больнице пару недель, да и испустил дух. А Меланья через год замуж за Федора Мамонова вышла.

Словом, славно жили глуповчане, веселей нынешних глупышей, оттого и вымерли как-то беззаботно, незаметно для Августины Михайловны (по паспорту Мафусаиловны). И причина тут была опять-таки в Поломайкине и в его золотой голове, к которой подобрать ключика никому не удалось правильного...

Ибо была наследница бывшего любимца российских императоров и императрицы не то двоюродной, не то троюродной, а может даже четвероюродной тетушкой Васи по материнской линии. И был у нее Вася единственным близким родственником, а потому законным ее наследником, с которым некому и в спор вступать из-за наследства. Тем более, что по законам советским и впоследствии новороссийским, ему и наследовать-то фактически нечего было: древний ветхий флигелек Августины Михайловны оценили 2 января 1961 года (она в то время в МБТИ пять-таки уборщицей работала) в 506 рублей новыми деньгами, но записали его так, что попал он в книгу оценочной стоимости городской недвижимости за 31 декабря 1960 года, то есть фактически тут же обесценился по бумагам в десять раз. Что это значит?  А значит это, что после переписи книги учета дом сей стал стоить на новые деньги 50 рублей 60 копеек. После этого автоматически каждые десять лет стоимость этой недвижности в связи с отсутствием ремонтных и реставрационных работ сокращалась на два процента, то есть на один рубль 1 копейку. К 1992 году цена строения вместе с земельным участком составляла уже 5 рублей 06 копеек, которые щедрая тетя выплатила приватизационной горкомиссии Глупова честно и без споров: копейка в копейку.

Стоимость же телятины на глуповском рынке в тот последний горбачевский год составляла уже 200 рублей за килограмм. То есть покупка у государства собственного дома обошлась наследнице купца Потехина-Разгуляйского в стоимость меньшую, чем стоил один сырой бифштекс в ресторане «Помидор».         

 

***

 

Первыми в Глупов из Москвы, а точнее с аэродрома подмосковного города Жуковского, прилетели вертолеты. Самолеты опоздали потому...

Впрочем, на то она и военная тайна, чтобы никто конкретно не знал, почему и зачем исчезает керосин из топливных баком ГСМ, оказываются пьяными в стельку работники по обслуживанию военно-летной техники, куда девается спирт, предназначенный для спасения иллюминаторов от обледенения, отчего во время боевого дежурства экипаж дважды орденоносного, гвардейского военно-летного отряда в полном составе своем не оказался на месте, а обнаружить всех летчиков смогли только в женской сауне фитнес-студии для несовершеннолетних «Нимфеточка». Обо всем этом мы вам не расскажем, чтобы не выдать жутко таинственную тайну фактической боеспособности российских войск и готовности их первыми принять удар противника на себя, умереть с честью, но не пустить врага на территорию родной незаможной державы.

А вертолетчикам просто повезло. Пятнадцатилетний Валерка Сукинсынский был сыном командира первой эскадрильи Отценашенского, а заодно оказался поклонником таланта и внештатным возлюбленным певческой звездочки тридцатилетней Юлии Мэрипопсовой, у которой были чрезвычайно близкие отношения с пятидесятишестилетним офицером Генерального штаба, генерал-майором Мустафой Трепанговым. Вот по этой-то цепочки, только задом наперед, и дошла до вертолетного полковника Георгия Валерьевича Гарнизонова еще два дня назад секретная информация о том, что к нему в часть с проверкой прибудет комиссия из штаба армии. Потому вертолетчики были более, чем самолетчики, готовы к выполнению боевого задания.

Ибо, коли смердит весь мир, смердят и все ее армии. Таков непреложный закон сообщающихся сосудов. Закон сей пытался военным объяснить Вася трижды в своей жизни и все три раза потерпел фиаско.

Первый раз произошло это в 1971 году, когда ушедший в армию бывший студент МИСиСа рядовой Поломайкин на политзанятиях в Ленинской комнате объяснил замполиту батальона причину победы советского народа в Великой Отечественной войны тем, что сила народная перетекала из колхозов на фронты, а не всякие там стратегические головоломки решали исходы сражений. Мысль простая, Васю понял весь взвод, но не замполит, вкативший наглому умнику пять нарядов на кухню.

Почему?

Да потому, что Вася еще в те годы предположил, что народу советскому на фиг не нужны острова на Амуре, за которые погибли ребята на острове Даманском, а потому, по здравому размышлению, надо было Брежневу просто-напросто  эти самые острова подарить Мао Дзе-Дуну. Спустя сорок лет президент новых русских В. Путин так и сделал, кстати. И никто его чистить картошку на пятьсот человек за это не послал. И это  - еще одно свидетельство того, что закон сообщающихся сосудов приложим как к жидкости в закрытой системе, так и к обществу: велит правительство солдатам умирать за земельные пяди – солдаты и геройствуют, а велит утекать от врага – солдаты и мчатся, словно лермонтовские Гаруны, «быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла».

Второй раз Вася уже в 1980 году объяснил военруку школы имени Ленина города Светлопупинска майору Анастасу Ивановичу Трампампамову, что, согласно закона сообщающихся сосудов, армия советская обречена на поражение в Афганистане. Замполит накатал донос в облуправление КГБ. На плодоконсервный комбинат приехали три мужика с военной выправкой и в гражданском, с унылыми лицами и сверкающими ботинками, похожие друг на друга духовно, а внешне – словно карандаши с маркировкой: М, Т и МТ. Они потратили в общей сложности часов двенадцать Васиного рабочего времени на обсуждение с ним текущего международного положения, после поговорили с директором комбината о чем-то о своем, сокровенном, получили портфель с чем-то внутри – и убрались в Москву. Васю лишили в тот год тринадцатой зарплаты, а весь коллектив был вынужден в течение трех месяцев приходить на работу на час раньше, чтобы выслушивать в Красном уголке лекции о моральном облике советского инженера, а также узнать, что там происходит в мире, если газет  не читаешь, радио не слушаешь и телевизора не смотришь.

Деньги-то Васе директор возместил дополнительными премиями за рацпредложения, но по городу пошли слухи, что Поломайкин – диссидент, а потому военруку майору Трампампанову какие-то подростки темным вечером набили морду, сломали ребро и забрали дорогостоящую вставную челюсть, назвав ренегатом и сукиным сыном.

Спустя же семь лет приказом первого секретаря обкома партии Васю объявили жертвой тоталитарного режима, выдвинули кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР, а энтузиасты-перестройщики написали письмо к Горбачеву с требованием присвоить Поломайкину звание Героя Советского Союза с вручением ему в Кремле «Золотой звезды» и Ордена Ленина.

На собрание партактива Светлопупинской области в областном Доме политпросвещения Вася заявился в грязной спецовке, с немытыми руками и лицом, и прямо с трибуны заявил:

- Вот вам еще одно свидетельство того, что закон сообщающихся сосудов работает в обществе исправно: в здоровом обществе за предложенную вами дурь вас бы с должностей поснимали, а теперь ведь могут послушать ваше мнение, могут объявить его гласом народным – и превратите вы хорошего инженера и изобретателя в такого же никудышного законотворца, какими по сути своей являетесь вы хозяйственниками и руководителями.

После этих слов Васю, конечно же, на должность кандидата в депутаты не утвердили – стал им Председатель областного управления КГБ генерал-майор Мордобитов Гаврила Константинович, ставший к тому времени правозащитником и руководителем местного диссидентского движения «Назад – в Каменный век и в матриархат!» Теперь Мордобитов сидит каким-то высоким и весьма таинственным чином в Кремле, и регулярно вспоминает устно и письменно о годах своей мучительной борьбы с советской властью бок о бок и плечо к плечу, бедро к бедру с величайшим гением всех времен и народов Василием Панкратьевичем Поломайкиным. В кабинете Гаврилы Константиновича на Старой площади вот уже пятнадцать лет висит увеличенный в полный человеческий рост, выполненный на «Фотошопе» портрет веселого генерала КГБ в обнимку с Васей, который так никогда этого самого Мордобитова вживе и не увидел, а тот, поди ж ты, с помощью этой фотографии карьеру сделал.

В третий раз мысль свою о сообщающихся сосудах Вася пересказал не так давно другу своему Самсону Гитлекапутову, пытаясь доказать бессмысленность партизанской борьбы его гарнизона с новороссийским правительством:

- Нонешнее новорусское общество не нуждается в армии-защитнице, ибо армия всякой страны существует лишь для услуг правительству в виде угрозы силой подданному ему народу. В случае же внезапной войны и интервенции агрессора, защиту Отечества осуществляет исключительно земское войско - то бишь народное ополчение. Так было всегда и везде. Так есть и будет.

- Я всю жизнь Родине служил! – уперся Гитлеркапутов. – Я ее защищал!

- Ты – винтик. Единичка среди миллионов в армии, - ответил Поломайкин. – А сама армия – это бездушная машина, инструмент в руках правительства. Что наверху решат – то армия и делает. Решил Брежнев начать войну с Афганистаном – армия и поперла туда. Решил Ельцин популять из танков по зданию Верховного Совета Российской Советской социалистической Республики – генерал Лебедь со своим воинством тут, как тут, - и ни один советский офицер ие возразил, многие еще и позавидовали тем, кто стрелял в депутатов – народных избранников: как же-с, по сто тысяч рублей за день пальбы по безоружным заплатил им внучок писателя Аркадия Гайдара.

- Я возражал, - покачал головой Гитлеркапутов.

- И кто тебя в армии услышал? – спросил Вася. – Небось, в на губу сунули, под арест.

- Угу.

- А вся остальная доблестная армия засунула свой язык себе в задницу. Потому как приказа защищать депутатов не было, а без приказа армия – и не армия, а толпа идиотов. Так ведь?

- Угу.

- И народ поступил так же. На глазах их танки по безоружным стреляют – а москвичи, на это глядят со дворов с противоположного берега Москвы-реки, как на телеэкран, в домино режутся. Потому что всем было все равно: и тем, кто стрелял, и тем, по кому стреляли, и тем, кто за стрельбой наблюдал. Это и есть закон сообщающихся сосудов. Перетекания бессовестности и бесчестия из страны в страну, из человека в человека, из души в душу. Понял теперь?

- Нет.

- Ну, как тебе объяснить еще?.. Вот, ты думаешь, Горбачев хотел перестройкой советский коммунистический режим уничтожить?

- Нет, конечно.

- Правильно. Это он сейчас говорит, что хотел. А на самом деле ни хрена он не хотел, - объяснил Вася. – Плыл себе, как дерьмо, по течению, а окружившая его сволочня потихоньку все имущество страны по карманам растыривала. Сначала по мелочи брали, а потом видят, что Миша - дурак, стали брать все больше и больше – и для каждой воровской операции становились нужны новые законы, а потом, согласно диалектике, то есть закона перехода количества в качество, новых законов стало столько, что и Горбачев, и СССР стали не нужны.

- Почему?

- Да потому, что без развала СССР этим сволочам абсолютно все присвоить было невозможно, а как идея развалить страну им в головы пришла – так и первый президент СССР получил пинка. Прервали связь времен – и исчезла последняя перемычка между сосудом Советского Союза и сосудами остального мира: вся грязь капиталистического образа жизни тут же хлынула сюда. Потому как, согласно закона сообщающихся сосудов, вода со всякой мерзостью во взвеси сильней чистой воды, при прорыве перемычки между ними обе жидкости становятся грязными – это раз. А во-вторых вступает в силу закон инерции: хлынувшая из большего сосуда в меньший сосуд жидкость поначалу поднимает уровень в малом сосуде очень высоко. Именно потому случились бандитские войны в городах, резко исчезли продукты питания, моющие средства и так далее. А потом вода откатилась назад, и тут же вернулась. Опять подняла волну в России, но уже поменьше, опять отхлынула. Так и качается поныне с угасающей амплитудой все паскудство Запада. Наше поколение вымрет – и все успокоится.

- Ты хочешь сказать: законы физики надо приложить к законам развития общества?

- Конечно, - кивнул Вася. - Сейчас мир смердит именно потому, что бывшая относительно чистая вода в бывшем советском сосуде почти утихла – и тут же принялась стремительно гнить и саморазрушаться, стремиться стать столь же грязной, как и грязная вода-интервент. Происходит процесс, о котором знают все физики и химики – процесс диффузии и ускоренного взаимообмена ионами и болезнетворными микробами, вирусами и прочей дрянью. Итого – и вспышка криминала в США и Западной Европе. И длиться этот  процесс будет до тех пор, пока жидкость в обоих сосудах не станет полностью одинаковой, и даже более того, еще более грязной и опасной, чем была изначально в большом сосуде. Потому как смешай два варенья в одну емкость – и они тут же забродят. Грязь капиталистической жизни и грязь псевдосоциалистическая в смеси – это уже не грязь, а жидкий пироксилин. С тех пор все только и ждут начала Третьей мировой войны. Не хватает только детонатора.

- Это все – теория, - упрямо наклонил голову и покачал головой Гитлеркапутов.

- Вовсе нет – именно практика, - ухмыльнулся Вася. – Достаточно было ликвидировать «Железный занавес», чтобы именно грязь и мерзость капиталистического бытия рванулась на территории СНГ со скоростью сбесившегося локомотива. Заметь – обратного течения культуры не произошло. У них всё, как было, так и осталось. Только из искусства исчез человек. А у нас: впервые после 1930-х годов пышным цветом расцвела проституция, число наркоманов увеличилось тысячекратно, появилась безработица, о которой допрежде знали только по сообщениям из-за бугра, уголовный мир легализировался и подмял под себя государственную власть, стал диктовать свою идеологию, свой язык и свои морально-этические ценности, которые они называют понятиями. Даже судить стали не судьи государственные, а воры и бандиты, ибо народ принялся доверять им – тем, кто якобы судит не по закону, а по справедливости.

Гитлеркатунв крякнул, но промолчал.

- Страна вступила в экономический хаос, который красиво назвали рыночной экономикой, - продолжил Вася. - Десятки миллионов живых людей оказались просто-напросто не нужными новому государству, а потому от одних избавились, оставив их в бывших союзных соцреспубликах на положении лиц второго и третьего сортов. Другим позволили выехать за границу, чтобы через них сосать оттуда валюту. Оставшихся же стали медленно морить голодом и недоброкачественными и залежалыми продуктами питания, привозимыми  из-за рубежа.

- Это так... – согласился Самсон Иванович.

- И, наконец, Путин разрешил продавать землю русскую всем, кому ни попадя, - напомнил Вася. - В результате земля русская  перестала кормить россиянина, заросла лесом и сорняками, но позволяет уголовному миру в лице рейтеров уничтожать остатки науки и культуры, наживаться на торговле ею опять-таки международному криминальному сообществу.

Гитлеркапутов хотел возразить, но Вася рукой остановил его, давая понять, что еще не закончил своей обвинительной речи:

- Население дальневосточных территорий за время правления страной Ельциным и Путиным сократилось в пять раз. Статистика вымирания других территорий стала государственной тайной. Многомиллионные массы сельского населения перетекли в большие города и в столицы, оставив в некогда крестьянской стране лишь 17 процентов жителей села. 53 же процента все еще живых россиян фактически не заняты никакой полезной и производственной деятельностью, существуют либо паразитами и нахлебниками, либо за счет соучастия в цепи купли-продаж, ведущих к повышению окончательной цены, которую сами же и платят из своих карманов.

Вздохнул – и закончил свой монолог:

- В настоящее время Россия смердит крепче всех старых капиталистических стран вместе взятых, но при этом еще и громче всех кричит о своей исключительности и своей избранности, святости и хрен знает о чем. И это – на практике, а не в теории. В теории мы все – белые барашки, невинные агнцы, на практике – живодеры, рвущие друг у друга из глотки все, что ни попадется. Была страна испуганных идиотов, стала страна идиотов сбесившихся.

- Тебе-то хорошо, ты – гений, - нашел последний аргумент Самсон. – А простым людям каково?

- Ото каждого человека следует ждать только одного – порядочности, - ответил Вася. – А порядочность означает борьбу за право человека на жизнь, на бесплатные и качественные образование, лечение, за право на труд, на отдых, на доступность к источникам культуры. Порядочность означает запрет на эксплуатацию человека человеком, наконец, обязует государство осуществлять полный и ответственный контроль за банковым сектором и за фактической стоимостью денежной массы  в стране. Порядочность означает запрет инсинуаций истории и полный запрет унижения памяти предков. России жизненно необходимо массовое строительство государственного жилья, абсолютная прозрачность списков очередников и полная гласность на темы, касающиеся быта нации. Нужны законы запрещающие выдачу государственных тайн.

Гитлеркапутов молчал, словно разрешая Поломайкину продолжать его речь, – и Вася был вынужден развить мысль:

- Всего вышеперечисленного нет уж в России, и давно уже нет в Европе и в Америке. То есть перекачка иностранного дерьма в Россию произошла полная и окончательная, страна мутировала, превратилась в новую державу, полуколонию США, Германии. Китая, Израиля с вымиранием государственно-образующей нации и превращением Российской Федерации в заштатную территорию вдоль Великого Сибирского железнодорожного пути. Те люди, которых ты назвал простыми, обречены. Ибо сами они уже ни на что действенное не способны, их поглотят представители более активных и более агрессивных наций. Потому-то так стала популярная сейчас православная церковь, утверждающая: «Бог терпел – и нам велел». Россия, увы, захлебнулась чужим дерьмом, и стала производить лишь фекалии.

- А твои изобретения?

- Мои изобретения – народам российским во вред, - ответил Вася. – Изобретения мои их просто окончательно разучат работать.

- Но в наш мини-СССР люди рвутся. Было нас 3 человека, а сегодня уже 36 тысяч.

- Самсон, ты должен понимать, что твоя пародия на СССР жива до тех пор, пока жив ты.  Случай спас тебя от чар Далилы, которая перекинула их на меня, но, кто знает, что придумают они еще, чтобы тебе, Самсон, отчекрыжили волосы другим способом? Ты жив в настолько замкнутом  мирке, что закрываешь своим подданным (а вовсе не сограждан – учти это) всякий доступ к не проверенной лично тобой информации. Но при этом, ты принимаешь в свою колонию людей снаружи, которые уже заражены новорусским обществом, знают о внешнем мире больше тебя. То есть твой «Железный занавес» еще более хрупок, чем тот, что сооружали Сталин и Брежнев. Твой маленький СССР номер  32333214 обречен. Закон сообщающихся сосудов всеобщ, и с этим ничего поделать нельзя. Не смог даже гениальный Ленин обойти его, объявив, что социализм можно построить в отдельно взятой стране. Не сможешь и ты.

- Все равно, - взмотнув головой, произнес упрямый Самсон. – Наше дело правое – мы победим. Но пассаран! Они не пройдут!.. – после чего добавил с печалью в голосе. – А ты, Вася, уходи. Спасибо тебе за все. Но больше ты для нас ничего хорошего сделать не сможешь. А станешь подобное при людях говорить, я буду вынужден тебя наказать. А я этого не хочу.

Это была последняя причина, из-за которой Вася покинул военную часть номер 32333214 и вернулся в смердящий мир, который отправил целую дивизию в черных беретах и в тельняшках, с автоматами и гранатометами в руках на подавление мятежа в городе, который посетил Поломайкин...

 

***

 

Вертолет, подлетевший к Глупову первым, едва не перевернулся на бок и только чудом не рухнул вниз, когда сидящие в нем бойцы, услышав:

- Это ж надо! Ни фига-а себе! – рванулись к правым иллюминаторам.

Перед военнослужащими Ашукинской дивизии и перед вертолетчиками города Жуковского предстала удивительная картина: между запруженных автомобилями улиц и домов стояли тысячи людей на коленях, обратив свои лица к какому-то одному месту на бывшем проспекте Ленина (у командира спецназа была только одна карта Глупова – советская; других ни в армии, ни в МВД не существовало; потому, что топографов в город новые жители города не впускали, а аэро- и космическая фотосъемки показывали совершенно разные улицы, перекрестки, площади и прочие пейзажи – черт, словом, ногу сломит) и... молились.

Тишина, благодать и беспорочность витали над Глуповым. Они-то и вызвали вздох разочарования в грудях бойцов, отчего пять вертолетов закачались и чуть не брякнулись на землю.

- Блин, бляха-муха, - сказал командир девятой роты, прилетевшей сюда первой, капитан Сергей Федорович Гуселапов. – Надо садиться. Там  разберемся.

Разочарование подчиненных было ему понятно: некого, стало бить дубинками, топтать сапогами, некому ломать ребра и выбивать зубы, а то и вырывать глаза, не в кого стрелять или кого-то там незаметно придушить. Никакой демократии, мать ее так! Вот то ли дело повезло английским да французским полицейским во время вчерашних разгонов демонстраций антиглобалистов! Один случайно попавшийся под руку полицейскому пекарь так и скончался по дороге домой. И ведь до чего все складно обыграли: нашлись свидетели, которые сказали, будто пекарь тот околел просто от перенесенного испуга, а не от побоев. Экое мастерство! Высший класс! Капитан Гуселапов это точно знал, ибо проходил вместе с тем английским полицейским переподготовку в лагере под Дублином, где они учились не только мордовать друг друга, но и вешать лапшу на уши общественности.

Гуселапов приказал вертолетчику посадить машину прямо на крышу глуповского почтамта, построенного еще при Хрущеве, как эксперимент. В советское время там внизу торговали  почтовыми марками и конвертами, сортировали письма да посылки, имелись комнаты отдыха и комнаты личной гигиены для женщин, души, сауна, два буфета и столовая на 160 мест, комната матери и ребенка, спортивный зал со 160 посадочными местами, кинотеатр на все тех же 160 зрителей и маленький тир, в котором приводили приговоры в исполнение уже не почтовики, а люди известные – вертухаи из местного СИЗО.

Надо все этим была плоская бетонная крыша, на которой и должны были садиться вертолеты, доставляющие в центр города вышедших в аэропорту из самолета староглуповских пассажиров. Сооружение это было построено в сентябре 1963 года, но после снятия Хрущева, как и все остальные его начинания, было похерено новой властью страны в лице Брежнева с Косыгиным, а в Глупове в лице первого секретаря обкома партии Чичикова Павла Павловича, сына Чичикова Павла Павловича, внука Чичикова Павла Павловича, правнука Чичикова Павла Павловича и, наконец, прапрапраправнука того самого Павла Чичикова – специалиста по скупке мертвых душ. Последний Павел Павлович, помнится тогда – в 1963 году - сказал:

- Кому это, блин-на фиг, надо?

И оказался посмертно (умер отставной первый секретарь и почетный пенсионер союзного значения в городе Глупове в 1978 году, а похоронен на родине – в гнороде Эн) прав. Потому что первым вертолетом, совершившим посадку на вертолетную площадку Глупова случилось стать тому самому вертолету, в котором сидел командир девятой роты и капитан, участник разгона 79 демонстраций, 48 волнений и 115 мятежей Сергей Федорович Гуселапов. Об этом событии и по сей день говорит мемориальная мраморная плита, нацепленная спустя пару дней после данных событий на фасад почтамта рядом с белокаменной плитой, на которой выбит профиль Дзержинского и сообщено, что в январе 1918 года сей чекист номер один произвел в Глупове аресты и восстановил железнодорожное сообщение, позволившее обеспечить Глупов продовольствием. Говорят, что в советские годы висела там еще и бронзовая доска в память посещения Глуповым не то Лениным, не то Крупской, не то самим Сталиным. Но она исчезла оттуда еще в годы перестройки, оказавшись сданной в лавку «Вторцветмета», а потом выставленной на аукционе Сотсби, как произведение рук великого скульптора Выпивайкина-Закусочкина, участника знаменитой выставки бульдозеров.

Так вот, вертолеты сели, чернобереточники сбежали вниз, и принялись тиранить обнаруженных ими глупышей, требуя объяснений: где же тут бунт, черт возьми?!

В результате полуторачасовых допросов и истязаний выяснилось, что да, бунт был, то есть нет, бунта не было... а точнее народ погулял, попраздновал пятисотлетнюю годовщину великого Сю-Сю-Маня - да пребудет в веках имя его в памяти потомков! – разгромил только мелкие лавчонки, пару старых аптек и с десяток парикмахерских, выпив все запасы алкоголя в дешевых кабаках, но дорогих ресторанов, ювелирных магазинов и банков не тронул, а потом стал всей толпой молится в честь и во здравие великого По-Ло-Май-Кина, посетившего в сей счастливый день славный город Глупов.

- С какого барана вы взяли, что вас посетил сам Поломайкин? – вытаращился на избитых в кровь и почти умирающих глупышей капитан Гуселапов. -  Василий Панкратьевич умер этой весной на боевом посту, прах его сожжен и похоронен в великой Кремлевской стене, рядом с Мавзолеем великого злодея Владимира Ильича Ленина.

- Не ведаем, товарища капитана. – ответили глупыши хором. – Никто не видала великий По-Ло-Май-Кин, но вся знает: к нам прибыл она – великий По-Ло-Май-Кин.

- Почему?

- Потому что другая ревизора мы бы убили, - ответили глупыши, - а эта ревизора жива. Только исчезла.

- Как исчезла? – окончательно запутался Гуселапов.

- А така, - объяснил самый старый и самый мудрый глупыш. – К стена падашла, раз - и нета...

После слов этих старик, выдержавший дотоле все побои стоически, испустил дух. Это был великий воин, в память о нем хотели впоследствии тоже вывесить памятную доску на стене почтамта, но потом передумали: кто станет столько надписей на стенах читать? Так и забылось имя его, затерялось в днях, часах, секундах и мигах.

Гуселапов решил было, что глупыши над ним смеются, но потом, подумав еще с полчаса, пришел к выводу, что даже самые мужественные борцы с новорусской властью даже задумать подобное не посмеют – и смилостивился над пленными: капитан приказал солдатам пристрелить свидетелей так, чтобы не мучились. А в Москву улетела шифрограмма:

- Порядок в Глупове наведен силами девятой роты под командованием капитана Гуселапова. Пострадавших с обоих сторон нет, зачинщики беспорядков арестованы.

В качестве зачинщиков взяли начальника почтамта Му-И, его секретаршу Мухамедьярову Галину Дурдымамедовну, истопника Фёдора Михайловича Толстоевского, местного дурачка Ваньку Жукова и командировочного Арсения Гавриловича Чушпанникова, оказавшихся для них некстати внутри почтамта. Арестованных посадили в вертолеты, солдаты ввалились туда же следом, лопасти закрутились, машины взвились хвостами вверх – и понеслись навстречу самолетам с остальным десантом карателей и с ОМОН-овцами.

Впрочем, самолеты так и не долетели до Глупова: едва поднявшись над аэродромом Жуковского, командиры экипажей их получили из Москвы приказ вернуться – и с радостью выполнили его.

На посадочных площадках летчиков уже ждали гражданские бензовозы с водилами, держащими баксы в руках.

Операция по подавлению мятежа в городе Глупове «Ромашки спрятались, поникли лютики» закончилась к удовольствию всех участвующих в ней сторон.  За исключением исчезнувших невесть куда Му-И, Мухомедьяровой, Толстоевского, Жукова и Чушпанникова. Но так ведь их мнения никто и  не спрашивал...     

 

***

 

Но вернемся к нашему Васе, к нашему великому изобретателю вечных двигателей, машин времени, мнемографов и прочей хренотени, в существование которых не верят практичные люди типа покойного уж теперь Скороходова, но при случае, как и он,  с удовольствием пользуются услугами этих самых двигателей и машин, радуясь возможности получать задарма энергию и делать, делать, делать деньги.

Вы помните, должно быть, что ко всему прочему Вася был и еще философом, а точнее даже – обществоведом, выведшим свои собственные формулы бытия человеческого общества, зиждущиеся, по его мнению, на тех же самых законах природы, на базе которых он и создавал свои удивительные изобретения. То есть закон сохранения и видоизменения энергии, по его мнению, полностью исключал энтропию Вселенной, о которой столько лет твердят множество так называемых ученых теоретиков. А законы Ньютона он и вовсе почитал основополагающими для анализа и оценки характера движущих сил человеческой истории. И, конечно же, всякие там законы рычага и блока, разница коэффициентов противодействия трениям скольжения и качения, закон Авогадро и формула все того же Ньютона, определяющая степень взаимного притяжения двух масс, законы Гауса, Бойля-Мариотта и сообщающихся сосудов, постоянная Планка и так далее, и тому подобное им рассматривались, как свидетельства обреченности человеческого существования, как вида на Земле.

Исчезновение хомо сапиенса должно произойти, был уверен Вася, не по желанию своему и не по желанию Бога, а комплексом взаимодействия со всяким живым существом всех прочих на свете существ и предметов. Именно эти силы взаимопритяжения  фактически и заставляют отдельные личности собираться в толпы и делать ленинскую революцию, а потом с той же лихостью и с тем же безумием рушить все созданное предками и осуществлять ельцинскую контрреволюцию.

Банальные истины эти Вася пытался донести до умов трех военачальников – и все они либо совсем не понимали его, как батальонный замполит, либо не захотели принять его теорию, как это сделал великий Гитлеркапутов.  

Самсон не сумел признаться даже себе, что существование отдельно взятого военного социалистического гарнизона в стране разбойников и бандитов не приблизит человечество к светлому будущему ни на шаг хотя бы потому, что уровень жизни в военной части номер 32333214 значительно превосходил уровень жизни россиян и по степени сытости (средний гитлракапутовец был значительно сытее среднего россиянина и питался значительно лучшими по качеству продуктами), и по степени бытовой обустроенности (средний гитлеркапутовец был значительней благоустроен в сравнении со средним россиянином хотя бы потому, что все жители военной части имели жилье), и по степени своей ненужности обществу, то есть по тому признаку, который - по самой сути - и означает абсолютную свободу для индивидуума.

Жители военной части-коммуны нуждались во взаимопомощи друг друга и зависели от степени сорганизованности всех деталей человеческого общежития этой мини-коммуны. Но всякий новый человек, прибывший из другого государства-сосуда, вольно либо невольно привносил в этот добровольный союз маленькую бациллу вселенского разлада в виде собственных пристрастий, собственных воспоминаний, собственной мечты и собственных фобий. Коммуна существовала в неком консенсусе благодаря тому, что был жив Гитлеркапутов, и генерал все еще пользовался авторитетом среди своих подчиненных. По мере дряхления отца-основателя этой коммуны возникнут необратимые процессы по перестройке образа жизни коммунаров – и в один не вполне удобный для всех момент на смену Гитлеркапутову придет какой-нибудь Хайльгитлеров типа Ельцина или Горбачева – и военной части номер 32333214 придет п...ц. Таков непреложный закон сообщающихся сосудов.

Отказ Гитлеркапутова от услуг Поломайкина сам по себе подтверждал истинность законов, высказанных великим изобретателем: Вася был слишком сильной и слишком большой бациллой для столь крохотного резервуара утопического социализма, каким был гарнизон военной части номер 32333214. В обществе всеобщего равенства такой грандиозной личности, как Поломайкин, не было и не могло быть места. Хотя бы потому, что для полноценного развития его личности и реализации его гениальных идей требовался иной режим и образ жизни, нежели тот, по которому жили все остальные коммунары. То есть Вася вольно либо невольно, но стал бы белой вороной или, правильней сказать, бельмом на глазу менее умственно развитых личностей. И это неминуемо привело бы к социальному конфликту внутри гармонически обустроенного биогеоценоза гарнизона Гитлеркапутова.  

Появление же его в новостольном новорусской области городе Глупове было столь же неизбежно и закономерно, как и исчезновение из прежнего места временного пребывания.

Почему?

Да потому что, где же еще жить величайшему гению всех времен и народов, как не в Глупове – в месте, где в мгновение ока в состоянии исчезнуть даже от нацеленных в эту точку приборов космического видения не то, что слон либо кит, но даже блоха. На глазах глупышей исчезали двадцатиэтажные дома, не то, что человеки. Только в Глупове человек является по-настоящему ничем, песчинкой в мироздании, полным ничтожеством, обретающим великую мощь и силу свою лишь в единстве и в совокупности малых величин. Вася попал в Глупов с намерением исчезнуть в нем навсегда, и действительно исчез для всего мира...

... но, как вы заметили, наверное, от глупышей избавиться не смог, тут он просчитался.  Коллективный способ мышления отличен от индивидуального тем, что он зрит в корень, видит истинную Истину, пренебрегая сопутствующим Истине, как рыбы-лоцманы киту, пустопорожней трепотней, ложью и брехней. Глупыши вычислили Васю довольно скоро. Они устроили небольшое побоище, как было сказано ранее, перебили штук семьсот пятьдесят семь своих и триста пятнадцать приезжих малозначимых для нашего повествования личностей, а потом как-то разом осознали никчемность да ничтожность совершаемых им безрассудств, и все вместе поняли, будто осененные свыше:

- То – не ревизора припёрлась из Москвы, а сам Поломайкин прибыла из Смоленской области, - и разом успокоились.

То есть даже не успокоились, а рухнули валом на колени, и стали молиться в ту сторону, куда исчез Вася.

Потому что все глупыши всей душой каждый и всеми душами вместе чувствовали, что По-Ло-Май-Кин исчез из Глупова, но и одновременно с этим пребывает в нем. И никто не удивлялся этому противоречию, недоступному логике евклидовой геометрии. Не удивляются же христиане тому, что Бог существует в трех лицах. Непонятно, но – религиозная догма, которую принимают более миллиарда населения планеты, живет со времен Третейского, кажется, собора, и не спешит умирать. Чего уж тут удивляться странности мышления каких-то там тресот-пятисот тысяч населения города Глупова...

Или миллиона-полутора?.. Вот этой-то цифры не знает никто. Потому как, согласно последней переписи, проживало в Глупове всего шесть человек, да и то парализованных, не сумевших убежать от переписчиков, остальных дописали в ведомости уже в Москве, взяв цифры с потолка. И получилось, что для СМИ в Глупове проживает 300006 человек, а для Кремля – 500009.

Вот так вот и всегда с этими «почему»... Потому да потому, потому да потому, а приглядишься - конца объяснениям даже одному почему не видать. Так что перестанем объяснять необъятное, вернемся все-таки к Васе Поломайкину, имеющему от роду 58 лет, а выглядевшему и чувствующему себя двадцатилетним.

Спал все это время Вася сном праведника из священных книг. Дрых то есть. И никто не слышал его, и он никого не слышал. Ибо место, где он обитал теперь, было особенным – территория земельного участка, оставшегося вокруг дома покойной его тети, сдвинутого по временной оси в прошлое ровно на полсекунды. То есть фактически дом и участок находились на своем физическом месте, но в сознании всего сущего живого на земле еще не появились на том месте, на котором им следует быть через полсекунды только. То есть даже строительство громадных заборов возле дома 147 осуществлялось так, что оба соседа построили свои заборы словно бы впритык друг к другу, а не один общий – и вот где-то в этой микротрещине между ними, которую не разглядит глаз и в микроскоп, и располагался участок шириной в сорок пять метров и территория общей площадью в 145 с половиной соток, на которых росли деревья, трава, даже летали опыляющие цветы пчелы, которые никогда не вылетали во внешний мир и не подозревали о существовании всякого рода ядохимикатов, уничтоживших всех остальных пчел вокруг Глупова на сто пятьдесят три километра в диаметре. 

Вася спал, и ему не мешали даже мухи, которых не было тут с того самого момента, когда ему пришла именно подобная идея, как помочь тетке спрятаться в 1987 году от приезжих богатеев, разинувших на столь обширный и явно перспективный участок посреди Глупова.

Они пришли к тетке ночью, без стука и попросив аудиенции, словно к себе домой. Разбудили старушку и, бросив на стол перед ней две пачки баксов, сказали, что это – задаток, а как только она подпишет дарственную на имя Джабраилова Джабраила Джабраиловича 1954 года рождения, русского, члена КПСС с 1972 года и прочее, прочее, прочее, так ей сразу же выдадут наличными еще пять раз по столько же – и она может убираться к такой-то матери из этого зачуханного городишки, у которого нет никакого будущего.

Тетка послала носатых с кепками-аэродромами москвичей на три буквы, свалилась под кровать, выкатила из-под нее пулемет, подаренный ей лично Нестором Махно за отказ стать его очередной женой, и, нажав на гашетку, застрочила без всякого предупреждения.

Трупы она сбросила в выгребную яму наружного туалета типа сортир, сама засыпала ее землей из новой ямы, над которой соорудила новую деревянную будку, а старую спалила.

Позвонила в Светлопупинск племяннику, сказала:

- Тут какие-то засранцы хотят у меня дом забрать. Помогай.

Вася приехал, сходу разобрался в ситуации – и сотворил очередное чудо. Перенес участок он во времени потому, что ему спрятать дом и участок было легче, нежели в течение долгого времени то и дело спасать тетушку от посягательств всевозможных «покупателей».

Тетя пришла в восторг от очередного изобретения племянника. И стала жить, поживать, смотря телепередачи на полсекунды раньше своих земляков. Прежние глуповцы удивлялись какое-то время исчезновению дома номер 147, а потом как-то даже привыкли и к его отсутствию, и к тому, что Августина Михайловна (по паспорту Мафусаиловна) изредка появляется в городе, а потом исчезает. Наступали смутные времена, когда советский народ поголовно окрысился, стал жить каждый сам по себе и каждый против другого. И Глупов не был исключением.

- Если  бы тетка твоя сама не выползла на улицу  аккурат в дни пальбы ельцинскими танками по народным депутатам России, так никто бы и не узнал, что она вот-вот окочурится, - говорили Поломайкину на похоронах глуповцы. - Хороший была человек. Про нее и в «Аргументах и фактах» писали, и в «Огоньке», и в «Юном технике», и в «Пионерской правде». А в «Глуповской правде» про нее даже целый месяц печатали целую книгу «Как наша землячка против Ленина воевала». Автор – земляк наш, народный писатель Республики Башкоркостан Самуилий Разоблачатель. Слыхал? Он теперь большой человек. В Москве живет, с самим Ельциным водку пьет, а Горбачевым закусывает.

Вася в те дни лишь кивал да отмалчивался. Сам-то он знал, что тетка его – ему на самом деле троюродная бабка, дочь другого Мафусаила – двоюродного деда погибшего во время войны Мафусаила. И бабка-тетка та была из породы тех, кого в старину звали бедовыми девками, а сейчас бизнес-леди. Переспала она в Гражданскую войну едва ли не со всеми выдающимися историческими личностями: и с Щорсом, и с Пархоменко, и с Махно, и с атаманом Григорьевым, и с Котовским, и с Буденным, и с Блюхером, и с Тухачевским, и с Котовским, и с Деникиным, и с Колчаком, и с Петлюрой, и со Скоропадским, и даже с атаманами Семеновым и Дутовым, воевавшими с красными на Дальнем Востоке. Потому как красива была лицом, стройна станом, бела телом и стервозна характером, как в песне о персидской княжне. Не утопили ее герои Гражданской войны, как Степан Разин свою возлюбленную, только случайно. Во-первых, не успевали они оглянуться, как она перепархивала на другие колени, а во-вторых, потому что умела Августина хорошо плавать. А пытаться-то пытались. Генерал Врангель сбрасывал ее с парохода, генерал Юденич подкрался как-то сзади к ней – и столкнул в пучину балтийских вод. Фабрициус только попытался сунуть головой ее в бочку с дождевой водой, да возмущенная солдатня отбила общую любимицу.

Словом, веселая и бурная была жизнь у Августины Мафусаиловны в юности. Оттого и детей Бог не дал. Но легендами жизнь ее обросла, как куст сирени цветами в мае.

- Этот ваш бардак нынешний случился потому, что я до Леиина не успела добраться, - объясняла она журналистам во время перестройки. – Вот кабы Ильич дождался меня, не смылся в 1923 еще году в свои дурацкие Ленинские Горки, я бы ему такой класс показала, что он бы у меня помолодел на двадцать лет. Тогда бы социализм мы еще до войны построили, и Гитлер бы к нам фиг с маслом сунулся. Столько бы русских мужиков в живых осталось – не пересчитать!

Журналисты торопливо записывали за ней – и на следующий же день в газеты мира по телетайпу неслись такие строки:

 «Последняя русская оппортунистка и контрреволюционерка, родная дочь знаменитого библейского Мафусаила, прожившего, как известно, около тысячи лет, сама долгожительница, помнящая и приход на Русь варяг по дороге в греки, и Куликовскую битву, и Отечественную войну 1812 года, утверждает, что в 1917-1923 годах совершила шесть покушений на жизнь агента немецкого (иудейского, финского, польского, румынского, французского, корейского) империализма некого Ульянова-Ленина, чем могла бы спасти цивилизованный мир от социализма и расходов на войны с СССР. Августина Мафусаиловна проживает в ужасных жилищных условиях, спит в ветхой постели, где водятся вши и блохи, которые буквально съедают ее, питается отбросами с помоек. Но стойкий дух борца с дегенеративной советской властью силен, не дает ей отдать копыта на радость ненавистной ей КПСС. Обращаемся ко всем людям доброй воли: перечислите на такой-то счет как можно больше денег на спасение старейшей в истории человечества женщине-борцу с коммунистической ересью», - и всякий раз в каждой газете, в каждой телепередаче, после каждого радиообращения давали разные номера счетов в различных банках.

  Денег, конечно, тетка Васи не получила ни от газет, ни от издателей. Да и не бедствовала никогда. У нее в комоде стояла шкатулка с драгоценностями, которым бы позавидовал сам царь Приам Троянский и все его дочери и любовницы вместе взятые. А еще у нее был бювар, набитый драгоценностями, был шахматный столик из литого червонного золота с изумрудными клеточками – в два тона. Да у нее много еще какого барахла было, которому бы позавидовали бы и Метрополиум-музей в Вашингтоне, и Пушкинский музей в Москве, и Эрмитаж в Ленинграде, и Королевская библиотека в Лондоне, и музей Прадо в Мадриде, и уж тем более всякая там шелупень в виде миллиардеров- коллекционеров, по чьему приказу воруют картины великих мастеров прошлого по всему миру.

В доме Августины Мафусаиловны висели, например, подлинники Леонардо да Винчи и Боттичелли, Караваджо, Мантеньи, Чимабуэ, Босха, обоих Карнахов, обоих Брейгелей и так далее, и тому подобное. А еще у нее в подвалах пылились скульптуры работы Фидия, Микельанджелло, Доннацетти, Родена, Майоля и еще кого-то, стоящих от входа так далеко, что в полумраке и не разглядишь за вышеперечисленными. Все, что могли купить либо спереть ее предки, тащилось сюда, в Глупов, в дом 147, в подвалы да в сараи, на чердак здешний да закапывалось в ямы на участке. Потому как деньги приходят и уходят, меняются, а произведения искусства вечны, и с каждым днем становятся все дороже и дороже.

А вы что думали? От любви к родному слову что ли сын графа Епидофора Полуэктовича Потехитна-Разгуляйского спер из горящего в 1812 году особняка Мусина-Пушкина подлинник «Слова о полку Игоревом»? Или из-за восхищения красотой древнескифских сережек вырвал его праправнук их из ушей цыганки, певшей перед ним про «Очи черные, очи страстные»? Все частные коллекции нажиты трудом неправедным, все они омыты чей-то кровью, даже коллекция Павла Третьякова. 

Продай Августина Михайловна любую из имеющихся у нее ценных вещей, хватило бы ей на безбедную жизнь до очередного конца света. Но тетка была жмотистая, она всю жизнь работала. Уборщицей. Никому, кроме племянника, своих богатств не показывала, но его просила пользоваться этим всем по своему усмотрению.

- Ты умный, - объясняла она свою причуду. – Ты найдешь правильное решение, как с этим всем барахлом поступить.

Вася так и делал. По малолетству любил, например, золотым Меркурием работы Бенвенутто Челлини колоть орехи. Чуть подросши, лапал все оголенные груди всех женских статуй, золотыми вещами проверял чистоту и активность всяких кислот, купленных в магазине «Юный химик» на улице 25 лет Октября в Москве. Ну, а потом как-то забыл про весь этот хлам. Ведь жил-то он больше в Светлопупинске, откуда в Глупов не наездишься. И времени жалко, и денег.

Хотя по тетке скучал. И когда пришла телеграмма с сообщением о смерти ее, очень опечалился. Прибыл в Глупов, оплатил похороны, поминки в ресторане «Великий глуп», заглянул на минутку в дом, затосковал там, понял, что умрет в нем от одиночества, да и вернулся домой.

А теперь вот пришла пора вернуться. Дошел до той комнаты, где в детстве спал, упал там на кровать, оставшуюся такой же, как была она и сорок лет назад, уснул.

 

СОН ВАСИ ПОЛОМАЙКИНА

 

 И снился Васе вещий сон...

В том сне по улицам Москвы бродили бегемоты и крокодилы, в небе над Кремлем парили слоны и киты, под землей шустро носились по извилистым переходам мамонты и троглодиты.

Людей Вася в Москве не видел. Он даже сам не был человеком, а походил скорее всего на оранжевый арбуз с тоненькими и короткими ножками, которые он аккуратно поджимал под себя, а потом катился то вниз, то вверх. И что любопытно, с одинаковой скоростью. Когда нужно, он, как мяч, подскакивал, и заглядывал в окна на верхних этажах, за которыми всевозможные звери занимались любовью: заяц с волчицей, слониха с ужихой, гиппопотам со страусом. И только однажды он увидел традиционную семью. То была чета немолодых уже ежей, которые, заметив его за окном, тут же задернули занавес очку.

Все эти нелюди не ездили на автомобилях, не катались на велосипедах, не читали, не писали, не нуждались ни в каких изобретениях, вплоть до иголки с ниткой или каменного топора. Они ходили нагими по Москве, как Адам и Ева по Эдему, ели сырую пищу, пили воду прямо из Москвы-реки и из впадающих в нее речушек, отправляли естественные надобности на тротуарах и на проезжих частях улиц, иногда даже в собственных квартирах. И выглядели очень счастливо.

А потом он увидел себя. В зоопарке.

Тот Вася Поломайкин был опять юн, опять двадцатилетний, сидел в небольшой, плохо прибранной клетке, склонившись над схемой примитивного детекторного приемника рядом с крохотным костром, на огне которого он грел жало паяльника.

Но главное, что увидел Вася во сне, и что его по-настоящему потрясло, это был плакат, который никто из посетителей зоопарка, пялящихся на единственного здесь живого человека, прочитать не мог ввиду своей неграмотности:

 

«ДОЛОЙ ВАСЮ ПОЛОМАЙКИНА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!»

 

Вася проснулся весь в поту.

Оказывается, быть человеком любимым всеми и уважаемым все-таки легче, чем презираемым. Пусть даже животными...

Любовь толпы к кумиру своему докучлива, от нее ощущает предмет любви себя изгоем, но все-таки в сравнении со всеобщей ненавистью она – мелкий раздражающий фактор, и только.

Вася лежал в постели, и вспоминал сон, в котором животный мир существовал в некогда многомиллионном городе столь же комфортабельно и привычно, как и в своих норах, гнездах, пользуясь результатами научно-технической революции, как Богом данными возможностями, и при этом еще и презирая тех, кто все эти блага цивилизации для них создал.

«Положительно, мир сходит с ума, - рассуждал Вася, лежа на постели с открытыми глазами и пялясь в потолок. – Или уже сошел... Ведь то, что я увидел во сне – это мир сегодняшний. Точнее, мир завтрашнего дня сегодняшнего человечества. И Самсон Гитлеркапутов, возможно, и прав, что создал свой собственный зоопарк, в котором сохраняет человечество...»

Далее следить за хитросплетениями ума гения нет никакой возможности. Юный Вася валялся в знакомой с детства постели, пялился на расписанный Кустодиевым потолок спальни, не видя там ни купидонов, ни ангелов, ни облаков, ни персонажей сказок Пушкина, размышляя о смысле жизни, о вечном...

Где-то в глубине души всю жизнь он стремился сюда, хотел вернуться в Глупов, то есть почти что в родные пенаты. Зачем? Чтобы, как минимум, вернуть Глупову его былое величие, превратить заштатный губернский городишко зачуханной новой России в культурный центр мирового значения, возвести с десяток музеев, заполнить их хранящимися в запасниках дома тети произведениями искусства, соорудить новый аэропорт, новый железнодорожный вокзал, новый автовокзал, новый речной вокзал. Надо было еще починить дороги, построить из бросового материала с помощью уже придуманных им ноу-хау и еще более грандиозных изобретений шикарные гостиницы и отремонтировать старые глуповские дома. Чтобы Глупов стал центром мировой туристической индустрии...

Но действительность оказалась куда прозаичней и упрямей всех его даже как следует не продуманных замыслов...

В Глупове не было уже глуповцев. В Глупове жили глупыши. А глупышам чужая история, чужая культура, память о чужих жизнях не нужны..

В Глупове не осталось достойных внимания туристов домов, их заменили поделки новорусской тюремно-барочной архитектуры.

В Глупове не было места Васе Поломайкину, потому что Бог глупышей – это По-Ло-Май-Кин.

И, наконец, сокровища мирового искусства, которые Вася решил подарить новой России, непременно растащат, как растащили заразившиеся от глупышей горпагонизмом бывшие советские люди Эрмитаж, не говоря о фактически разграбленных тысячах мелких музеев страны. Продадут воры спертые из теткиной коллекции раритеты какому-нибудь ростовщику из Израиля либо из Франции, Англии, США, а полученные деньги пропьют, растратят на проституток обоего пола, на стоящие на вечном приколе яхты, на наспех сляпанные, неуютные, но с виду роскошные особняки на всякого рода Лазурных берегах и Майамах.

Смердящий мир не нуждается в красоте точно также, как и не нуждается в светлом уме Поломайкина.

Смердящий мир хотел их иметь, но не желал воспользоваться дарованными ими благами, развивать их и совершенствовать.

И потому самый светлый и самый грандиозный ум человечества должен оставаться здесь – на полсекунды до всего человечества, спрятанный от вымирающего вида хомо сапионс рядом со столь же бесполезными ему величайшими произведениями человеческого таланта и мысли.

 

***

На этой высокой и, я бы сказал, даже патетической, ноте следовало бы вторично закончить правдивое и добросовестное повествование о жизни и великих деяниях Василия Панкратьевича Поломайкина, ибо сам он подвел итог своему существованию и, несмотря на внезапно полученную им молодость, решил уйти из мира нашего в мир хоть на полсекунды, но прошлый. Если бы...

Если бы не стоящие на коленях глупыши.

Полмиллиона человек расположились в этом неудобном положении на территории всего города Глупова. Слух о случившемся там чуде распространялся по всему миру со сказочной скоростью Узун-Кулака, воспетого Ильфом и Петровым в романе «Золотой теленок». И потому новые и новые толпы, новые тысячи, а там и миллионы новорусских россиян, а затем и иностранцев принялись падать на колени и молиться, глядя в ту сторону, куда исчез великий Поломайкин, о котором спустя сутки каждый уж на планете Земля знал, что оный гений:

- дважды умер и дважды воскрес;

- избавил мир от привидений;

- спас родной город от всеобщей дебилизации человечества;

- спас дебилизирующее человечество от атомного безумия;

- нашел способ быстрого и качественного выращивания моркови и картофеля;

-может научить человечество стать бессмертным;

- имеет огромные материальные ценности, которые у него можно отобрать.

 Откуда все это узнали глупыши, трудно сказать. Должно быть, общинный мозг действует совершенно не по законам Эвклидовой геометрии и вне логики Аристотеля. Но куда быстрее и вернее.

Потому Вася еще не проснулся как следует и думал только о том, чего бы пожрать, а глупыши уже вовсю таранили стык между заборами домов 145 и 149 металлическим тараном, подвешенным на стальных тросах к стреле автокрана.

Не получилось – принялись долбить в это место из гаубиц, базук и танков. Заборы разнесли в щепки, но входа в дом номер 147 не обнаружились.

И опечалились.

И узрели Истину.

А Истина гласила так:

«Надо всем городом повиниться перед великим По-Ло-0Май-Кин за случившееся со всеми нами бесовство. И возблагодарить его за то, что не разгневался на нас и не уничтожил всех, до единого, как это сделал еврейский Бог 14 тысяч лет тому назад, наслав на них Всемирный потоп».

И глупыши вновь пали на колени, вновь стали молиться, обнаружив великое единодушие в составлении новоканонических молитв, обращенных к новому своему Богу по имени По-Ло-Май-Кин:

- ПО-моги нам! ЛО-ви души наши! МАЙ-яту наших душ успокой! КИН-ь в нас камень, яко мы кидали камни в тебя! О, великий По! О, великий Ло! О, великий Май! О, великий Кин! Един в четырех лицах ПО-ЛО-МАЙ-КИН! Да святятся имена твои!

 Глупыши стремительно порождали новый религиозный культ, новую религию, новые догмы, готовились к дракам из-за того, чей догмат окажется более поломайчитее, выдвигали из своей среды теоретиков-левитов, на ходу даруя им епископские и прочие высшеиерархические саны, обещая им за содействие скорейшему возвращению По-Ло-Май-Кина льготы и награды. 

Как поведет себя Вася, столкнувшись со столь небывалой даже для него популярностью своей?.. Точнее, не то, что небывалой, а незаслуженной и нелепой.

Все-таки кушать ему хочется... А в доме, где умерла в 1991 году его все-таки не тетя, а четвероюродная бабушка, еды не осталось никакой. Волей-неволей, а Васе следует выйти в город. Хотя бы для того, чтобы посетить продовольственный магазин... Или рынок... Или чужой огород...

 

***

 

А еще в глубине подвала дома покойной Августины Михайловны находилась в состоянии летаргического сна ее двоюродная бабушка Ефросинья Патрикеевна Дворцова-Карцерова, прозванная еще при Ленине прабабушкой русской революции и известной больше под партийной кличкой Генерал Сорви-голова. В состояние это она впала еще в 1985 году, услышав сообщение по радио о том, что следующим Генеральным секретарем ЦК КПСС избран Михаил Сергеевич Горбачев.

- Последний... – только и смогла произнести она, и тут же рухнула на пол.

Не окажись неподалеку от нее Вася Поломайкин, так бы и похоронили старуху живой, словно Гоголя.

Но Вася оказался на нужном месте в нужное время. Он тут же придумал систему жизнеобеспечения находящегося в ступоре из-за почти полного прекращения метаболизма тела, уложил свою пращурицу в перенесенную в погреб постель, подключил все нужные проводочки туда, куда полагается, трубочки с питательным раствором ввел в вены и в нос, обеспечил доступ к легким свежего воздуха, установил внутри постели специальные катки, которые не давали телу затечь и регулярно ворошили его, а также обеспечил всю эту конструкцию сменным бельем в количестве двенадцати смен, которые автоматически вынимались из-под старой женщины каждые четыре дня, передавались в УПУП-1 (утилизатор постельных услуг конструкции Поломайкина номер 1), где простыни, наволочки и пододеяльники расщеплялись на атомы, самоочищались и вновь воссоздавались в прежнем виде, но абсолютно чистыми.   

Таким образом, ждать воскресения прабабушки русской революции можно было хоть сто, хоть двести лет.

Августина Михайловна несколько раз в год наведывалась к престарелой родственнице, разговаривала с ней, но потом заметила, что больной безразличны ее сетования на жизнь, лицо старой революционерки более красивым становится, когда она слушает радиостанцию «Юность», и года так с 1990 посещать старуху перестала.

И вот теперь долг Васи состоял еще и в том, чтобы проследить за состоянием здоровья Ефросиньи Патрикеевны. Он, собственно, для этого и направился сюда из Анчуткиного болота, да по пути как-то и забыл об основной цели своего визита в Глупов.

То есть стал Вася перед выбором: отправляться в подвал ему голодным или сначала выйти в город и купить там себе чего-нибудь съестного?

И вот на этой-то третьей окончательной высокой ноте мы с вами попрощаемся с великим Поломайкиным на неопределенное время... Быть может, и навсегда...

А может быть, и нет...

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ ШЕСТОЕ: Обнаружив отсутствие среди прибывших на Светлый пуп землян академика Поломайкина, тау-китянцы породы жовтиков утратили интерес к новой популяции нового вида полуразумных существ на планете Трын-Брын (по-русски Светлый пуп) системы 32333214 светила Дзынь-дзинь (по-русски Светило, блин).  Решили: пусть бывшие земляне развиваются естественно или также естественно вымирают, либо естественно вырождаются, либо естественно преображаются. В конце концов, чем земные русские отличны от того же мадагаскарского дронта, уничтоженного землянами-голландцами на собственной планете в 18 еще веке от Рождества Христова, или от знаменитых на всю цивилизацию номер 32333214 пшемокслей, которых влюбленные в них трын-брыновцы породы квариков назло жовтикам заласкали до полного их исчезновения – от дронтов и от пшемокслей остались только рисунки в музеях да легенды с мемуарами некогда  знаменитых путешественников, открывателей материков, островов и черных дыр. Пусть и русские земляне попробуют выжить в созвездии Тау-Кита самостоятельно, без посторонней помощи.

При чем тут Поломайкин?

А как по-вашему?...

Додумались?...

Если да, то вы правильно всё поняли. На фиг не нужно земное человечество на Тау-Кита в частности и вообще в Мегавселенной, если оно существует без Поломайкина и ему подобных чудиков. Своих ленивых и нелюбопытных, спаривающихся и переводящих продукты питания в дерьмо полуразумных особей в Мегавселенной и без землян хватает. А пытливых умом, по-настоящему разумных существ во всей Мегавселенной всегда была и остается острая нехватка.

Но именно об этом великодермищевцы не только не знали, но и не догадывались. Потому они терпеливо разваливали старые дома, подводили под них фундаменты, вновь восстанавливали, собирали местную флору, пробовали ее на вкус – и, если еда нравилась, и никто от пищи этой не умирал, ею питались.

И ждали контакта с братьями по разуму.

Рыба местная в сети и на удочки их в местной реке не ловилась, зверя в близлежащих полях и лесах не обнаруживалось, но уходить от своего родного города далеко никому из великодермищевцев не хотелось, приятней было беседовать о том, как собратья по разуму накормят всех сытно и бесплатно, подарят новые технологии, научат пользоваться ими, а потом...

А потом уж земляне покажут этим тау-китянам, блин... Уж великодермищевцы-то знают, в каких целях следует использовать новые технологии. Мало никому не покажется!

Решили великодермищевцы в ожидании контакта доить и клонировать прибывших вместе с ними  с Земли на Светлый пуп двух коров и шестнадцать коз (быков и козлов в городе в момент переноса не оказалось) в качестве источников молока и мяса. Поручили это занятие академику Трахтибидохтову, знающему хоть понаслышке эту проблему. Оставшееся же время предавался великодермищевский люд разврату согласно указаний, полученных ими из телевизоров, принимающих все каналы планеты Земля до тех самых пор, пока дыра в космосе, вызванная перемешением Дермищ с Земли на Светлый пуп, не затянулась.

И вдруг – как раз в тот момент, когда все телевизоры разом выключились на самых интересных местах мексиканского сериала, новорусского детектива, немецких порнофильмов и американского вестерна, заработал брошенный великодермищевцами поломайкинский агрегат по переработке всякой дряни и мусора в пластический строительный материал, названия которого никто не знал. И произошло это только потому, что аппарат сей не имел выключателя, но имел реостат, и функционировал за счет использования дармовой энергии Космоса, то есть от космического излучения, падающего на все планеты и светила Мегавселенной. Когда ранее названная дыра затянулась, интенсивность излучения увеличилась, заработал сам собой и аппарат, но заработал не на полную мощность, а на самую малую: принялся сам собою ползать по захламленному граду Великие Дермищи и, остановившись на время, словно по большей нужде, выкладывал на дороге кучки строймассы объемом в 0,38 кубометра.

В одну из таких куч и упал академик Трахтибидохтов, выкинутый из окна второго этажа своей лаборатории одной из двух имеющихся у великодермищевцев коров. Корова была вредной, клонироваться не желала, к тому же комолой, потому серьезных травм не нанесла старику, а падение в полумягкую массу основательно смягчило удар о... чуть не сказал землю.

Словом, пристройматериалился академик очень удачно. Но еще удачней для великодермищевцев было то, что хряпнулся в это подобие кучи коровьего кала никто иной, как сам Трахтибидохтов. Ибо, сразу поняв откуда и почему он сидит будто бы в дерьме, Рустам Русланович вскричал самым знаменитым из всех возгласов в истории человечества:

- Эврика!

И тотчас помчался, теряя башмаки и брюки, вдоль улицы новоделов в строну мэрии, где уставший от безделья Погостян бросил играть в шашки с Кацем и, глядя с тоской на улицу, раздумывал вслух, обращаясь к почтительно внимающим ему:

- Светке Костик, враз переориентировавшейся назад в женщину после притаукитения,

- старику Карасику,

- Тоньке Скоробогатовой со спящим дитем на руках, пришедшей по привычке в поссовет за пособием по уходу за ребенком

- и вездесущей девяностопятилетней Нюшке Вороватых:  

- А не объявить ли войну тау-китянцам? А то, что это они, в натуре, совсем оборзели? С Трахтибидохтовым встретились один раз, а к самому мэру в гости не заявились, за столом не посидели, вина не попили. А какую бы этому чуду-юду приготовила моя жена долму!!! Пальчики оближешь!

- Батюшка, Государь всея Светлопупинский! – закричал Трахтибидохтов явившийся пред светлые очи Погостяна с порога. – Полный пэ! Машина Поломайкина заработала!

Погостян вздрогнул – и тут же покрылся холодным потом: менее всего ему хотелось сейчас слышать фамилию своего знаменитого земляка, из-за которого исчезло из Великих Дермищ семиногое чудо-юдо, рисунок которого теперь висит в местном музее рядом с портретами маслом Юрия Гагарина в космонавтском шлеме и с фотографией голой певицы Мадонны.

- Какая еще машина? – спросил он снесенным от страха голосом. – Опять, блин, на другую планету лететь? Нам и здесь, блин, хорошо.

- Та самая... что всякий... мусор пожирает... и пластилин...  делает, - ответил академик сквозь одышку. – Объем выхода продукции от ноль целых тридцать три сотых до ноль целых сорок два сотых кубометра. Скорость пока не подсчитал. Но из говна этого можно хоть что сделать: слепил что-нибудь – оно застынет – и будет стоять.

Шурик Погостян в детстве занимался в художественной школе при дворце пионеров города Суветлопупинска – и с тех самых пор мечтал стать более великим скульптором, чем сам Зураб Церетели. Потому, услышав про машину по изготовлению пластилина, который, застывая, будет стоять, сразу принял решение гениальное и в предлагаемых обстоятельствах абсолютно верное:

- Молодец, старик! – сказал он Трахтибидохтову, имени и отчества которого никак не мог запомнить вот уже двадцать с лишним лет. – Хорошую вещь нашел! Будем лепить памятник!

- Кому? – ахнул академик.

- Поломайкину! – слетело с языка Погостяна совершенно случайно, потому только, что имя это было у него много лет на слуху и только что произнесено было  в этом кабинете. Хотя, на самом деле, он, как и всякий скульптор-неудачник из числа бывших граждан Советского Союза, предпочел бы соорудить памятник вождю мирового пролетариата Владимиру Ильичу Ленину. – Будем строить памятник сначала ему, потом этой... как ее?... Коррупции...

И это слово слетело с языка Погостяна случайно. Он хотел сказать: Конституции, честь которую составить он доверил сам себе и, проведя через всенародный референдум, на который никто не явился, сам же признал признанной великодермищевцами единогласно. Но слово – не воробей: сказано при свидетелях, что вторым памятником будет памятник Коррупции, пусть будет Коррупции. Лишь бы никто другой заказа и материалов не перебил. А то ведь найдутся еще скульпторы-любители, мигом устроят скандал, заорут о семейственности, устроят ор о том, что начальство все заказы захапало, а юным дарованиям и талантам дорогу к месту под солнцем, то есть под Светилом, блин, загораживают, не дают молодым гениям расцвести, обвинят самого Погостяна в коррупции.

Трахтибидохтов до этого момента еще предполагал, что новый стройматериал землянам необходим и будет направлен Погостяном на сооружение новых жилищ для великодермищевцев и для улучшения их жилищных проблем, но, будучи человеком, умудренным жизненным опытом, знал, что с начальством спорить ни по каким вопросам нельзя, равно, как нельзя мочиться, стоя против ветра, плевать в ту же сторону, и потому выразил всем лицом восторг, а голосом согласие:

- Гениальное решение!

Так на планете Светлый пуп, вращающейся вокург звезды Светило, блин, в созвездии Тау-Кита началось строительство двух исполинских фигур: бессмертной Коррупции и все тому же незабвенному и великому Поломайкину, вечная ему Слава! 

И длилось оно ровно девяносто девять земных лет, девять земных месяцев и девять земных дней. На десятом дне сотого года великий скульптор и бессменный глаза Великих Дермищ Шурик Погостян сорвался с плеча исполинской Коррупции, пролетел полкилометра до ступни исполинши, хряпнулся о нее башкой, сломал шею да и умер... 

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ СЕДЬМОЕ: Вот и все...

А вы как думали? Наделись, что расскажу вам о том, как Вася Поломайкин и дальше то и дело спасал бессильное человечество от самоуничтожения, как вы на работу ходите или в туалет?  А вот шиш вам. Хорошего понемногу. Не стоит на самом деле все долбанное человечество, в том числе и мы с вами, чтобы его и нас спасали. Двадцатый век сильно изменил сознание пресловутого цивилизованного человека, приучив его думать не о том, что самому сделать для своей и общественной пользы, а больше сил отдавать тому, чтобы требовать друг от друга: а что сделал ты?

Вот Вася Поломайкин сотворил много чего полезного, больше, быть может, принес пользе человечеству, чем все остальные по-настояшему великие люди вместе взятые, исправил множество бед, устроенных почитающимися дебильным человечеством великими людьми.

Ведь на самом деле, те, кого особо почитает человечество своими героями, можно объединить единым именем нарицательным – Антиполомайкины. Наполеон, которому молится сейчас не одна сотня миллионов болванов, пытался завоевать весь мир силами Франции, но уничтожил практически все мужское население именно Франции – и теперь в том числе и его стараниями нет на самом деле французского народа в том значении, в каком он был в 18, например, веке, нынче это совершенно другая генетически нация, имеющая в качестве общей составляющей со своими великими предками лишь французский язык, да и тот модернизирован. То же самое можно сказать о Гитлере и немецкой нации, о Петре Первом и нации русской, о монголах и Чингиз-хане. И так далее, и тому подобное.

Никто не помнит имени изобретателя колеса и первого объездчика первой лошади, которые перевернули весь мир, пять человек и пять наций ныне оспаривают звание изобретателей телефона и три – радио. И человечеству на это наплевать. Потому как человечество не желает признавать за истинными гениями гениальность, предпочитая уважению уму - поклонение силе и страху. Из скотского состояния животного по имени человек никакими изобретениями не выбьешь страх перед болью и перед смертью, не заставишь людей ненавидеть врагов человечности, подобных Гитлеру и Чингиз-хану, которых зовут они великими людьми.

Потому-то «в далеком созвездии Тау-Кита всё стало для нас непонятно. Сигнал посылаем: «Чегой эт-вы там?» А нас посылают обратно»...

На самом деле, сигнал, посланный с антенны Крымской обсерватории в 1974 году в ту сторону Мегавселенной, куда спустя 34 года улетел новорусский и одновременно древнерусский городок Дермищи, достиг планеты Светило, блин спустя сто тринадцать лет после того, как дома и кладбище бывшего Светлопупинска грохнулись на поверхность пока еще безымянной планеты в самом центре национального парка имени героя Дозвездных войн брюхоногого моллюска Скряк-бряка, и, попав в начищенную прошедшей грозой до блеска макушку памятника Поломайкину, отразился так, что ударил в живот памятнику Коррупции, а уж оттуда, изрядно ослабев энергетически, скатился ко рву с водой, из которого за прошедшее столетие бывшие земляне и их потомки, ставшие уже коренными тау-китянками  и тау-китянцами, вычерпали всю глину для нужд строительства своего города. Там сей сигнал окончательно и сгинул в 2121 году от Рождества Христова по земному исчислению.

Грандиозно-гигантские памятники Поломайкину  и Коррупции, как вы понимаете, к тому времени еще стояли. Они походили своей величественностью и своей красотой и бессмысленностью на памятники древнеегипетской цивилизщации, вымершей, как известно, задолго до захвата этих земель арабами. Хотя стольный город Светлопупинск (как в 2017 году вновь стал называться бывший град Великие Дермищи) планеты Светлый пуп никто захватывать не собирался, никто и не мешал развиваться русскому человечеству именно так, как оно того желает. Даже наблюдения за жизнью и развитием представителей земной цивилизации на планете Светлый пуп, велись представителями местной высокоразвитой цивилизации таким образом, что их после встречи Трахтибидохтова с семиногим тау-китянцем ни разу за целое столетие не заметил ни один из великодермищевцев и светлопупинцев.

При этом население стольного града неуклонно сокращалось. Строго в арифметической прогрессии.

Хотя сексуальная активность бывших землян не изменилась со времени их притау-китения, пищи, получаемой от огородства и клонированных кроликов (коровы и козы вымерли на пятый год колонизации, оставшись лишь чучелами в местном музее), было достаточно для всех, и с какого-то момента даже с избытком, да и при отсутствии контрацептивов беременели женщины чаще, чем раньше, но здравоохранение оказалось на самом низком уровне, вовсю процветало шаманство и колдовство, мануальная терапия и прочее знахарство. Потому далеко не все дети доживали до одного года, большинство же выживших в младенчестве умирало до возраста полового созревания и бурной сексуальной активности где-то в 14 земных лет, когда заключались среди русских землян первые браки. И браков таких за жизнь состоялось у них до полусотни: у женщин больше, у мужчин меньше. До сорока лет коренных тау-китянцев дожило никак не больше 10 процентов от общего числа родившихся в, допустим, 2009 году. Потому самыми старыми всегда на Светлом пупе были коренные земляне, родившиеся на самой Земле. Так знаменитая полукитаянка Ту Ю, пережившая всех и вся русских землян, умерла, отметив столетие прибытия своего на планету Светлый пуп, предварительно прочитав лекцию молодежи о великом и многомудром Васе Поломайкине, в возрасте 115 лет, двух месяцев и одного дня. Долго прожил и малыш Вовка Скоробогатов, последний из тех, кто появился на свет а старой Земле у Тоньке Скоробогатовой от невесть какого насильника родом из самой Москвы. А может и из Улан-Удэ.  Вовка прожил 97 лет и один день, а умер от того, по мнению светлопупинцев, что вовремя не поднесли  ему сто грамм на опохмелку.

Из этого факта следует, что винокурение и перегон самогона на новой Родине был поставлен русскими землянами на промышленную основу. Практически, это была одна-единственная отрасль народного хозяйства, что существовала в Дермищах с древнейших веков и до тау-китянских времен во веки веков. Все остальные отрасли промышленности, кроме строительства, в Светлопупинске как-то сами по себе исчезли не столько за ненадобностью, сколько из-за отсутствия специалистов. Так даже водопровод, сотворенный старыми землянами сразу после притау-китения, забился илом лет через пятьдесят, а починить его стало его некому – и канал просто-напросто забросили, стали носить воду прямо из реки, да и пить из нее, встав на четвереньки. С исчезновением водопровода сама собой отпала потребность в канализации – и новые дома стали строить без них.

Тем  более что традиция по слому и изготовлению из строительного мусора новых домов стала на Светлом пупе традиционной. Русские тау-китяне словно в игру Лего играли: строили дом, жили в нем какое-то время, потом его аккуратно разбирали по кирпичикам – и сооружали новый дом, краше прежнего. Точно так, как Лужков и иностранные строительные компания делали в Москве. Только вот, когда карьер с найденной Трахтибидохтовым глиной иссяк, стали при разборке домов старую глину с кирпичей счищать, собирать в корыта и заново заквашивать водой. Так что работы в Светлом пупе все-таки хватало, в обезьян по методу «Месс-Менда» бывшие земляне и их потомки не превратились.

Но незаметно как-то русские земляне видоизменялись. Первой пообносилась и была признанной ненужной одежда. Климат на Светлом пупе был благоприятный для жизни приматов Земли: от 20 до 22 градусов по Цельсию круглый год, без смены времен года, без сильных ветров и без особо обильных дождей. Да и сорняков на сельхозполях не росло совсем, посеянная впервые все тем же Трахтибидохтовым пшеница вызревала круглогодично шесть раз, собиралась руками, частично осыпалась, потому не нуждалась ни в пахоте земли, ни в культивации, ни в химобработке, ни в жатве, ни в молотьбе: посеял – собрал руками – помолол – и пеки себе на здоровье хлеб. Ведь вредных насекомых и грибковых спор тут тоже не было. Не водилось на Светлом пупе даже мух и воробьев.

Но с годами и хлеб печь разучились светлопупинцы тау-китянские. Потому как однажды два праздника – один из дней рождения Поломайкина и день Святого кого-то, о ком бывшие земляне забыли – совпал, народ гулял вовсю, затем три дня отходил с похмелья, а оглянулись – закваски дрожжевой, нужной для того, чтобы тесто взопрело, взошло и вскисло, уж и нет, испортилась. У всех хозяек и у всех пекарей сразу. Пришлось с тех пор печь и есть исключительно пресные лепешки.

Так что к двадцать седьмому году пребывания представителей земной цивилизации на планете номер 666999666 по новой Мегавселенской классификации рацион обитателей колонии русских землян сократился до пресных лепешек с запахом копоти и дыма, вареной, пареной, копченной, жареной и тушеной кролятины, петрушки и огурцов. Из местной флоры оказались съедобными:

цветы, похожие на земные анемоны,

клубни, похожие на земной батат,

плоды на дереве, похожие на земные груши

ягоды, похожие на земную клубнику.

Из всего животного мира планеты Светлый пуп оказались не ядовитыми и не враждебными земному желудку лишь белые черви, подобные личинкам земных майских жуков.

Всем этим и питались русские земляне более века своего проживания в тау-китянском национальном парке.

О возвращении назад, на Землю, уже не думали первые дети первопоселенцев, про внуков их и говорить не приходится – они почитали Светлый пуп своей истинной Родиной, а рассказы предков о Земле – фантазиями выживших из ума старых пер... Да и сами бывшие дермищевцы вспоминать о покинутой Родине не особенно жаждали – ничего хорошего, как оказалось, в их жизни на Земле и не было: жили там, как и на в созвездии Тау-Кита, дышали и ели-пили также, испражнялись тем же способом, также напивались до полной отключки, а потом с трудом приходили в себя, болели похмельем и вновь напивались. А жизнь проходила мимо. Без смысла, без надежд и без перспективы... Как на Земле, как на Светлом пупе...     

К памятникам Васе Поломайкину и Коррупции относились светлопупинцы третьего и последующего поколений с обычным для всякого народа безразличием. Многие не знали, как следует, что это за колоссы торчат посреди их города. Для того, чтобы оценить их истинный размер и величие, надо было отправиться в двухнедельный поход в сторону гор – и оттуда обозреть эту композицию в перспективе. А кому надо из пустого любопытства тащиться в такую даль? И ради чего? Чтобы убедиться в том, что первый мэр и правитель города землян выполнил работу добросовестно и правильно, в соответствии со своими набросками и крохотными макетами, установленными в городском музее – и только? 

Потому, когда земной сигнал достиг Светлого пупа и плюхнулся в яму, оставшуюся от глиняного карьера «Лего», никто не обратил внимания на этот слабо слышный бульк. Как за тридцать три года до этого момента никто не обратил внимания на громкий удар о планету последним в Светлопупинске изобретением Поломайкина. То был тот самый присвоенный Погостяном аппарат, который изготавливал пластический материал, необходимый для сооружения памятника Поломайкину и Коррупции. Прибор тот сверзился с башки одной из скульптур, хряпнувшись, помнится, на старый, потрескавшийся асфальт, хрястнул и разлетелся вдребезги. Кое-что из его деталей дети использовали для игры в «пинком под зад», но большую часть взрослые светлопупинцы аккуратно собрали и сбросили от греха в ту же самую яму...

 К 2121 году таким образом в колонии бывших землян жило без забот и без надежды на будущее 2132 экземпляра голых и босых двуногих особей обоего пола в возрасте от семи месяцев до 27 лет пяти месяцев от роду. Все они были неграмотны, все умели красиво пить водку с первого часа рождения и все любили петь одну и ту же песню:

 

- Жить и верить – это замечательно!

Перед нами небывалые пути.

Покидая нашу Землю, обещали мы,

Что на Марсе будут яблони цвести...

 

Им подпевал и местный призрак, регулярно вылезающий по ночам из своей могилы, что на старом, тысячелетнем кладбище Светлопупинска. При  жизни он числился потомком парализованного старика Карасика и местным столяром Лохмотроном Пупырчатым, умершим от голода только потому, что ему было жалко бедных клонированных кроликов – потомков Мишки Меченного, как назвал его во время эксперимента еще покойный академик Трахтибидохтов. Кролик этот оказался единственным экземпляром, пережившим первоначальные эксперименты и давшим жизнеспособное потомство, остальные земляные кролы и крольчихи мутировали и вымерли в страшных мучениях в виде всевозможных монстров. Кроме имени, носил Лохмотрон Пупырчатый и прозвище – Поломайкин пятый. Так традиционно в Светлопупинске тау-китянском называли полных, по мнению потомков русских землян, идиотов.  

Когда же пьяные светлопупинцы после второй бутылки переходили на нытье о необходимости перестроиться и о новом мЫшлениии, на трагический стон по поводу того, что «ромашки спрятались, поникли лютики», хотя они от роду не видели ни одного из этих цветков, и на обсуждение кто кому друг, и когда прибудут в славный Светлопупинск с новыми технологиями и вкусными продуктами местные инопланетяне, призрак им подпевать отказывался. Он  садился на старый обомшелый с земных еще пор, освещенный одной из двух тау-китянских лун (одну звали Гога, другую Магога) могильный камень похороненного в древних Дермищах в середине 17 века ссыльного польского гетмана Симпозиевеча, и писал лунными чернилами на лунных листах лунной бумаги нечто такое, что простому смертному не дано ни прочитать, ни познать.

Так, например, мне стало известно лишь, что сей сумасшедшиийший из светлопупинцев тёзка моего друга Поломайкина, но за номером пять, оказался выдающимся, в противовес практику Василию Панкратьевичу, теоретиком всех существующих и не существующих на Светлом пупе наук. Так, например, он еще при жизни доказал тремя способами теорему Ферма, которые некому было понять, повторил открытие гелиоцентрической системы Коперника, которая на фиг никому оказалась не нужной, доказал шарообразность Светлого пупа, что лишь подтвердило его идиотическую сущность в глазах соплеменников, рассчитал диаметр планеты теперь уж совсем ни для чего, изобрел водоподъемное колесо, которого некому было соорудить, и потому оно так и осталось лишь нарисованным камнем на каменной плите.

Словом, пользы потомкам русских землян от Поломайкина Пятого было никакой, потому, как только умер он, все вздохнули с облегчением.    

А будь Поломайкин Пятый агрессором и милитаристом, устрой он геноцид хотя бы семиногих жовтиков, а лучше еще и брюхоногих хваргеров и трепсевдоподиевых бармалаков, имя бы Лохмотрона Пупытчатого прогремело бы на всю Вселенную, памятников бы ему наваяли больше, чем Ленину, и имя его бы стало воистину бессмертным 

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА КО ВТОРОЙ ЧАСТИ ИСТОРИИ ЖИЗНИ И УДИВИТЕЛЬНЫХ ПРИКЛЮЧЕНИЙ ВЕЛИКОГО УЧЕНОГО И МЫСЛИТЕЛЯ ВСЕХ ВРЕМЕН И НАРОДОВ, ЖИВУЩЕГО В ЭПОХУ БЕВРЕМЕНЬЯ НА КРОШЕЧНОЙ ПЛАНЕТЕ ЗЕМЛЯ ВАСИЛИЯ ПАНКРАТЬЕВИЧА ПОЛОМАЙКИНА, РУССКОГО, БЕСПАРТИЙНОГО, 1950 ГОДА РОЖДЕНИЯ, ПРОПИСАННОГО В ГОРОДЕ СВЕТЛОПУПНСКЕ, КОТОРОГО ДАВНО УЖЕ НЕТ НА КАРТАХ ТРЕТЬЕЙ ПЛАНЕТЫ СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ , ХАРАКТЕРА СКВЕРНОГО, УМОМ-ПАЛАТА, ХОЛОСТОГО И БЕЗДЕТНОГО.

 

Пришла пора прощаться с одним из своих любимых персонажей, не убив его, не отправив в психбольницу, не избавившись от него каким иным любимым литераторами прошлого образом. И все это заставляет считать меня, как автора, что пройдет какое-то время – и Поломайкин вновь воскреснет для читателя.

Ибо мир смердел, смердит и всегда будет смердеть, как смердела помойка «Безысходность», возникшая в бывшем Светлопупинске еще на Земле в период засранки-перестройки, прошу прощения за вульгарный термин. Но из песни слов не выкинешь – именно с перестройкой в русскую литературу вошел на равных правах с великим могучим литературным языком и грязный воровской сленг, мат и прочая грязь, ставшая в течение крайне короткого времени столь распространенной даже в интеллигентной среде бывших моих сограждан, что для понимания, к примеру, сути спора двух российских профессоров-историков, стороннему слушателю требуется переводчик из числа уголовных преступников, знающий тюремный сленг досконально, а некоторые русскоговорящие телефильмы и вовсе звучат, как тексты на чукотском с русскими суффиксами и окончаниями.

Так вот... мир смердит постоянно, и потому только не проваливается в Тартарары, что существуют на свете чудаки Поломайкины и иже с ним Трахтибидохтовы, пусть даже не академики порой и не Герои Социалистического Труда, и даже порой без среднего образования, но... Такие странные люди  имеют ум пытливый, совесть чистую, желание быть полезным современникам, не требуют наград и почестей, даже без гонораров обходятся, без признания заслуг и без всего прочего, что для Антиполомайкиных более важно, чем сама их жизнь. Поломайкины мир облагораживают, а Антиполомайкины за это их уничтожают. Как убил древнеримский Антиполомайкин грека Поломайкина по прозвищу Архимед, успевшего лишь сказать перед смертью:

- Не трожь мой чертёж!

Антиполомайкины подсунули Гоголю огонь в руки, чтобы великий писатель сжёг вторую часть своей великой поэмы. Потому что у Антиполомайкиных мёртвые души. 

И вот, что удивительно: подавляющая часть произведений мировой литературы, да и практически все творения бездарных литераторов тоже, посвящены историям жизни и  поступков именно мёртвых душ. Только поэтому произведения Ф. М. Достоевского столь популярны на некрофильском Западе, в результате чего и пользуются известностью в самой России, традиционно с давних пор преклоняющейся перед всем нерусским и не уважающей самое себя. Произведениями о недостойных жизнях зачитываются миллиарды Антиполомайкиных настоящих и потенциальных,  морали и заветам мёртвых душ следуют толпы землян, а вот наполненные истинными Героями Эллады поэмы Гомера читаются единицами, равно как практически никто из россиян не прочитал «Дон-Кихота». Говорят:

- Трудно читать.

А почему?

Да потому что думать читателю надо, сопереживать треба гению. А для того, чтобы сопереживать, надо настраивать душу свою на одну с Героем волну и очищаться от скверны. Это – колоссальная работа души! Живой души.

Куда проще лизать сапоги литературным пигмеям, увеселителям и развлекателям, снимать на пленку эротику и порнуху, выдавая эти суррогаты плотских позывов за сцены любви. Большая часть литераторов поэтому пишет о людях, мертвые души которых стремительно несутся вниз, в самое глубокое чрево дантовского Ада, или анализируют результаты такого рода падений, пользуясь некрофильскими методиками Зигмунда Фрейда и иже с ним анатомов.

Лишь клерикальная литература раннего Средневековья Западной Европы, русская позднесредневековая и ранненововременная такоже клерикальная литература, а ещё Лев Толстой в своем романе «Воскресение» и француз Виктор Гюго в «Отверженных» поведали нам истории возвышенных из полного унижения человеческих душ, то есть писали о том, как Антиполомайкины сквозь муки жизненных невзгод понемногу, но неизбежно становятся Поломайкиными.

Автору этой книги повезло – его друг и его персонаж Василий Панкратьевич был изначально и остался в течение трех десятилетий истинным Героем, как это случилось с персонажами «Илиады» и с Рыцарем печального образа. Все они не были брошены судьбой в бездну позора и бесчестья, а жили и живут, витая, как говорится, в облаках. И потому вечны.

   

АНОНС!!!

 

Следующая книга о жизни и удивительных приключениях Васи Поломайкина будет носить кровожадное название «Смердящий мир или Вася Поломайкин-3». Начинаться она будет дико и ужасно:

«Однажды Вася Поломайкин от ощущения потери интереса его к окружающей действительности...

Была темная, темная ночь... в окошко дома не светили разбитые еще в перестройку уличные фонари и туда же пялилась полуприкрытая черной тучей словно скрывающаяся под маской бандитская харя луны.  Мир смердел:

- грузинские политики – и правительство, и депутаты, и президент, и оппозиция – проели прошлогоднюю американскую помощь, и теперь в полном составе своем заняты были митингами, скандалами и драками между собой, забыв о своих непосредственных обязанностях, за которые они получают зарплату да и вообще зовутся начальством,

- Барак Абама велел закрыть двадцать секретных демократических тюрем ЦРУ США, где производились особо изощренные пытки и зверские опыты над живыми людьми  с тем, чтобы построить в других местах новые тюрьмы для этих же целей,

- Иран заявлял, что разрабатывает атомный проект свой исключительно в мирных целях – и правительства ряда стран делали вид, будто верят им, словно действительно кто-либо когда-либо вообще вкладывал миллиарды долларов в научные разработки, направленные не на массовые убийства людей, а исключительно в мирных целях,

- по всем странам Европы прокатились массовые демонстрации протеста против тихого умерщвления миллионов людей своими правительствами в период так называемой общемировой депрессии, тысячи их участников оказались за решетками тюрем самых гуманных в мире стран,

- Израиль пригрозил Ирану, что грохнет по персам своим ракетоносителем с атомной боеголовкой, если Иран не прекратит обогащать уран для своих электростанций и аяттола не признает, что мир сотворил не Аллах, а Яхве,

- на Львовщине решено снести очередной памятник советскому Воину-освободителю с младенцем на руках

- в Киевских школах преподавали новую историю, сообщая ученикам, что Великая Украина не распадется в результате непрекращающегося вот уже 18 лет бардака, а вот-вот увеличит свои территории за счет присоединения Липецкой, Курской, Смоленской, Астраханской и других областей и автономий Российской Федерации, которую неминуемо ждет гибель и распад.

- Алла Пугачева, объявив о своем прощальном турне, так и не сдвинулась с места, Ксюша Собчак оказалась невесть от кого беременной, Миша Горбачев заявил, что Соединенным Штатам нужна перестройка – и толпа сановитых идиотов устроила ему овацию...

Мир смердел, словом, а Васе было все равно.

«Потому как все эти новости новорусских преступных СМИ лишены личностного начала, - медленно текли к Васиной голове мудрые мысли. - Страдающие люди в них безликие, словно и не живые. Это раньше мы знали и Микиса Теодоракиса, и Анджелу Девис, и Георгия Дмитрова, и Эрнста Тельмана. А теперь: кого-там убили в Чечне? Ах-да, всего-то: безымянному русскому солдату отрезали голову. Имя главы какой-нибудь бездарной администрации, порешенного уголовниками-содельниками, СМИ конечно, назовут. Но кому какое дело до очередного бандитского трупа? Кому вообще говорят имена хотя бы даже губернаторов российских? А уж про имена их жертв и говорить не приходится. Это – дома, а что делается там – нам какое дело? В Страсбурге сотни участников протеста против глобализации оказались избиты и ранены, сотни притомились в каталажках – и кого мы из них знаем по имени? По именам русский народ теперь знает только американских кинозвезд да проституток ихних же с миллионными состояниями».   

И Васе тоже было все равно.

Он даже зевнул от этих мыслей. Словно он – не великий человек, а простой двадцатилетний Васька из восьмой пятиэтажки забубенного городишки Светлопупинска, переехавший в Глупов, которому до фонаря все, что ни делается на белом свете, лишь бы мамка работала, спать не мешала, давала денег на гулянки и девчонок, да оставалось что-то на покупку курева и презервативов. Типичным новорусским гражданином становился омолодевший Вася: верноподданным и законопослушным. Еще мгновение – и начнет сразу же после просыпа петь:

 

- Путин всегда живой!

Путин всегда со мной!

В вере, надежде и радости!

Путин в моей судьбе!

В каждом счастливом дне!

Путин в тебе и во мне.

 

Вася потянулся к валяющемуся у кровати рюкзачку, залез в него левой рукой, покопался – и добыл оттуда аппарат по контролю за состоянием нравственности человека АПКЗСНЧП-1, изготовленный им как раз в те дни, когда совесть его мучила по поводу того, как нехорошо он обошелся с Аней Гитлеркапутовой, когда та призналась в своей любви к нему, а он ответил, что любит только работу. Тогда он отрегулировал стрелку так, что нулем было полное безразличие испытуемого к судьбе постороннего человека.

Теперь стрелка показывала: минус семь процентов. За минус сто процентов, помнится, Вася принял отсчет морального облика Чикатилло, которого, кстати, в год изобретения  АПКЗСНЧП-1 еще не нашли правоохранительные органы, но Вася уже знал, что совершал бесчисленные преступления один и тот  же маньяк с определенным набором нравственно-этических и психопатических качеств. Кстати, именно АПКЗСНЧП-1 помог милиционерам выйти на маньяка, просто сыщики предпочли умолчать об этой помощи, получили ордена и премии сами, а АПКЗСНЧП-1 вернули изобретателю – от греха подальше. Ибо сами втихаря проверили ее действие на самих собой любимых.

Глянув на цифру минус семь, Вася даже не расстроился:

«Подумаешь – быть, как все. Да и вообще... не высовываться! Пока правящая партия... как ее там?..  «Свободная Россия» не прикажет, конечно. А прикажет – надо идти грудью против свинцового шквала, нужно умирать и самому убивать. Другого ведь от тебя  вождям не надо...»

Вася вторично зевнул,  и встал с кровати. Отодвинул занавеску и выглянул в окно...

Просто так это сделал, по наитию. Даже не по привычке, а потому, что туча мимо луны прошла за все то время, что он валялся в постели и вспоминал ненужные ему теленовости. Сёвета мертвенно-бледного стало в комнате больше – и стало любопытно: чего это там случилось настолько интересного, что даже освещение Господь экономить перестал?

Вдоль всей улицы имени Поломайкина (бывшей Мао Дзе-Дуна) стояли через каждые десять шагов воткнутые торцами в землю корявые шесты с надетыми на них человеческими головами. В каждом из зрачков отражалось по маленькой луне....»

 

Ждите выхода книги с продолжением приключений Васи Поломайкина! Покупайте и читайте! Не упустите шанс узнать правду о самом себе!